О Понимании - Василий Васильевич Розанов

и потенциальном; два вида потенций: неопределенные и определенные; бесформенность и инертность первых, законченность и скрытая жизненность вторых; первые носят в себе то, из чего образуется реальное бытие, вторые – то, во что образуется оно; к которому виду этих потенций может быть отнесен разум; первое определение его. – V. Природа жизненности, присущей разуму. Она определяется через выделение из познания того, что идет от внешнего мира, и того, что идет от самого разума. В полном понимании познаваемое взято из внешнего мира, познавание идет от разума. Первое дает содержание пониманию, второе состоит из стремления приобрести это содержание и из способности образовать его. Различное отношение разума к знанию и к пониманию. Понимание есть жизнь разума и сущность его. Второе определение разума. – VI. Формы, в которых проявляется жизненность разума. Схемы понимания. Факты, показывающие невозможность, чтобы эти схемы были произведены в человеке внешним миром. Из существующего вне разума воспринимается им и понимается только то, что имеет в нем соответствующую себе схему; трудность точного определения этих схем. – VII. Соотношение между схемами понимания и сторонами бытия; это соотношение предсуществует влиянию бытия на разум и разума на бытие; его объяснение поэтому следует искать в общем происхождении бытия и разума. Потенция идеи существования как центр этих схем. Сущность каждой и отдельной схемы состоит в чистом стремлении и в чистой способности образовать идею, соответствующую своей природе, о существующем. Шесть схем понимания: схема сущности, соответствующая природе существующего; схема атрибутов, вытекающая из природы существующего; схема причинности, соответствующая производящему в существующем; схема целесообразности, соответствующая производимому в существующем; схема сходства и различия, соответствующая родам и видам в существующем; схема чисел, соответствующая количественной стороне в существующем. Третье и окончательное определение разума. – VIII. Объяснение явлений процесса понимания из природы разума, выведенной из наблюдений над этим процессом. Уничтожение эмпиричности в истинах об этих явлениях понимания, и сообщение им характера необходимого и постоянного. Первый ряд аксиом относительно познания: 1. познание неизменно и необходимо слагается из наблюдения и умозрения, 2. наблюдение неизменно и необходимо предшествует умозрению, 3. раз начавшийся процесс понимания неизменно и необходимо переходит во всепонимание, 4. этот процесс понимания движется, направляется и определяется самою природою познающего разума, но не природою и влиянием внешнего познаваемого мира. Второй ряд аксиом относительно познания: 1. познавание есть явление, произведенное и обусловленное соответствием схем понимания со сторонами бытия, 2. границы понимания человеческого определения схемами человеческого разума. Три возможные случая в соотношении между миром идей и миром вещей; невозможность для человека когда-либо переступить через границы, положенные для его разума в самом строении этого разума; сущность этой ограниченности разума.

I. В стремлении и в способности образовать науку как понимание раскрывается природа человеческого разума.

Не трудно заметить, что в науке как в «совокупности человеческих знаний» природа разума человеческого остается скрытою, необнаруженною. Даже более: в образовании подобной науки совершенно не видно его участия. Получать простые знания, присоединять их одно к другому – это процесс, свойственный не только всем людям без различия, но, как кажется, и существам низшим. Здесь ум человека является простым приемником внешних импульсов, зеркалом, отражающим и удерживающим мимо идущие впечатления. В этой способности получать и удерживать впечатления не проявляется никакой внутренней жизненности духа, нет ничего, о чем мы могли бы утверждать, что оно присуще ему по самой природе его: к этой работе способен и мертвый механизм. Скажем более: рассматривая эти знания, невозможно узнать, существует ли самый этот разум ранее полученных впечатлений, так как ни до восприятия их, ни после того, как они восприняты, он ничем не обнаруживает своего самостоятельного, от них независимого существования. Быть может, с получением внешних импульсов не пробуждается он: до них его просто нет; быть может, он, как совокупность полученных впечатлений, и возникает только в момент их восприятия; самая сущность его, быть может, и есть только пучок этих собранных впечатлений, и раз рассыплются они, исчезнет и он бесследно.

Совершенно другое понятие составим мы о разуме, если рассмотрим процессы образования понимания. Сложное и строго определенное, по мере того как образуется оно, в нем выступают его скрытые формы и обнаруживается его невидимое строение и природа; подобно тому как проступают бесцветные и невидимые формы сосудов, когда в них впитывается окрашивающее вещество.

II. Рассмотрим же, чтобы обнаружить эти формы разума, общий процесс, через который проходит всякое образующееся понимание. Его можно проследить и проверить на себе во всякое время.

Прежде всего и опыт и размышление убеждают нас, что никакое понимание не может быть образовано без предварительного чувственного впечатления; ничто не может появиться в сознании, пока не появилось что-либо в ощущении. Потому что без этого внешнего впечатления нет предмета для понимания: нельзя понять что-либо, когда не знаешь, существует ли что-нибудь. Невозможно, чтобы ранее соприкосновения с внешним миром в разуме было какое-либо знание; потому что всякое знание есть необходимо знание о чем-нибудь, а самое сознание о существовании чего-либо может быть почерпнуто только из опыта.

Из этого общего закона о происхождении человеческих знаний не могут быть исключены так называемые аксиомы, о которых утверждают обыкновенно, что они присущи разуму по самой природе его и существуют в нем ранее всякого опыта. Пока обращалось внимание на то, что истинность и непоколебимость содержимого в них знания превосходит собою истинность и непоколебимость всех опытных знаний, до тех пор можно было думать, что они действительно предшествуют всякому опыту и независимы от него. Но если мы обратимся от этого содержимого знания к тому, что составляет предмет его, если от свойств и отношений, утверждаемых или отрицаемых в аксиомах, перейдем к существованию обладающего свойствами и вступающего в соотношения, то мы тотчас увидим невозможность выделить происхождение аксиом из общего происхождения всех знаний и признать их знаниями предопытными. И в самом деле, как может разум знать, что, напр., параллельные линии никогда не сойдутся, когда он не знает, существуют ли вообще какие-нибудь линии; а знание о существовании линий он получает, только соприкасаясь с внешним миром. Или как он может знать, что целое равно сумме своих частей, когда он не знает, существуют ли вообще какие-нибудь предметы, – а тем более что эти предметы делятся на части. Для того чтобы образовать какое-нибудь понятие о чем-либо, человек необходимо должен предварительно образовать два представления: 1) о существовании того, о чем что-либо утверждается, 2) о существовании того, что о чем-либо утверждается. Но всякое представление о существовании чего бы то ни было чуждо разуму, рассматриваемому в самом себе. О том, есть ли что-нибудь,