О Понимании - Василий Васильевич Розанов

и за ними следует, и т. д. до бесконечности, – это стремление становится тем двигателем, который не давал и не даст человеку успокоиться дотоле, пока его понимание не станет всепониманием. И причина и источник этого стремления также лежит в природе и в строении человеческого разума, в той пустоте, ищущей содержания, которая и ранее побуждала его к изучению природы и свойств познаваемого и теперь снова побуждает к исследованию, потому что не все еще формы ее наполнены.

Рассмотрим внимательнее это явление и определим его значение для познавания.

Раз закончилось познавание вещи в самой себе, в разуме пробуждается стремление познать причину ее: «есть нечто, что произвело существующее познанное», – вот новое сознание, которого роль в миропонимании так замечательна и так своеобразна. И в самом деле, и по своему происхождению, и по своему значению это сознание занимает положение, отличное от положения всех других актов сознания. Происхождением своим эта идея обязана исключительно разуму, тому безотчетному убеждению, что «все происходящее происходит из чего-нибудь». Нет ничего вне разума, что побуждало бы человека думать это, только одна природа и одно строение познающего начала мешает ему видеть в вещах изолированные друг от друга элементы и делает невозможною мысль, что явления ни из чего происходят, ни почему существуют, ни от чего исчезают. Что же касается до роли этого нового сознания в развитии человеческого исследования, то она состоит в том, что идея причинности заменяет собою внешнее впечатление, делает ненужным его, становится на место его импульсом исследования. Как мы видели выше, для того, чтобы начался процесс понимания, необходимо только сознание, что «есть нечто», и это сознание может быть вызвано только соприкосновением с внешним миром. И в дальнейшем процессе исследования единственным побуждением к нему может быть также только это сознание («есть нечто»), но теперь уже оно возникает в разуме помимо внешнего впечатления и при этом беспрерывно до тех пор, пока не будут поняты все вещи во всех отношениях. Так что весь сложный, многообъемлющий и продолжительный процесс понимания движется вперед и управляется в своем движении исключительно природою и строением разума, и только один момент его зарождения нуждается в прикосновении внешнего мира и в возникновении сознания, что «есть этот мир».

Образование идеи о причине существующего проходит через тот же процесс, как и образование других идей в разуме. Различие в познавании здесь заключается только в том, что предметом исследуемым теперь становится не то, что произвело впечатление и потому определенное и известное, но нечто такое, в существовании чего разум только имеет твердое убеждение, но что само по себе совершенно неизвестно, что разум должен еще разыскать, найти, чтобы потом уже приступить к познаванию.

Раз эта причина найдена и связана с вещью, которая произведена ею, она затем сама становится предметом исследования, столь же всестороннего, как и первый объект изучения, – впрочем, не ранее, как когда образованы будут еще некоторые идеи о первой вещи. Разум последовательно познает природу и атрибуты этой причины и, связав их с природою и атрибутами первой познанной вещи и объяснив ими их, переходит к отысканию причины этого второго познанного и т. д. до «причины первой», или, что то же, до «причины всего существующего и совершающегося».

Совершенно тожественно с образованием этой четвертой идеи происходит образование идеи пятой – о цели познанного существующего или о его следствии. Здесь изменяется только область исследования: прежде оно совершалось в сфере действительно существующего, теперь переходит в сферу готовящегося к осуществлению (потенциального). С тем вместе и весь процесс исследования, проходя те же фазисы развития, как и прежде, изменяет свой характер: готовящееся к существованию необходимо здесь предугадать через изучение существующего и затем перевести познаваемое из состояния потенциального в состояние реальное, в одно время и опираясь на умозрение, и проверяя его.

Эти пять идей обнимают собою уже не один объект, а три; и когда закончилось их образование, становится возможным образование еще двух идей – идеи сходства и различия и идеи числа. Поняв природу, свойства, происхождение и цель вещи, разум останавливается в своей деятельности, потому что вследствие самого строения его в нем прекращается всякое стремление. Он выходит из состояния того спрашивающего недоумения, о котором было сказано выше и которое держит его в непрерывном напряжении от момента образования первой идеи до момента образования идеи пятой. Теперь понимание вещи – как в самой себе, так и в отношении к тому, с чем она связана, – закончено.

Это освобождение ума в соединении с увеличившимся количеством ему известных объектов и делает возможным образование идей 6-й и 7-й. Когда закончилось понимание вещи, разум погружается в созерцание познанного и, осматривая одновременно все три объекта, впервые и невольно сравнивает их и замечает их сходство и различие. В нем образуется шестая идея, столь же определенная по своему содержанию и по своему положению относительно других идей, как и все предыдущие.

Но в идее этой есть и некоторые резкие отличия от идей, ранее образованных. Именно: 1) в образовании ее нет никакой внутренней необходимости, и 2) ее происхождение обязано разуму, а не вещам в большей степени, чем происхождение всех прочих идей. И в самом деле, сравнивание вещей есть деятельность разума самая свободная, самая невынужденная. Нет в процессе образования первых пяти идей ничего, что делало бы необходимым образование этой шестой идеи; нет ничего, что вызывало бы невольно это образование, что удерживало бы разум в состоянии неудовлетворенности, пока не совершится оно и не будет создана эта идея. Всего лучше это различие может выясниться при сравнении идеи рассматриваемой с идеями предыдущими: когда раз возникло в разуме сознание, что существует вещь, в нем тотчас и необходимо возникает и твердое убеждение, что существует некоторая причина, произведшая ее, и это новое сознание порождает невольное стремление открыть и познать эту причину, объясняющую происхождение познанной вещи. Ничего подобного нет в происхождении идеи сходства и различия: когда в разуме уже образованы идеи о вещи и обо всем, что может быть узнано об ее природе, свойствах, причине и цели, в нем нет и не может явиться сознания, что эта вещь необходимо должна быть с чем-либо схожа или от чего-либо отлична, нет и не может пробудиться стремления узнать это сходство или различие, так как нет сознания о самом существовании его. Далее, в самом образовании идеи сходства и различия разум проявляет необыкновенно большое творчество, и творчество это зависит не столько от присущей разуму соответствующей схемы понимания, сколько от развития той общей жизненности и самодеятельности, которая пробудилась