Синтез целого - Наталья Фатеева

Выделяются следующие приемы оживления внешней формы заглавий.

На фонетическом и фонетико-орфографическом уровне отметим:

1) прием паронимической аттракции и звукового подобия компонентов — «Фатальный Фатали» (1983) Ч. Гусейнова, «File на грани фола» (2005) А. Битова, «Чайка над чашкой чая» (2008) Г. Нипана;

2) воспроизведение произношения в орфографии для достижения эффекта «народности» — «Трахтырь» (1923) Д. Четверикова, «Раскас» (1967) В. Шукшина, «Из-за принсипа!» (1984) С. Воронина;

3) полную или частичную омонимию форм — «Один „МИГ“ из тысячи» (1963) Г. Жукова (повесть о А. Покрышкине); ср. также «Клооп» (1932) И. Ильфа и Е. Петрова.

На фонетико-морфологическом уровне используются формы, обладающие лишь эмоционально-оценочным значением:

1) междометия — «Ха! Ха! Ха!» (1982) М. Евстигнеева, «Ау!» (1912) А. Амфитиатрова (сб. сатир и шуток) и по контрасту «Стук… Стук… Стук!..» (1870) И. Тургенева;

2) ритмические сочетания с семантически опустошенными словами — «Трали-вали» (1961) Ю. Казакова, «Елки-моталки» (1965) В. Чивилихина.

На морфологическом уровне используются различные словообразовательные свойства языка:

1) архаичные словоформы — ср. стилизованные заглавия А. Ремизова: «Посолонь» (1907), «Докука и балагурье» (1914);

1а) фольклорные способы словообразования — «Огневушка-поскакушка», «Жабреев ходок», «Таюткино зеркальце» (1939) — в сказах П. Бажова;

2) заглавия-неологизмы — «Нетаморфозы» (1965) И. Законова, «Кавычки какбычевогоневычки» (1965) А. Крона и Л. Успенского, «Приключенец» (1985) М. Чулаки, иногда представленные даже только одним суффиксом — «Ство (Прозрения Германа Непары)» (2008) Ю. Буйды — или связанным корнем «Взгодд» (2005) О. Шестинского;

3) эмоционально-оценочные значения суффиксов — «Донкихотик», «Обстановочка» (1883) Г. Успенского;

4) особо выделяются заглавия, транслирующие орфографические правила и грамматические закономерности — «Гнать, держать, терпеть и видеть» (2007) И. Савельева.

На лексическом уровне в заглавиях:

1) соединяются логически и/или стилистически несовместимые компоненты — «Важный кирпич» М. Кольцова, «Зауряд-известность», «Идеологическая пеня» Ильфа и Петрова — фельетоны 1930-х годов;

1а) создаются нарочито аллогичные словосочетания — «Облако в штанах» (1916) В. Маяковского, «Треугольная груша» (1963) A. Вознесенского;

1б) или образуются эпатирующие сочетания слов — названия сб. футуристов «Дохлая луна», «Пощечина общественному вкусу» (1912–1913);

2) конденсируются слова и словосочетания, эмоционально выразительные по своей семантике — «Эмилия, или Печальные последствия безрассудной любви» (нравоучительный роман начала XIX века), «Пагубные последствия необузданного воображения» (1828) А. Погорельского, «Воспитание — дело тонкое, или История прекрасной Оливеры» (2005) Э. Медяковой;

3) используются однокоренные слова и тавтологии — «Звезда надзвездная» (1928) А Ремизова, «Приятные неприятности» (1965) B. Шахнова, «Однажды прожитая жизнь» (2005) В. Ганшина;

4) выступают устойчивые фразеологические единицы, поговорки, пословицы (в основном в пьесах, комедиях, водевилях, фельетонах) — «На всякого мудреца довольно простоты» АН. Островского;

4а) или происходит их трансформация — «Не жди у моря погоды» (1981) В. Солоухина, «Суд да дело» (1983) Б. Васильева;

4б) трансформируются заглавия классических произведений — «Былое без дум» (1871) В. Романова (сб. повестей), «Евгений Онегин нашего времени» (1877 — пародия Д. Минаева); «Оксана Пушкина уральского уезда» (2005) А. Матюхиной, «Герой ушедшего времени» (2005) В. Черешни;

4в) вводятся литературные цитаты — «Невидимые миру слезы» (1884) А. П. Чехова;

5) подчеркивается семантическая связь между псевдонимом и заглавием — Серафим Неженатый «От поцелуя к поцелую» (1872) — роман К. Случевского; Кое-кто «Кое-что» (1895) — сб. рассказов М. Суворина;

6) пародируется «личный знак» автора — Негорький «По дороге на дно» (1903) — пьеса; «Понедельник. Сочинения графа Тонкого» (1901).

