Секрет невечной мерзлоты - Юлиана Сергеевна Алексеенко
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Как вышить маму здоровой, если бисера так мало? Она могла бы вышить желание словами, но работает ли это? Она до сих пор не знала, остался ли ее учитель без невесты, и не знала, как это узнать. Может поискать в записной книжке номер маминой подруги – мамы Эдуарда Генриховича и позвонить ей? Что она спросит – «извините, вы не подскажите, бросила ли вашего сына невеста?». Какая глупость! И зачем только она потратила бисер на это желание! Теперь, когда ей действительно нужно было волшебство, у нее был лишь маленький шанс на чудо. Что, если не выйдет? Эде стало страшно. Что же она наделала? В ее руках было столько возможностей создать что-то полезное, а она потратила их на какие-то глупости! Эда готова была плакать от отчаяния, но она держалась. Так! Не надо раскисать. Надо пробовать, сказала она себе и стала вышивать желание: «хочу, чтобы мама выздоровела», но когда она уже заканчивала фразу, и оставались лишь две буквы, оказалось, что бисера больше нет. Нет, только не это! От отчаяния Эда заплакала, но проснулась мама, и попросила пить. Эда дала ей воды, и немного посидела рядом.
Должен же быть выход, думала она, не может быть, чтобы его не было! И тогда ее осенило: ведь можно распустить другие вышивки! Ну конечно! Она может распустить любую ненужную вышивку и закончить фразу. А если не поможет, то и рисунок здоровой мамы вышить! Эда с радостью схватила ножницы и посмотрела на свое расшитое желаниями полотно: микроскоп, брат и сестра, надпись про учителя. Точно! Можно распустить брату и сестру, и у нее будет не только много бисера, но, наверное, и желание ее будет испорчено, и Анна с Александром смогут приехать домой, а это еще лучше. И как она только раньше не догадалась?
Но едва только Эда сделала первые движения ножницами, и нить была повреждена, как бисер, который должен был рассыпаться на ткани, стал стремительно таять, делая ткань вышивки влажной. Эда стала отрезать еще и еще, она отрезала его почти весь, но бисер, который она отрезала, таял, словно мелкие льдинки. Нет! Только не это! Эда застыла от ужаса, понимая, что ее надежде вылечить маму с помощью бисера пришел конец, но потом стала снова и снова отчаянно отрезать бисер, будто хотела успеть собрать его до того, как он растает. Ничего не выходило. Слезы полились у Эды по щекам, и она стала рыдать, уткнувшись в подушку, чтобы не услышала мама. Она плакала долго, пока сил на слезы совсем не осталось, а когда поняла голову от подушки, ее лицо было все распухшее от слез и горя.
Мама открыла глаза и позвала дочь.
– Да, мамочка, – сказала Эда.
– Ты плакала? – мама дотронулась до лица девочки, которое было сейчас таким несчастным, каким не было еще никогда.
– Мама, я не знаю, что делать, как тебя вылечить, – воскликнула Эда и снова по ее щекам полились слезы. – Я не знаю даже как позвонить Анне и Александру, но даже если я позвоню, они не приедут, мама, и все из-за меня. И денег в твоем кошельке больше нет.
– Тише, тише, – стала успокаивать ее мама, но голос ее был таким слабым, что сердце у Эды просто разрывалось. – Все наладится. Я думаю, мы можем попросить денег взаймы, мне только нужно набраться сил и позвонить.
И мама снова закрыла глаза, потому что говорить ей было очень трудно. Если бы Эда могла сделать что-то, чтобы исправить свои ошибки – не быть такой эгоисткой, заботиться о маме, вернуть брата и сестру. Бисера больше нет, и однажды вышитый бисер больше не способен помочь, и что же будет теперь? А если Анна и Александр больше никогда – никогда не вернутся? Невероятно, что еще недавно Эда так хотела избавиться о них, все казалось не таким серьезным. И что же будет теперь?
Слезы, наверное, так и продолжали бы литься из глаз девочки, если бы не стук в дверь. Оказалось, это снова приехала скорая помощь. Убедившись, что женщине не стало лучше, врач принял решение везти больную в больницу. Эда засуетилась и собрала вещи для мамы, какие велел доктор.
– А я? – спросила она, когда маму погрузили в машину скорой помощи. – Можно я поеду?
– Для детей у нас не будет места, – ответил врач. – Больше никого у вас нет? Нужно позвонить кому-нибудь – бабушке, тете, дяде, не знаю – кому-нибудь.
Эда молча кивнула. За эти несколько дней, что она провела с мамой, она словно повзрослела на несколько лет. Она поняла, что должна остаться, должна во что бы то ни стало исправить свои ошибки. Да и Чипа нельзя оставить одного, а в больницу его не возьмешь. Когда она закрыла за врачами ворота, на часах было почти четыре. Она быстро подогрела и налила своей собаке молока, оделась и побежала из дому – искать избавление от бед, которые успела навлечь на свою семью.
***
Эдуард Генрихович был еще в школе. Она видела его в дверную щель, прислушалась – поняла, что он один, стукнула пару раз в дверь и вошла.
– Здравствуйте, – сказала она едва слышно, но потом откашлялась и повторила уверенно. – Здравствуйте, Эдуард Генрихович. Пожалуйста, простите меня за то, что я вам наговорила, это… я очень глупо себя вела, я знаю. Вы сможете меня простить?
Учитель смотрел на нее своими прежними добрыми карими глазами.
– Я рад, что ты пришла, Эда. Ничего, я понял, что у тебя были какие-то неприятности, поэтому совсем не обиделся. Как я тебе и говорил, неприятности у всех бывают, – и взгляд его при этих словах стал таким грустным, что Эда, понимая в чем дело, почувствовала сильный-сильный стыд. Но она знала, что сейчас нельзя тратить время.
– Ваша невеста
