Тайна Старого колодца - Михаил Черненок

-- Я вас понял,-- четко, по-уставному, произнес Кайров. Собираясь уходить, поднялся и спросил:

-- Кстати, по моему рапорту с Бирюковым говорили?

-- Да. Ты только за этим ко мне пришел?

-- Не только. Хотел узнать в каком состоянии дело с расследованием колодца. Как-никак я все-таки старший инспектор уголовного розыска.

-- Тогда садись, поговорим по душам.

Кайров вернулся на свое место. Подполковник достал из стола рапорт, еще раз прочитал его и, глядя Кайрову в глаза, заговорил:

-- Понимаешь, не указан в твоем рапорте тот импульс, который вывел Бирюкова из равновесия. Вот я с тобой разговариваю, не кричу на тебя, не унижаю твоего достоинства. Скажи, можешь ты в такой ситуации, ни с того ни с сего, нагрубить мне?

Кайров нахмурился.

-- Там ситуация была иная. Увидев Бирюкова пьяным, я вспылил, но это не дает ему права...

-- Вот видишь! -- живо перебил подполковник.-- Бирюкову это не дает права. А кто нам с тобой дал право вспылить? Не обижайся, и себя имею в виду. Бывает, тоже срываюсь, а когда одумаюсь, стыдно становится.

Понимаешь, сами того не замечая, привыкаем мы к этакому барскому тону в обращении с подчиненными. А те в свою очередь, становясь руководителями, будут копировать нас. Плохо это, капитан, ой плохо...

-- Вас не устраивает моя работа? -- насторожился Кайров.

-- Зачем так ставить вопрос? Ты исполнителен, дело знаешь свое. Скажу больше: мне легко с тобою работать. А вот подчиненным... твоим подчиненным, видишь ли, трудно.

-- Не красное солнышко, всех не обогреешь.

-- На нашей работе греть и не надо. Надо требовать, но без крика и топанья ногами.

Прервал подполковника Борис Медников. Торопливо ворвавшись в кабинет, он сел против Кайрова, отдышался и, заметив, что Кайров с подполковником молчат, спросил:

-- Я помешал? Серьезный разговор был?

-- Нет, Боря, не помешал,-- ответил подполковник.-- Толкуем вот о взаимоотношениях руководителей с подчиненными.

-- О-о! Интересная тема. По-моему, здесь все должно строиться на доверии. Есть интересный пример. Во время второй мировой войны в Америке создали два завода по выпуску нового оружия. Поскольку специалистов-рабочих в этой области не было, решили укомплектовать штат молодыми девушками и обучить их мастерству. Решено -- сделано. И вот что интересно. На одном заводе девушки уже через месяц освоили производство и стали перевыполнять план, а на другом дело застопорилось. Стали искать причину. Оказывается, там, где не получалось, девушек запугали ответственностью. Им говорили примерно так: "Малейшая ваша ошибка приведет к катастрофе!" На первом же заводе тоже предупредили об ответственности, но постоянно подбадривали: "Осторожность соблюдайте, но работайте смелее. Не будет получаться, спрашивайте. Подскажем, научим". И дело совсем по-иному пошло. Вот такие пироги. Разные подходы -- разные результаты. А возьмите творческий подход к делу... -- Медников посмотрел на подполковника: -- Собственно, я к вам, Николай Сергеевич, на минутку забежал. Вы читали что-нибудь о восстановлении портрета по черепу?

-- Конечно, читал.

-- Так вот. В Москве живет один мой знакомый, учились вместе. Он у Герасимова кандидатскую защищал. На днях я еду в Москву в командировку. Хочу увезти череп, найденный в колодце, и попросить хотя бы ориентировочный портрет вылепить. Поможет это вам?

-- Конечно, Боря! -- подполковник улыбнулся.-- Смотри только, чтобы в дороге чемодан у тебя не украли, а то станет какой-нибудь жулик заикой.

Медников засмеялся и направился к двери. Проводив его взглядом, подполковник живо повернулся к Кайрову:

-- Слышал, капитан? Новое оружие лично нам изобретать и осваивать не нужно, бездельников у нас нет, все работают с полной отдачей. А что касается создания у сотрудников творческого настроя, полета мысли -- нам с тобою крепко надо подумать... Вот тебе характерный пример -- Медников. Что ему до наших забот? А ведь думает! Интересом к делу человек живет.

Коротко звякнул телефон. Гладышев снял трубку. Бирюков доложил, что из областного управления подтвердили: Булочкин был задержан за побег в Новосибирске 12 сентября шестьдесят шестого года.

-- Значит, непосредственного участия в истории Зорькина он принимать не мог,-- сказал подполковник и положил трубку.

-- Вы уже знаете фамилию погибшего? -- удивленно спросил Кайров.

-- Пока ориентировочно, но узнаем и точно. Уверяю тебя...--подполковник встал из-за стола, прошелся по кабинету.-- Нет безнадежных дел, капитан.

14. "Допрос" под звездами

Из воинской части сообщили, что старшина второй статьи Зорькин Георгий Иванович демобилизовался 6 сентября 1966 г. и получил проездные документы до станции Ивдель Свердловской железной дороги. Никаких сведений о нем после демобилизации в часть не поступало. Антон запросил адресный стол Ивделя, городской и областной военкоматы. Из всех трех мест пришли одинаковые ответы. Зорькин в 1966 и в последующие годы в области на воинском учете не состоял и прописан не был.