На синтаксическом уровне используются:

1) двойные заглавия с «или», которые отражают стремление автора угодить разным читательским кругам и часто построены на контрасте составляющих частей. Они были распространены в конце XV1I1 — начале XIX века; в современной литературе и публицистике такие заглавия вновь становятся популярны (как стилизация?) — ср. «Скорбный лист, или История болезни Александра Пушкина» Б. Шубина (1983), «Воспоминания о муках немоты, или Фединский семинар сороковых годов» (1979) Ю. Трифонова, «Солнечный ветер, или Крест на связи» (2008) А. Антонова;

2) развернутые описательные заглавия, подзаголовки, внутренние заголовки в тексте произведения (в целях стилизации или внешней занимательности) — «Юношеский роман моего старого друга Саши Пчелкина, рассказанный им самим» (1982) В. Катаева, «Смерть единорога». Повесть абсолютного меньшинства А. Грякалова;

3) «осколочные конструкции» — изолированные придаточные предложения и деепричастные обороты, требующие обязательного раскрытия в тексте, — «Как это было» (1878) П. Засодимского; «Страницы дней перебирая…» (1967) В. Ибнер, «Считая до ста» (2008) Д. Тарасова;

3а) «освободившиеся» формы имени — «Перед чем-то», «Проездом», «По-другому» — повести П. Боборыкина 1890-х годов;

4) бесподлежащные предложения и другие «приемы» сокрытия субъекта — «Не воскрес» (1877), «Пришло на память» (1881) Г. Успенского, «Своих попроведать» (2005) Н. Кинева;

5) повелительное наклонение глагола, содержащее непосредственную адресацию к читателю, — «Не измени себе» (1983) А. Першина, «Улыбнись перед смертью» (1996) Е. Монаха;

6) конструкции с обращением — «Рассудите нас, люди» (1965) А Андреева, «Вы чье, старичье?» (1982) Б. Васильева;

7) вопросительные конструкции и интонации — «Чем жить?» (1880) Е. Дубровиной, «Чья вина?» (1889) А. Казиной;

8) восклицательные конструкции и интонации — «Свои люди — сочтемся!» А. Н. Островского;

9) знаки препинания, ранее не свойственные заглавиям художественных произведений (многоточие в начале, внутри и в конце конструкции; тире, двоеточие) — «От трусости до предательства…» (1964) А. Вендта, «Многоточие… И снова жизнь» (1964) Г. Махоркина, «Внимание — воздушный мост!» (1983) А. Силакова, «…И когда она упала…» (2003) Д. Рубиной, «Формула воли: верить» (1985) Ю. Власова. Иногда сами знаки препинания, наряду с другими языковыми элементами, становятся словами заглавия: ср. «Звуки шипящие и знак препинания» (2000) С. Сергеева.

Внешне направленные заглавия используются прежде всего в жанрах, рассчитанных на прямой отклик читателя или зрителя: пьесах и киносценариях, произведениях с публицистической и дидактической направленностью, сатирических текстах и фельетонах, приключенческой и детской литературе. Жанровые особенности этих произведений заставляют максимально заострять художественную форму заглавий, эксплицировать в них эмоциональную оценку автора.

В последнее время наблюдается усиленная тенденция проникновения в заглавие художественного произведения конструкций разговорной речи. Это становится возможным благодаря мобилизации всех экспрессивных ресурсов заглавия: его фонетики, морфологии, синтаксиса, интонационных средств (последнее подтверждает, что заглавие — это высказывание). Тенденция к подражанию устной речи ведет к появлению в заглавиях «литературно необработанных» разговорных конструкций: ср. заглавия 1980–1990-х годов: «А что тут такого?» А. Малышева, «Мы уже уходим, мама…» В. Мурзакова, «Привет, старик!» В. Приемыхова, «Все прекрасно, и точка» Г. Слуцкой и др.

Все это говорит о том, что диалогическая ориентация заглавия художественного текста ищет различного формального выражения. В заглавиях часто выступают структуры, самодостаточные и полнозначные лишь только в диалогической речи. Это, во-первых, «осколочные конструкции»: предложно-именные свободные формы и подобные им структуры с неизменяемыми формами имени — например, «Сильнее всех иных велений» (1984) Ю. Нагибина, изолированные деепричастные обороты и придаточные предложения. Во-вторых, преимущественно свойственны диалогу высказывания с повелительным наклонением глагола, с местоимениями[23] первого и второго лица, вопросительные и восклицательные конструкции, выражения приветствия («Здравствуй, это я!» (1965) A. Агабабова), пожелания («Будьте как дети» (2008) В. Шарова), утверждения («Да, виновен!» С. Семенова, «В Бога веруем» (2005) Фигля-Мигля), отрицания («Нет!» (1918) Л. Зиновьевой-Аннибал), а также указательные высказывания («И это все о нем» (1974) B. Липатова), заглавия-подписи («Искренне Ваш Шурик» (2004) Л. Улицкой). Наличие обращения — еще одно свойство диалогического высказывания. Конечно, семантические функции этих формальных структур усложняются и преобразуются в заглавиях художественных текстов по сравнению с их первичной функцией в устной речи; это связано с «расширением адресата», с которым автор произведения вступает в «диалог» и рассчитывает на «ответное понимание» (см. [Бахтин 1979]). Внешняя «полиадресованность» и внутренняя тенденция к обобщению смысла (свойственная художественной речи вообще — см. [Ковтунова 1986: 18]) взаимодействуют друг с другом в заглавиях, усложняя тем самым семантическую структуру и языковой статус первичных форм.