Смерть и фокусник - Том Мид

волосы у нее были уложены в тугие локоны. В ее внешности и повадках чувствовалась скромность, с которой резко контрастировал акцент Восточного Лондона, известный среди ее друзей под ласковым названием «говор торгашки рыбой».

Наконец убедив ее сесть за кухонный стол. Спектор осторожно начал допрос:

– Вам нравится хозяйка?

– Мисс Рис? Конечно, она милая и умная молодая леди.

– Она сказала нам, что вчера вечером встречалась со своим молодым человеком, это правда?

– Да. Он звонил днем.

– По телефону?

– Да.

– И вы с ним разговаривали?

– Да. Мисс Рис не захотела с ним говорить, поэтому я передала ему сообщение от нее.

Спектор нахмурился:

– Вам не показалось это странным?

– Ну да, раз уж вы об этом заговорили. Но ведь она странная девушка. Ее трудно понять, понимаете, о чем я?

– Она не выглядела сердитой?

– Немного. Но она всегда выглядит слегка раздраженной. У нее такая натура. Сами знаете этих европейцев, прости их господи.

– Но она не подала никаких признаков плохого настроения, когда он приехал за ней?

– Меня не было рядом, сэр. Я была на кухне, готовила обед для доктора.

– Что он ел?

– Говядину, сэр. С картошкой.

– Все съел?

– Да, сэр. И сыр, который я принесла ему на ужин.

– Теперь, миссис Тернер, я собираюсь задать вам вопрос. И я не хочу вас тревожить, но мне нужно, чтобы вы были честны и ответили как можно подробнее.

Миссис Тернер сглотнула:

– Все что угодно, чтобы помочь.

– Мне нужно, чтобы вы рассказали мне о человеке, который приходил в дом вчера вечером.

Глаза миссис Тернер потемнели, как грозовое небо:

– Все, что я могу сказать вам, сэр, это то, что я надеюсь, что пока жива, никогда больше не увижу его.

Глава VII. Дюфрейн-корт

Спектор и Флинт спешно покинули Доллис-Хилл. Спектор утверждал, что увидел все, что ему было нужно. Но в то же время он не выглядел удовлетворенным.

– Ну, и что мы будем делать дальше? – спросил Флинт, когда они вернулись в машину.

Спектор обдумал вопрос:

– Вы упоминали что-то о телефонном звонке?

– Вы имеете в виду Флойда Стенхауса? Пациента А? Он звонил Рису домой и говорил с доктором по телефону за минуту или две до убийства.

Спектор кивнул:

– Хорошо. Его мы и посетим следующим.

И они уехали.

Флойд Стенхаус жил (когда не гастролировал по миру с прославленным филармоническим оркестром) в элегантной квартире в стиле ар-деко в жилом комплексе Дюфрейн-Корт, недалеко от Крэнли-Гарденс. Фасад здания напоминал мрачные строения из фильмов Мурнау[3].

Дюфрейн-Корт представлял собой шестиэтажное здание из шестидесяти квартир. Его изогнутый фасад выходил на площадь Квотерхаус и был выполнен в современном стиле ар-деко. Здание было построено из бежевого кирпича и украшено двухарочными окнами в стиле брутализма. Роскошная резиденция, где человек мог потеряться или спрятаться от мира. Стенхаус жил на четвертом этаже. Спектор стоял на тротуаре у входа, смотрел вверх и пытался определить, где находится его окно. Тщетная попытка, поскольку оказалось, что квартира Стенхауса выходила на мощеный двор в задней части здания и не была видна с улицы.

Спектор и Флинт вошли в облицованное мрамором фойе. Флинт целеустремленно направился к стойке дежурного, где тот рассматривал двоих мужчин, не отрываясь от своего журнала.

– Могу я вам помочь, господа? – спросил он.

– Можете, – сказал Флинт, кладя на стойку полицейское удостоверение. – Мы здесь, чтобы поговорить с Флойдом Стенхаусом.

– Он ожидает вас, сэр? – Парень был невозмутим.

Флинт наклонился вперед, и его локти смяли листы журнала:

– Не дурите. Где он?

– Квартира 408. Четвертый этаж.

Спектор тоже наклонился поближе:

– А как вас зовут, сэр?

Портье сделал такую комичную паузу, как будто ему впервые задали такой вопрос:

– Ройс. Зовут меня Ройс.

Спектор щелкнул пальцами и достал визитную карточку прямо из воздуха:

– Число, Ройс. От одного до десяти. Называйте быстрее.

Ошеломленный парень сказал:

– Семь.

– Ах, – обрадовался Спектор. – Я так и думал, – и перевернул карточку пальцами, обнаружив на ее нижней стороне цифру семь, написанную от руки. И отдал ее портье. – Оставьте себе, Ройс, как сувенир на память об этом дне. – И тут он удалился.

– Что это было? – спросил Флинт, пока они шли к лифту.

– Элементарно, простите мне такое клише. Пятнышко графита под ногтем большого пальца.

– Нет. Я имею в виду, почему вас интересует портье?

– Надменность. Это болезнь, распространенная среди портье в элитных многоквартирных домах. Время от времени я сбиваю с них спесь.

Флинт начал замечать кое-что интересное в Джозефе Спекторе. «Старик», казалось, становился старше или моложе в зависимости от того, с кем он разговаривал. В зависимости от того, что в данный момент давало набольшее преимущество. Это была тонкая, почти незаметная трансформация, но чертовски эффективная. Его плечи откидывались назад, позвоночник выпрямлялся. Он вырастал на три дюйма или около того в высоту. Но что еще более тревожно – даже его лицо становилось моложе. Складки исчезали, а бледные глаза становились глубже. Трость с серебряным наконечником превращалась в не более чем стильный аксессуар.

А иной раз он сморщивался и усыхал, и его физическая слабость становилась еще более выраженной. В его голосе могла даже появиться неприятная дрожащая нотка. Поистине поразительно. Он мог постареть на десятилетия на ваших глазах. Во многих отношениях это был самый захватывающий его трюк, который Флинт когда-либо видел.

Мальчишка-лифтер выглядел так, будто сбежал из дорогого американского отеля. На нем была красная униформа с золотой отделкой, а на голове – маленькая шляпа-таблетка, закрепленная на подбородке ремешком. Ему было лет шестнадцать, и он весело покачивался на носочках, впуская двух джентльменов в свои владения.

– У вас здесь живут друзья? – дружелюбно спросил он, когда они направились наверх.

Флинт посмотрел на мальчика и сжал челюсть. Спектор же был куда более разговорчив:

– Мы пришли навестить джентльмена, который живет на четвертом этаже. Мистера Стенхауса.

– Ааа, – сказал мальчик. – Ну, это все объясняет.

– Что объясняет? – резко спросил Флинт.

– Вы пришли забрать его, да? Я всегда говорил, что он чокнутый.

– Почему вы так говорите?

– Он… как это называется? Затворник. Боится мира и всего, что в нем есть. Как такой человек выживает в Лондоне, мне невдомек.

– Как вас зовут, молодой человек?

– Пит Хоббс, сэр.

– И как долго вы здесь работаете?

– Около года, сэр.

– А есть что-нибудь конкретное, что вы можете сказать нам о его поведении?

Пит Хоббс прищурил глаза и посмотрел вдаль, изображая глубокую задумчивость:

– Он очень закостенел в привычках. Например, на прошлой неделе мы пригласили ребят для ремонта лифта. Черт возьми, можно было подумать,