Расцвет и упадок государства - Мартин ван Кревельд

Сообщества, о которых мы говорили до сих пор, были относительно небольшими. В случае с племенами без правителей они были такими благодаря комбинации факторов, включая экономику, основанную на охоте, собирательстве, рыболовстве, скотоводстве и подсечном земледелии; кочевой или полукочевой образ жизни, которого требовали эти виды деятельности; большие свободные пространства; а также слабость самого правительства. Все это означало, что как только группа или племя превышали определенный критический размер, они обычно распадались. Главы младших кланов могли пойти своим путем и начать самостоятельную жизнь, хотя, возможно, все еще признавали различные культурные, религиозные и семейные узы, которые привязывали их к материнской группе.

Вождества обычно вырастали больше, чем племена без вождей, в этом случае количество людей, которых можно было контролировать из единого центра, было ограничено отсутствием администрации, использующей письменность. Как уже отмечалось, вытекавшая из этого нестабильность усиливалась за счет превалирующей полигамной системы, которая часто приводила к тому, что правители порождали многочисленных отпрысков. Если заранее не было предпринято очень тщательных мер, каждый раз, когда вождь умирал, наступал кризис в наследовании власти, что вело народ к беспорядкам и давало возможность подчиненным вождям отделиться.

Что касается городов-государств, то они были небольшими по определению. Граждане каждого из них считали себя отдельным народом, произошедшим от одного рода и поклоняющимся одним и тем же богам[72]. Хотя греческие города-государства признавали свою общую культурную идентичность, они чрезвычайно неохотно принимали чужестранцев — вплоть до эпохи эллинизма, когда с подчинением большинства из них более крупным политическим образованиям различия между ними уменьшились. Кроме того, независимо от того, много или мало людей обладало политическими правами, основой города-государства была прямая система правления, в которой в той или иной степени принимали участие все. Такая система предполагала отсутствие таких граждан, которые жили бы слишком далеко от гражданского центра, где собиралось собрание и вокруг которого обычно группировались общественные здания города, такие как храмы, суды, театры и т. д. — скажем, расстояние от жилища до центра человек мог преодолеть за день пешком. Так, население Афин, крупнейшего после Сиракуз греческого города-государства, в период расцвета составляло 250 000 человек. Из них, возможно, 30 000—40 000 были гражданами. Остальные были родственниками граждан или неродными их домочадцами (рабами). Все они жили на территории, не большей чем 600 кв. миль. Другие города-государства были гораздо меньше. Часто они насчитывали лишь несколько тысяч или даже сотен граждан, что ярко иллюстрируется тем фактом, что остров Крит был поделен между не менее чем 50 различными городами.

Напротив, империи, даже самые ранние, часто были могущественными организациями. Некоторые могли существовать на протяжении веков или даже тысячелетий. В первую очередь это относится к Древнему Египту и Древнему Китаю, которые были этнически однородными и развили политические системы, можно сказать, полностью соответствующие своим культурам. И однородные, и неоднородные империи часто покрывали сотни тысяч, если не миллионы, квадратных миль территории и насчитывали миллионы и десятки миллионов подданных, насколько их вообще можно было сосчитать. Например, империя инков имела протяженность с севера на юг более 2000 миль и насчитывала от 6 до 8 млн жителей. Римская империя в эпоху расцвета включала в себя современные Италию, Югославию, Румынию, Болгарию, Грецию, Турцию, Армению, Сирию, Месопотамию (в течение недолгого периода в правление Траяна), Палестину, Египет, северные провинции Ливии, Тунис, Алжир, Марокко, Испанию, Францию, Британию, Южную Германию, Швейцарию, а также частично Австрию и Венгрию. Количество людей, живших под имперским правлением, по различным оценкам составляло от 50 до 80 миллионов человек. В Китае организация, известная как империя, даже доказала свою способность управлять населением, которое за тысячелетия выросло до сотен миллионов, хотя контроль не всегда был полным и время от времени прерывался периодами децентрализации, дезорганизации и мятежей.