Показания Графа-Булочкина подтверждались -- Зорькин до Урала не доехал. Но по-прежнему оставалось невыясненным: почему вдруг он решил свернуть в район. По нелепой случайности попал в колодец или был убит? Ясность по первому вопросу мог внести внук Агриппины Резкиной. Он ехал с Зорькиным до станции Тайга, и если тот надумал вдруг заехать в Ярское к своей невесте, то не в один же миг принял такое решение. Надо было срочно звонить в Томск.

Разговор состоялся через сутки после того, как Антон сделал заказ на междугородной. Поведение Резкина после демобилизации казалось странным: ни разу не приехал в Ярское, совершенно забыл о своей бабушке. Поэтому, на всякий случай, Антон отрекомендовался работником райсобеса и с упреком спросил Резкина:

-- Что ж вы, Юрий Михайлович, о своей бабушке забыли?

-- Забыл? -- удивился Резкин, какое-то время помолчал и выпалил бойкой скороговоркой: -- Ничего я не забыл. Всегда бабусю помню. Как-то вот недавно другу письмо писал в Ярское, привет ей передавал.

-- Почему вы ей самой не пишете?

-- Она ж неграмотная, все равно не прочитает.

-- Считаете, это оправдывает вас?

-- Да ну какое там, елки с палками, может быть оправдание.

-- Вы о ее здоровье знаете?

-- Нет...-- растерянно ответил Резкин и тревожно спросил: -- Что с бабусей?

-- Пока ничего страшного,-- стараясь не переиграть, успокоил Антон,--но прибаливать часто стала. Переживает за своего внука.

-- Вы передайте ей,-- заторопился Резкин,-- что я на днях ее навещу. Откровенно говоря, давно хочется в Ярском побывать. Как-никак родные места там. Да вот разные дела засосали: то квартиру ждал, то к родственникам жены ездил. В общем, елки с палками, не оправдание, конечно.

-- А не получится это пустым обещанием?

-- Ну, елки с палками! Капитально приеду.

И Резкин сдержал слово. О его приезде Антон узнал от Чернышева и сразу же выехал в Ярское. Выехал с каким-то смутным, тревожным настроением, мучаясь различными предположениями, что-то даст эта, третья по счету, поездка. Чернышев по-настоящему обрадовался встрече, будто сына родного увидел.

-- Жив, голубчик? Здоров? Ну и слава богу. Ужинал?

-- Спасибо.

-- Все равно садись к столу. Не станем нарушать наш обычай: хочешь не хочешь, гость, а с дороги -- за стол.

После ужина Маркел Маркелович по привычке взялся за газеты, но быстро отложил их.

-- Что Зорькина насчет моряка прошлый раз сказала?-- неожиданно спросил он Антона. Выслушав, покачал головой: -- Я тебя предупреждал, палец ей в рот не клади. Остра, хитра и... умом не обижена. Работу на птицеферме ведет --разлюли малина! По области в передовиках ходит. Птичницы к ней с уважением: "Наша Марина Васильевна". Уверен, поставь председателем, за милую душу колхоз потянет, не каждый мужик с ней потягается,-- Чернышев ладонью взъерошил свой седой ежик.-- Неужто напутал я с женихом? Может, и не из моряков он вовсе...

-- Из моряков. В райцентре живет дядя Зорькиной, Гаврилов...

-- Вспомнил! -- Чернышев хлопнул по коленке.-- Кешка Гаврилов! Моряк же с ним в отпуск приезжал,-- и улыбнулся.-- Склероз старческий, совсем забыл. Хорошо, про Кешку напомнил. Знаю Иннокентия, знаю. Говорят, запился последнее время?

-- Из милиции почти не вылазит.

-- Ишь ты... Деньги мужика сгубили. Он же долго на сверхсрочной служил, получал крепко. Бывало, в отпуск приедет -- всю деревню упоит. А такие, как Проня Тодырев, кроме выпивки, еще и в долг без отдачи у него деньжонок прихватывали.

-- Это не тот Проня, который у Столбова на восстановление здоровья пятьдесят рублей взял? -- улыбнулся Антон.

-- Он самый. Ходячий анекдот, а не мужик.

-- Зря вы тогда суда испугались. Ничего бы Столбову не было, Проня на него с ножом лез.

-- Кто тебе сказал, что я испугался? Не хотел волокиту затевать. Это ж надо в райцентр людей на суд везти, а они мне на работе нужны. На суде день пропадет, да пока следствие будет. Хорошо, ты вот уже который раз сюда приезжаешь разбираться. А у вашего Кайрова, к примеру, другая метода: один раз побывает, а потом повесточку в зубы -- и здоров будь к нему являться... К слову пришлось, не везет Столбову с Кайровым. Прошлый раз возьми. Хорошо, что Гладышев мне верит. Позвонил ему, разобрался -- дело заглохло. А то, чего доброго, упекли бы парня на пятнадцать суток. Под горячую руку он Кайрову попадается, что ли? -- Чернышев потер ладонью подбородок и снова заговорил о Зорькиной: