Ночь светла - Люси Дейн

Повисла очередная пауза.

— Тебе не нравится, что он нанес мне визит? — спустя минуту с затаенным дыханием спросила Анна.

— Наоборот, очень нравится! — поспешно ответил Кен, тут же сообразив, на какую стезю грозит свернуть разговор. — Приятно, что полиция так предупредительна в отношении тебя.

Анна несколько смутилась.

— Вообще-то это больше инспектор Гринуэй. Он настолько любезен, что регулярно посвящает меня в детали расследования. Разумеется, речь идет о тех из них, которые не являются тайной следствия. Но не об этом я собиралась рассказать… Не перебивай меня!

— Не буду.

— Так вот, инспектор Гринуэй сказал, что они там у себя в полиции сразу заподозрили этого скупщика антиквариата, потому что за тем водятся подобные делишки — он не брезгует краденым и предпочитает играть по-крупному. У нас ведь исторически богатый город, то и дело находится нечто, способное заинтересовать любителей старины. Конечно, моя статуэтка не самый крупный объект, но тоже стоит немало. Следовательно, на ней можно неплохо заработать.

— Постой, — все-таки прервал ее Кен, — но почему полиция просто не арестует этого ловчилу?

— Вот! — рассмеялась Анна. — Я тоже задала подобный вопрос инспектору Гринуэю.

— И что же? — В Кене проснулось любопытство. Тем более что он вновь обрел возможность сидеть, чем сейчас и пользовался. Так что, почему бы не поболтать с Анной… напоследок! — промелькнуло в его голове.

— Они не могут просто так арестовать того человека. Чтобы получить санкцию на арест, нужны доказательства виновности. А этот скупщик антиквариата, по словам инспектора Гринуэя, внешне очень импозантен, живет в фешенебельном районе и просто так к нему не подступишься. И все же у полиции практически нет сомнений, что он замешан в эту историю. — Анна вздохнула. — Возможно, «Купающаяся наяда» у него.

— И что полиция намерена предпринять? — спросил Кен.

— Инспектор Гринуэй говорит, что за домом скупщика и за ним самим установлена слежка. Они хотят понаблюдать, кто ходит к этому человеку, с кем он встречается за пределами своего жилища и так далее. Но самое интересное не это.

— Нет?

— Представь себе! — оживленно воскликнула Анна. — Когда мистер Оуэнс — владелец страховой компании «Тотал гэранти», я рассказывала тебе о нем — спросил меня об успехах полиции и услышал про скупщика антиквариата, он тут же заявил, что знает, о ком идет речь. Оказывается, агентам мистера Оуэнса тоже не раз приходилось следить за этим самым скупщиком. Кстати, мистер Оуэнс подтвердил, что тот выглядит весьма представительно, живет в центре и все такое.

— М-да, действительно интересно… — протянул Кен.

Однако Анна быстро произнесла:

— Нет-нет, это еще не главное!

— Вот как? А что же?

— Мистер Оуэнс задумал начать собственную слежку за домом скупщика антиквариата. И не только. В его планы входит прослушивание телефонных разговоров этого человека.

— Прослушивание? — скептически усмехнулся Кен. — Это не так-то просто, если не имеешь специального разрешения и технических возможностей.

— О, техники у мистера Оуэнса хоть отбавляй! А разрешения ему не требуется, как он говорит. Потому что слежка ведется неофициально.

— Ну да, понимаю, — хмыкнул Кен. — Страховая компания просто шпионит за подозрительными субъектами. Иными словами, все средства хороши для обеспечения данных клиентам гарантий.

Анна немного помолчала, потом произнесла с нотками обиды в голосе:

— Не понимаю, разве ты не хочешь, чтобы моя любимая «Наяда» вернулась ко мне?

— Что ты! Разумеется, я всячески желаю, чтобы это произошло. Просто действия страховой компании представляются мне не совсем законными. Но это не мое дело, в конце концов. Мистер Оуэнс взрослый человек и знает, на что идет.

Анна прерывисто вздохнула.

— А как хорошо было бы, если бы «Купающаяся наяда» вновь появилась на своей специальной подставке в моей гостиной!

— Да, понимаю тебя, — пробормотал Кен, думая в этот момент совсем о другом.

Как сказать Анне, что они больше не будут встречаться? Это нужно сделать мягко, но в то же время решительно, иначе не избежать осложнений: Анна не из тех, кто смиряется, услышав слово «нет».

Тем более что она уже в значительной степени привыкла смотреть на меня как на свою собственность, проплыло в голове Кена. Захочет ли это капризное создание добровольно расстаться с понравившейся игрушкой? Впрочем, если даже не захочет, это ее проблемы. Потому что я не игрушка!

— Так и вижу, как мы с тобой пьем кофе, сидя рядышком на диване в моей гостиной, а напротив находится «Купающаяся наяда», которой можно любоваться сколько захочешь, — мечтательно произнесла Анна. — Как тебе подобная картина?

— Хм…

— Заманчиво звучит, правда?

— Хм…

— И очень уютно, не находишь?

— Анна, я…

Это было начало фразы о том, что им не стоит больше встречаться, однако закончить ее не удалось. Кен услышал, как где-то неподалеку от Анны прозвучала телефонная трель, после чего та сказала:

— Ой, прости, мне тут звонят по другому телефону! После поговорим, хорошо?

— Да. — Вешая пищавшую короткими гудками трубку, Кен испытывал двойственное чувство: с одной стороны, им овладело облегчение, что неприятный разговор не состоялся, с другой — досада, так как это «удовольствие» по-прежнему маячило впереди.

Впрочем, спустя некоторое время он успокоился — и все благодаря мысли, что завтра увидится с красавицей-медсестрой, единственной девушкой, кому в последнее время удалось затронуть его душу и сердце.

9

Пола почему-то то и дело вспоминала его, хотя он был всего лишь одним из множества пациентов, проходящих за день через смотровую. Возможно, Пола даже не обратила бы на него внимания — потому что поначалу взглянула не в лицо ему, а, так сказать, на совершенно противоположную часть тела, — но мужество, с которым он перенес очень болезненную операцию, произвело на нее определенное впечатление.

В ходе вскрытия запущенного, воспаленного фурункула Пола несколько раз поглядывала на доктора Харриса, безмолвно спрашивая, не сходить ли за анестезиологом. Тот в свою очередь переводил внимательный взгляд на лицо распростертого на операционном столе пациента, на минутку задумывался и коротко качал головой: мол, не нужно, парень справляется. После чего операция продолжалась.

Вскоре все кончилось, Пола сделала пациенту укол антибиотика, после чего тот кое-как поднялся со стола и отправился за ширму переодеваться. А когда вышел, чуть прихрамывая, и Пола впервые увидела его просто как мужчину, а не как обратившегося за помощью больного, ее внезапно охватил трепет, в котором определенно присутствовала чувственная составляющая.