Происхождение древнейших империй, таких как китайская и египетская, неизвестно. Большинство остальных империй рождалось, когда одно вождество завоевало соседние. Большинство самых примитивных из них в действительности правильнее было бы считать разросшимися вождествами. Так было с империями инков и ацтеков, которые были обязаны своим происхождением ряду исключительно одаренных воинов-вождей: унаследовав власть от прежнего правителя, они продолжали расширять подконтрольную территорию во всех возможных направлениях, используя членов своих собственных племен для создания нового правящего класса. Ассирийская, Вавилонская, Персидская, Арабская, Монгольская, Оттоманская империи также брали начало в завоевании одним вождем одного племени многих других племен.

В отличие от вышеупомянутых империй, Рим вырос непосредственно из города-государства, и даже в начале IV в. н. э. Константин все еще мог претендовать на то, что он «отомстил тирану за res publica» (имелся в виду Максентий, претендент на императорский трон)[73]. К последним десятилетиям II в. до н. э. Рим, хотя все еще и сохранявший старую республиканскую систему правления, разросся до такой степени, что он стал насчитывать сотни тысяч граждан[74]. С приходом к власти двух братьев Гракхов, претендовавших на роль социальных реформаторов, система начала разрушаться. С тех пор как так называемая Союзническая война 90–89 гг. до н. э. эмансипировала итальянских союзников Рима и наделила их римским гражданством, практиковать эту систему стало абсолютно невозможно. Когда граждане стали исчисляться несколькими миллионами и оказались рассеяны по всему полуострову, реальная власть перешла в руки римской толпы. Толпа продолжала организовываться в разные собрания, на которых председательствовали демагоги. Последние, используя раздачу хлеба и организацию зрелищ, могли управлять толпой так, как им было угодно. Как было сказано выше, эти демагоги на протяжении полувека боролись друг с другом, пока тот, кто мобилизовал самую большую и эффективную армию, не сделал себя в конце концов императором.

Во главе каждой империи стоял (что неудивительно) единственный император. В начале IV в. н. э. Диоклетиан попытался разделить Рим между двумя императорами, известными как аи-gusti, каждому из которых был назначен наследник, чтобы занять их место, когда придет срок. Но эта попытка провалилась, как только сам Диоклетиан оставил бразды правления, и, по-видимому, подражателей ему не нашлось. Как в Риме, так и в Китае некоторые императоры пытались регулировать престолонаследие, назначая собственных сыновей, настоящих или приемных, соправителями еще при своей жизни. В Оттоманской империи для того, чтобы многочисленные сыновья императоров не становились центром интриг, их воспитывали в отдельной части дворца, называемой «клеткой»[75]. Когда новый султан приходил к власти, обычно первым делом он приказывал задушить всех своих братьев. Члены императорской семьи, принадлежавшие к женскому полу, если они занимали достаточно высокое положение, также могли играть роль в престолонаследии. Женщины либо организовывали интриги, чтобы добиться власти для своих сыновей, либо, пережив одного мужа-императора, выходили замуж за его преемника, тем самым дополнительно подтверждая его императорский статус. Одна византийская принцесса в X в. вышла замуж за трех императоров подряд.

Как и вожди, большинство императоров (многие из которых как раз и вышли из вождей) утверждало, что они обязаны своим положением той или иной связи с божеством. Это справедливо даже для Рима — вероятно, самой секуляризованной империи из всех. Уже Цезарь занял должность верховного понтифика (роп-tifix maximus), а его преемник Август позволял строить храмы самому себе если не в самом Риме, то в провинциях. Непосредственные преемники Августа продолжили эту практику, и каждого из них Сенат сразу после смерти официально провозглашал божественным (если они вели себя подобающе при жизни). Адриан объявил, что ведет преемственность от Аполлона, а Марка Аврелия считали способным вызвать дождь[76]. Процесс завершился тем, что Барий Авит Бассиан в 218 г. н. э., восходя на престол, отождествил себя с сирийским богом Элгабалом. С этого момента вплоть до христианизации империи при Константине каждый император по должности (ex officio) был богом и требовал, чтобы ему поклонялись как богу и в провинциях, и в самом Риме.