О Понимании - Василий Васильевич Розанов

нередко всякого интереса к пониманию. Все три условия производят то, что наука становится достоянием как бы отдельного класса людей и как занятие наполняет их досуг и доставляет им удовольствие; но одновременно с этим она теряет интерес для всех других людей, потому что утрачивает связь со всеми глубокими интересами человеческого ума и человеческой жизни.

Как кажется, в основании воззрения тех, которые вводят в науку эти и подобные знания, лежит молчаливое убеждение, что развитие науки зависит от количества собираемых знаний, что, чем больше будет сделано наблюдений и записано фактов, тем лучшим материалом будут служить они для выводов, – хотя бы и были сделаны без всякой определенной цели и предусмотренного плана. Это убеждение глубоко ошибочно. Оно основано на непонимании самой природы способов изыскания истины. Можно собрать громадное количество наблюдений, и при всей точности своей они могут быть таковы, что из них невозможно получить ни одного вывода, способного занять место в науке. Все выводы, получаемые из таких простых наблюдений, верны только в пределах сделанных наблюдений: мы видели, что данное явление совершалось так-то или что ему сопутствовало то-то, и знаем это; но будет ли оно всегда происходить так же и будет ли ему всегда сопутствовать то же, этого мы не знаем и не можем знать, потому что не понимаем, почему оно происходит так, а не иначе или почему ему сопутствует то, а не другое. И понимания этого невозможно извлечь ни из каких наблюдений, как бы много их ни было. Для этого необходимы другие приемы исследования: опыт – простой, но хорошо придуманный. История науки всего лучше убеждает в этом: напр., в физике все открытия были сделаны не путем бесчисленных наблюдений, но при помощи двух-трех опытов, искусно произведенных, т. е. таких, в которых не только смотрели глаза, но и думал ум.

Таким образом, из знаний только те имеют значение для науки, которые были приобретены с целью образовать понимание. Из них только могут быть выведены истины, имеющие не временное значение, верное в пределах сделанных наблюдений, но неизменное, постоянное. Бесцельно же собранные знания должны быть выделены из области науки – безразлично, будут ли они многочисленны или одиночны, с трудом приобретены или без него, с предварительною научною подготовкою или без нее. Можно с помощью простых или сложных приемов описать небо и землю, сосчитать песчинки в пустыне и капли в море; это будут знания бесчисленные и точные, приобретенные трудом нескольких поколений; но это не будет наука, ни даже тень науки.

Это ограничение области науки областью понимания не носит в себе отрицания многочисленных и разнообразных знаний, приобретаемых человеком для нужд и без нужды. Оно только выделяет их из науки как нечто несамосущее, изменчивое и временное. И с тем вместе это отожествление науки с пониманием замыкает первую в самой себе, превращая ее в самостоятельную область человеческого творчества. В этом творчестве и исходным началом, побуждающим к деятельности, и целью, к которой направляется деятельность, служит не временное в человеке и не произведенное в нем, но, как это будет показано ниже, его первозданная и вечная природа.

Заключенное в этих границах вполне соответствует тому, что называлось наукой в лучшие для нее времена, и тому, что есть лучшего в ней теперь; потому что оно обнимает собою все, что создавалось и создается в науке, выделяя лишь то, что никогда ничего не создавало в ней и не стремилось ничего создать. Но, что особенно важно, оно вполне выражает природу того, о чем смутное, но глубокое и прекрасное понятие сложилось в жизни – по крайней мере в нашей – и упорно хранилось несмотря на все, что являлось под именем науки и что нередко так не соответствовало этому понятию. Возведение науки к чистому пониманию только проясняет это смутное сознание, и отрицание научности во всем, что не связано с пониманием, только оправдывает это влечение, столь глубоко коренящееся в человеческих инстинктах, что ни века своею тяжестью, ни сложившаяся история своим авторитетом до сих пор не подавили его. Оно показывает, что в свободном и чистом проявлении этого инстинкта, доселе робкого, как бы чувствующего неправоту свою, и состоит всецело сущность науки. И в самом деле, как простая любознательность служит признаком только внешности и бессодержательности ума, так и ученость, не соединенная с пытливостью, скорее подавляет разум, нежели служит обнаружением его; потому что и та и другая есть приобретение познаний извне, и порождается невольною потребностью наполнить внутреннюю пустоту его, занять чем-нибудь познавательную способность, внутри бессодержательную и безжизненную. Не коренясь ни в каких инстинктах человеческой природы, в этом виде наука не есть нечто необходимое для человека, не есть невольное проявление его творчества, не есть раскрытие его разума и орган последнего. И появляется она в этом виде только тогда, когда или еще не пробудилась его природа в истории, или уже погасла подавленная.

Показав, что предмет науки есть неизменно существующее, ее содержание – истинные знания о нем, а ее сущность – соединение этих знаний в понимание, перейдем теперь к исследованию, объяснению и доказательству второй части определения науки. Здесь перед нами точнее раскроется, в чем именно состоит понимание и как относится оно к разуму, из которого исходит, и к понимаемому миру, о котором слагается.

Глава II

О схемах разума и сторонах существующего

I. Раскрытие внутреннего содержания второй части определения науки и доказательства справедливости ее. – II. Рассмотрение общего процесса образования полного понимания. Существуют ли какие-либо знания в разуме ранее опыта? Два представления, без которых и немыслимо и невозможно какое-либо знание, сами невозможны и немыслимы без предшествующего чувственного впечатления. Эти два чувственные представления необходимо предшествуют и образованию аксиом; однако процесс самого образования аксиом совершается помимо опыта, не только чувственного, но даже и умственного. – III. Существует ли самый разум ранее опыта? Порядок возникновения в разуме идей, образующих полное понимание. Идея существования как необходимо предшествующая всем другим идеям разума. Центр схем понимания. Образование идеи о сущности бытия. Образование идеи об атрибутах бытия. Образование идеи о причине бытия; отличие процесса образования этой идеи от процесса образования предшествующих идей и его значение в общем развитии человеческого понимания. Образование идеи о цели бытия. Образование идеи о сходстве и различии бытия; условия, необходимые для возникновения этой идеи; особенности ее образования. Образование идеи числа; вероятный порядок возникновения чисел. – IV. Строение разума, раскрывающееся в процессе образования полного понимания. Вид существования разума; понятие о существовании реальном