Смерть и фокусник - Том Мид

– Моя, – ответил Ройс.

– А вы видели Флойда Стенхауса в течение вечера?

– Мистера Стенхауса? Не было такого.

– Он вообще не спускался в холл?

– Я не видел. Насколько я помню, в тот вечер он выступал на концерте. Он вернулся домой около десяти часов.

– Он сразу поднялся к себе?

– Да, сэр.

– И больше не спускался?

– Нет, сэр.

– Есть ли другой способ, которым он мог бы незаметно выйти из здания?

– Я бы сказал, что нет. Он должен был бы пройти через кухню либо через прачечную. Там бы его заметили. Я знаю, что в этих двух комнатах всю ночь работал персонал.

Флинт удовлетворенно кивнул. Они вышли из здания.

– Итак, что у нас есть? – задал вопрос инспектор.

– Несколько разрозненных нитей. Например, картина Бенджамина Тизела, которую, очевидно, украла Делла Куксон, хотя мы понятия не имеем, как именно она утащила ее у всех из-под носа.

– Ммм. А что насчет всей этой ерунды с Человеком-змеей?

– Трудно сказать. Сходство между двумя смертями трудно игнорировать, даже если их разделяют страны и десятилетия. Но пока мы не узнаем больше о деле Змеи, будет трудно что-то понять. Например, вы не думали о том, что у этого человека могли остаться родственники, которые могли винить Риса в самоубийстве бедняги?

– А как насчет того, что сказала Лидия? Как вы думаете, ее отец был достаточно умен или безумен, чтобы осуществить подобный план самоубийства?

– Честно говоря, нет. Но я и раньше ошибался. – Спектор зашагал дальше.

– Тогда что дальше? – спросил Флинт через некоторое время. – Делла Куксон?

– Пока нет. Мы встретились с пациентом А. Мы оба виделись с пациенткой В. Пришло время встретиться с пациентом С, как вы считаете?

Глава VIII. Пациент С

– Печальная правда заключается в том, – начала Розмари Уивер, – что мой муж в последнее время просто сам не свой.

Они сидели у нее в гостиной с оливково-зеленой отделкой и сырой и затхлой атмосферой, и Джозеф Спектор подумал, что он едва ли видел более уродливую комнату в своей жизни. Уиверы жили в Хэмпстеде, по случайному совпадению всего в паре улиц от Бенджамина Тизела.

Розмари Уивер, улыбаясь, разлила чай. После унылого утра день выдался солнечным и бодрящим. Прошедший ночью дождь оставил в воздухе прохладную свежесть.

– В каком смысле «сам не свой»? – спросил Спектор.

– Тихий. Подавленный. А в последнее время он признался мне в том, что испытывает странный страх.

– Это какой?

Она наклонилась вперед. И понизила голос до шепота:

– Что он может потерять рассудок.

Спектор и Флинт переглянулись.

– Могу вас заверить, – упорствовала Розмари, – что я сама никогда в это не верила. Клод всегда был подвержен тревоге. А в последнее время у него столько забот.

– И поэтому он начал консультироваться с доктором Рисом?

– Это предложила я. Я занимаюсь делами мужа. И я организовала их знакомство. И внимательно слежу за его успехами.

– Ваш муж когда-нибудь проявлял то, что можно было бы назвать склонностью к насилию?

Миссис Уивер откровенно рассмеялась:

– Джентльмены! Мой муж – самый доброжелательный человек на свете. Пусть эти его романы не вводят вас в заблуждение. Он ловко умеет нагнетать ужас и страх, но в реальной жизни это хорошо воспитанный английский джентльмен. Довольно застенчивый и непритязательный. Он не любит быть в центре внимания.

– И где он сейчас, позвольте спросить?

– В саду. Но скоро вернется.

– Понятно. А пока у меня есть еще один вопрос.

– Конечно, какой?

– Вы знаете, где был ваш муж вчера вечером?

Улыбка на ее лице растягивалась, пока не превратилась в маску:

– На встрече со своим издателем. Но, конечно, вы не имеете в виду, что подозреваете моего мужа в причастности к смерти доктора? – Поймав взгляд Флинта, она пояснила: – Мы с мужем прочли новость в утренних газетах.

– Мы обязаны провести расследование по всем направлениям, мадам, – произнес Флинт с привычной для него напыщенностью. – И кто же этот издатель?

– Твиди его фамилия. Мне он никогда не нравился. Довольно вульгарен, как обычно бывает с этими нуворишами.

В этот момент, к всеобщему облегчению, в комнату вошел Клод Уивер. В отличие от Флойда Стенхауса он был более спокоен и сдержан. Пиджака на нем не было, а изо рта свисала сигарета. Он был лысоват и костляв, но лицо было не лишено некоторой румяной привлекательности. Он не выглядел испуганным присутствием двух незнакомцев.

– О, – произнес он.

Знакомство состоялось, и писатель быстро вник в ситуацию. Он сидел рядом с женой, медленно кивал и стряхивал пепел с сигареты в пустую чашку.

– Ваша жена сообщила нам, что вчера вечером вы были на встрече с издателем, – подсказал Флинт.

– Верно. С Твиди.

– Понятно. – Флинт сделал пометки в своем блокноте. – И вы уже некоторое время посещали сеансы психотерапии доктора Риса?

Уивер прочистил горло и впервые напрягся:

– Ну, да. Но это не то, что мне хотелось бы обсуждать.

– Я могу гарантировать вам абсолютную конфиденциальность. Наша единственная задача – поймать убийцу доктора. Во время ваших бесед с доктором вы узнавали какие-либо подробности его личной жизни?

– Никаких. Он был профессионалом. Занимался только делом.

– Я знаю, что это маловероятно, но не говорил ли он вам когда-либо что-нибудь вроде того, что он опасается за свою жизнь или что у него есть враги?

– Разве это возможно? Он едва ступил на английскую почву. Я рискну предположить, что единственными людьми, с которыми он сталкивался, были его пациенты и члены его семьи.

– Вы когда-нибудь встречали его дочь?

– Да. Однажды столкнулся с ней в коридоре. Она очаровательная молодая женщина, – сказал он, решительно отводя взгляд от жены, а затем добавил: – Хотя и немного взбалмошная.

– Она показалась вам человеком, способным на насилие?

– Послушайте, – заговорил Уивер, наклоняясь вперед и опираясь локтями на колени, – если я что-то и понял из сеансов с бедным доктором Рисом, так это то, что кто угодно способен на что угодно.

В этот момент вмешалась миссис Уивер:

– Моему мужу в последнее время приходится непросто. Его психическое здоровье не на высоте.

Уивер прочистил горло:

– Жена считает необходимым защищать меня. Но правда в том, что я смирился со своими ограничениями. Я человек, склонный к одиночеству. Это может создавать трудности на таком карьерном пути, как мой. Но с другой стороны, это может и давать большие преимущества. Доктор Рис показал мне, что я могу достичь приемлемого компромисса с самим собой.

– Но речь не только о мизантропии, – вклинилась миссис Уивер. – Скажи им, Клод.

Уивер вздохнул. Минуту он сидел, собираясь с мыслями:

– Вы когда-нибудь слышали о «диссоциативной