Секрет невечной мерзлоты - Юлиана Сергеевна Алексеенко

– Да отстаньте вы! – не выдержав, крикнула Эда. – Что вы пристали ко мне? Какое вам до меня дело?

– Эда…

– Что «Эда»? Не видите – не хочу я болтать с вами?! Зачем вы вообще только уговорили меня вернуться?

Слезы уже текли из ее глаз, и от этого было еще обиднее. Эда вытирала их ладонью, стараясь как можно быстрее успокоиться. Учитель оторопел, но через мгновение снова попытался успокоить девочку.

– Эда, если не хочешь говорить, не надо, я вовсе не настаиваю. Я только хочу успокоить тебя, у всех у нас случаются трудные моменты, но если рядом есть близкие, если верить в свои силы, всегда и со всем можно справиться…

– Отстаньте от меня, слышите?! – грубо ответила Эда. – Не надо прикидываться добреньким! Я вам не нужна! Вы просто зарплату получаете, вот и все!

– Что ты такое говоришь?

– Это правда! Если бы вы могли, вы бы со своей невестой целый день разгуливали, а не на уроки приходили.

Эда сама оторопела от своей откровенной резкости, поэтому быстро стала собирать вещи, чтобы убежать отсюда.

Эдуард Генрихович помолчал несколько секунд, а потом прошел к входной двери, и заслонил телом выход.

– Эда, я выпущу тебя только после того, как ты меня выслушаешь и успокоишься немного, извини.

– Вы не имеете права!

– Имею. Напротив, я не имею права выпускать тебя отсюда такой, и, пожалуй, мне стоит даже позвонить твоей маме на работу и сообщить об этом инциденте. Но если ты действительно успокоишься, то я не стану этого делать, – спокойно, но впервые так твердо, сказал учитель. Эда никогда не слышала, чтобы он разговаривал так, и немного насторожилась.

– Вот так, хорошо, – продолжил Эдуард Генрихович, видя, что ученица стала намного спокойнее. – Так вот я повторю. Сложности случаются. А иногда даже беды, и, увы, чем старше мы становимся, тем больше сложностей появляется на нашем пути. Поверь, если бы твоя мама вела себя агрессивно всякий раз, когда у нее что-то не так, она просто взорвалась бы сама и уничтожила все вокруг. Любой человек, не только она. И моя мама, и папа. Вообще все взрослые люди. Только малыши не имеют больших проблем, но ты уже не малыш. Конечно, и у тебя есть проблемы, и я уверен, они серьезные, но мы не можем всякий раз вести себя так… – учитель помолчал секунду и потом продолжил. – Насчет меня, не знаю, почему ты сделала такой вывод, но ты мне не безразлична. Да, у меня есть девушка, которую ты, как я понимаю, видела, и да, она станет моей женой через несколько месяцев, и это не должно касаться тебя, это моя личная жизнь. Не надо думать, что…

– Ну вот и пожалуйста! – снова выкрикнула Эда. – Женитесь на своей девушке, а я-то вам зачем?! Пустите меня!

Эда попыталась оттолкнуть учителя от двери, но сдвинуть взрослого мужчину было, конечно, невозможно.

– Эда, ты переходишь все рамки, – еще строже сказал Эдуард Генрихович. – Не вынуждай меня поступать жестко.

– А что вы мне сделаете? – спросила Эда. – Выгоните из школы? Я сама не хотела ходить, только из-за вас пришла! Не надо было! Не нужна мне эта ваша скрипка! Сами играйте! Пустите меня, мне нужно домой.

Эдуард Генрихович смотрел на Эду и не знал, что еще он может сказать. Он вдруг снова стал мягким как ребенок, его карие глаза смотрели печально, и он просто отошел в сторону, давая возможность ученице покинуть класс. И она вышла, хлопнув, к тому же дверью. В окне учитель увидел ее, бегом удаляющуюся от школы, без шапки, с расстегнутой курткой. А потом рядом увидел оставленную Эдой скрипку.

6

«Это моя личная жизнь» – слышала Эда голос учителя в своей голове всю дорогу домой. Она принеслась на скорости, как ураган, так что не только не успела замерзнуть, но и даже разгорячилась. «Это моя личная жизнь!» – иронично повторила она слова учителя. Глупый болван! Если она захочет, не будет у него никакой личной жизни и никакой жены! И даже не покормив Чипа, понеслась в комнату за своим бисером. Она покажет ему. В комнате, где можно было бы с успехом устроить холодильную комнату для продуктов, она не задержалась и минуты – только взяла необходимое и побежала на кухню – вышивать одиночество учителя. Она взглянула на пакетик: бисера было так мало, его хватило бы лишь на одну среднюю вышивку. А тут такой сложный рисунок – вышить глупого Эдика. Или может вышить его убегающую невесту? Нет, сложно. Эда ломала голову, какая вышивка сэкономила бы бисер и оставила учителя без невесты. Что если бисера больше не останется? Ну и пусть! Эда была слишком зла сейчас, слишком обижена на весь мир, чтобы рассуждать здраво. По крайней мере, никто не будет ей больше мешать, никто не будет злить. А что если…с Эда вдруг подумала, что возможно желания можно вышивать текстом! Ну конечно! Она же просто может вышить фразу, бисера уйдет меньше, и вышить будет проще. И тогда она вышила следующее:

«Хочу, чтобы невеста Эдуарда Генриховича бросила его»

Это тоже было не быстро, но зато бисера ушла половина – отличный результат. Немного успокоившись, Эда вспомнила про Чипа, который все время терпеливо смотрел на нее, и согрела для него еды.

«А что, если он другую невесту найдет?» – подумала вдруг Эда.

Она снова взяла вышивку и добавила «и он больше никогда не женился».

Когда дело было сделано, она подумала, что слово «больше» было лишнее, можно было обойтись без него и сэкономить бисер. Она посмотрела на пакетик – бисера в нем оставалось с чайную ложку. Грустно. Но все-таки что-то! Хватит на то, чтобы вышить короткую фразу еще одного желания. Когда она закончила, за окнами было совсем темно. Она посмотрела на часы – до возвращения мамы было около часа, но через пару минут вдруг Эда услышала, как мама открывает ворота дома. Она поспешно убрала свою вышивку и вышла в коридор. Мама вошла медленно, и когда подняла глаза на дочь, Эда увидела, что та еле стоит на ногах – мама была больна.

Эда не пошла в школу ни на следующий день, ни через день, и еще очень долго Эда оставалась дома – ухаживать за мамой, которая лежала в постели. Каждый день приезжал врач, осматривал маму с очень серьезным лицом, выписывал лекарства, и Эда приносила все необходимое из аптеки. Но на четвертый день, когда понадобилось купить хлеб,