Путешествие в прошлую жизнь - Елена Лебедева

Когда приоткрылась дверь и Филипповна тихо вышла, он даже не поверил своим глазам.

— Ну, ну что там, говорите, умоляю, Катерина Филипповна, не молчите, — Никита не мог дышать, все в этом мире сейчас зависело от ее ответа.

— Да, сами же слово не даете сказать. Жива ваша девушка.

На лице молодого человека застыло глупо счастливое выражение.

— Да не радуйтесь так раньше времени, пулю Егор Карлович вынул, сердце не задето, и легкое тоже цело, просто чудо Господне, но вот крови она потеряла не просто много, а очень много, сама-та воробушек, словно ребенок. Я не знаю, сможет ли ее организм справиться с этим. Есть опасность внутреннего кровотечения и инфекции.

— А Егор Карлович, что говорит?

— Варвары говорит, раз уже в монахинь стрелять начали, значит….

— Да я же не об этом.

— Что говорит, не знает, но все, что мог сделал, теперь только ждать, если через 5 дней не придет в себя, то считай, что нежилец, если очнется выходим. Все, некогда мне, — и женщина скрылась за входной дверью.

Эти пять дней кошмара, страха, тающей надежды и постепенно охватывающего все его существо отчаяния Никита не мог забыть еще очень долго.

Елизавету оставили здесь же в госпитале, перегородили большую общую так называемую палату, так что у девушки получилась отдельная маленькая комнатка. Практически все это время Никита провел у ее постели, в надежде, что девушка придет в себя. Отлучался он лишь, чтобы перекусить и для долгого серьезного разговора с полковником Андреем Павловичем Бурковским.

Оказалось, что он даже был знаком с отцом Елизаветы и оказать помощь его дочери большая честь, а вот генералу Краснову пока решили ничего не сообщать, благо его приезд в полк не ожидался в ближайшее время, а лагерь готовился к зимовке, основные бои откладывались с обеих вражеских сторон до весны.

Теперь ничто не препятствовало Никите ухаживать за девушкой, он даже спал рядом на кушетке, хотя скорее дремал тревожно, просыпаясь от ее малейшего движения. Елизавета не приходила в себя, только стонала тихонько, Никита смачивал водой пересохшие губы, держал ее тонкую руку, словно пытался отдать все свои силы, надеялся, а потом молился, в ожидании чуда. Егор Карлович тяжело качал головой и молча уходил, вздыхая, Филипповна, даже всплакнула один раз. Жалко, дико жалко было эту маленькую хрупкую девушку, которую покидали последние силы.

5 роковых дней прошли, для Елизаветы в лихорадке и бреду, для Никиты в мучительно — страшном ожидании, он заставлял себя надеяться и на шестой и седьмой день, хотя Егор Карлович говорил, что все уже кончено. Но, надежда умирает последней, горячая ли любовь Никиты, его ли молитвы или Божественное провидение, само желание молодого организма жить, а наверное все сразу сделали чудо.

К вечеру седьмого дня, когда ошалевший от страха и усталости за все это время, Никита задремал, к девушке вернулось сознание. Она не стонала, не звала, просто лежала и смотрела на молодого человека отсутствующим усталым взглядом. И Никита почувствовал, что что-то изменилось, дернулся просыпаясь, открыл глаза и не мог поверить своему счастью. В долю секунды он оказался на коленях у ее постели.

— Лизонька, Елизавета, теперь все будет хорошо, я знал, я… — он держал ее руку в своих и не сразу понял, что плачет — Господи, спасибо, тебе за это чудо, за это спасение!

— Вы молитесь? Как странно… — ее голос дрожал и был еле слышен, но это было настоящее счастье.

— Не надо, Елизавета, молчите, Вам потребуется столько сил. Но я знаю, Вы справитесь, правда?

— Вы спасли меня, Никита?

— Да.

Лиза только чуть кивнула, как бы соглашаясь, закрыла глаза. Торжествующий радостный Никита бросился за Егором Карловичем.

Выздоровление

Нельзя сказать, чтобы полковой доктор был сильно удивлен, а может, по-немецки сдерживал чувства, но после осмотра девушки, он уверил Никиту, что теперь она сможет поправиться, правда на это уйдет очень много времени, терпения и сил. Как ни сопротивлялся молодой человек, но к княжне неотлучно отправили Машу. Одно дело, когда девушка без сознания, другое, когда за ней нужен постоянный уход, и забота, в конце концов, мужчина не может ухаживать за юной девушкой, это невозможно.

В общем, Никита и сам это понимал, но каждый день утром и вечером он заходил в госпиталь, Маша ворчала, но на несколько минут пускала его к княжне. Так, через несколько дней после того, как она пришла в себя, состоялся очень непростой для Никиты разговор.

— Почему, — девушка закашлялась, прошептала еле слышно, — почему напали на обитель? Кто-нибудь остался в живых?

Никита вздохнул тяжело, он боялся этого вопроса, — Это был махновский отряд, они должны были выяснить, насколько сильны наши тылы, и чтобы выманить на бой напали на монастырь. Думали успеть быстро атаковать и скрыться, но наша разведка помогла, и мы ответили с таким напором, что от махновцев не осталось и следа, отряд разбит, командир был допрошен на месте, даже пленных не брали.

— А монахини? — ее голос дрожал.

Никита не знал, что сказать, как смягчить ее боль, отвел взгляд, тихо промолвил, — игуменья и пятеро сестер мертвы. Остальные живы, наши офицеры помогли им с похоронами.

Он услышал, как участилось ее тяжелое неровное дыхание, и все же через мгновение отважился взглянуть. Из ее глаз бежали крупные горькие слезы.

— Я хочу побыть одна, ступайте к себе.

С того нелегкого разговора княжна всячески пыталась отгородить себя ото всех и даже Никиты. Новая потеря тяжелым камнем давила на хрупкие плечи. И вновь накатывала такая апатия, что жить и вовсе не хотелось.

Особенно после того, как сегодня она увидела свое отражение в зеркале. Елизавета настойчиво просила Марию принести его, девушка отговаривалась, как могла, но упорство княжны было сильнее.

Когда Елизавета увидела то, что отразилось в поднесенном к ней зеркале, она пришла в ужас. Бледное с серым отливом осунувшееся лицо, впалые щеки, заострившейся подбородок, бесцветные потрескавшиеся губы, слипшиеся от пота волосы. Только в нереально огромных на исхудавшем лице глазах еще теплилась жизнь.

— Убери, — еле слышно прошептала Елизавета Марии, — я не хочу это видеть и не пускай ко мне никого, только доктора, — это маленькая фраза и потрясение от собственного отражения обессилили девушку, она закрыла глаза и провалилась в беспамятство.

Так прошло две недели. В течении которых Никита опять находился в томительном ожидании поговорить с ней, да что там говорить, хотя бы просто увидеть. Между тем, девушка шла на поправку очень медленно. Маша уже оскомину ей набила своими разговорами о чуде Господнем, ведь попади пуля чуть в сторону и все… Но операция и потеря крови, а главное ее психологическое состояние сделали свое дело.