Золотой лев - Уилбур Смит

Хэл никогда не мог насытить свою страсть к Юдифь. Ему нравилось то мгновение, когда он входил в нее, погружаясь так глубоко, что едва мог сказать, где кончается его тело и начинается ее, сливаясь в единое существо и испытывая один и тот же экстатический момент освобождения с такой интенсивностью, что в течение этого единственного блаженного мгновения во всей Вселенной не было ничего и никого, кроме них. И все же, несмотря на всю эту общую страсть, сердце Хэла не находило более утешительного момента, чем проснуться и увидеть, что Юдифь все еще спит, ее прекрасное лицо едва виднелось в темноте каюты, а дыхание было мягким и нежным. В ней было что-то такое умиротворяющее, такое доверчивое. Она чувствовала себя с ним в полной безопасности, и глубина ее доверия и любви к нему наполняла Хэла желанием оберегать ее и защищать до конца своих дней.

Однако однажды утром, когда они были уже в восьми днях пути и находились примерно в тысяче миль от Мицивы, направляясь почти точно на юг вдоль восточного побережья Африки, редко удаляясь от суши более чем на тридцать миль, Хэла разбудил стонущий звук. Когда он открыл глаза, Юдифь уже не мирно лежала рядом с ним, а свернулась калачиком, повернувшись к нему спиной и плотно прижав колени к груди. Судя по звукам, которые она издавала, она была в сильном физическом расстройстве.

- Дорогая моя, с тобой все в порядке?- Спросил Хэл, не в силах скрыть тревогу в голосе.

‘Это пройдет’ - ответила она, но тут же ее тело затряслось, и она судорожно сглотнула, хотя изо рта не вырвалось ничего, кроме стона.

‘Ты больна’ - сказал он, констатируя очевидное. Он положил руку ей на лоб. - Тебе жарко. У тебя что, жар поднялся?’

Потом Юдифь с трудом сглотнула, перевернулась, так что она лежала перед ним. Она приподнялась на локте и положила другую руку на плечо Хэла. - ‘Не волнуйся, любовь моя. Я же не больна. Отнюдь нет. Действительно, я никогда в жизни не была так здорова.’

Хэл взял ее руку, которую она положила ему на плечо, и крепко сжал. - Пожалуйста, моя дорогая, не надо меня успокаивать. Ты такая храбрая, но ...

- Тссс ... - она перебила его. - Я обещаю тебе, что не стоит волноваться. - Она выдавила из себя слабую улыбку. - ‘Нет, если только тебя не тревожит мысль о грядущем отцовстве.’

- Тревожит ... что? - ахнул он. ‘Ты ... я имею в виду, ты ...’

‘Да, мой дорогой, я беременна. У меня будет ребенок, твой ребенок ... наш ребенок.’

- Это замечательная новость! - Торжествующе воскликнул Хэл, и тут же его охватило сомнение. ‘Но ты уверена? - А ты откуда знаешь?’

- Потому что мы были вместе больше двух месяцев назад на военном совете, если ты помнишь ...

- О, я прекрасно помню, поверь мне!’

‘Ну, с тех пор у меня не было ни капли крови, и теперь по утрам меня тошнит. Если бы я была дома, моя мать, мои тети и все женщины в семье говорили бы мне то же, что я говорю тебе. Она издала довольный небольшой смешок. - Возможно, у меня будет сын, такой же сильный, красивый и добрый, как ты.’

- Или дочь, такая же красивая, любящая и храбрая, как ты.’

На мгновение они купались в том сиянии, которое знают влюбленные, когда они молоды и влюблены, и только что совершили чудо, которое является самым древним и универсальным из всех человеческих достижений, но для двух людей также является самым новым и уникальным. А потом Хэл вздрогнул, словно его ударили током или ужалили, и отвернулся от Юдифь. Он уставился в темноту за окнами каюты, навострив уши и принюхиваясь, как охотничья собака, почуявшая запах своей добычи.

‘В чем дело, любовь моя?- Спросила Юдифь. ‘Тебя что-то беспокоит? Не бойся, я буду держать нашего ребенка в безопасности внутри себя. Все будет хорошо.’

‘Нет, дело не в этом, - ответил Хэл. - Кое-что еще.’

Он встал с кровати и поспешно оделся, натянул туфли и бриджи, оставив рубашку расстегнутой, и наклонился, чтобы поцеловать Джудит в лоб. - ‘Я просто хочу кое-что проверить. Не волнуйся, скорее всего, ничего страшного. Увидев ее встревоженное лицо, Хэл ободряюще улыбнулся. ‘Это чудесная новость о ребенке. Я люблю тебя всем сердцем. И я мигом вернусь сюда, к тебе.’

Направляясь на квартердек, Хэл мысленно вырвался из спальни и сосредоточился на своих обязанностях капитана.

Два дня назад дозорный заметил голландскую каравеллу в нескольких милях по правому борту. Весь остаток дня голландец то появлялся, то исчезал из виду, когда ветер и видимость менялись, так что казалось, будто за «Золотой ветвью» следят. Во время войны это был бы тревожный поворот событий. Каравелла сама по себе была меньше "Ветви" и не представляла никакой угрозы для ее безопасности, но Хэл наверняка задался бы вопросом, какие другие, более мощные суда могут скрываться за горизонтом. Но Англия и Голландия уже больше года жили в мире, так что причин для беспокойства не было. Более того, когда на следующий день забрезжил рассвет, каравелла исчезла. И все же на задворках его сознания по-прежнему крутилось нехорошее подозрение - инстинкт моряка, который подсказывал ему быть настороже.

И вот теперь тот же самый инстинкт снова овладел Хэлом. Что-то подсказывало ему - и он никак не мог понять, что именно, - что голландец все еще где-то там. Он не успокоится, пока не будет уверен в том, что задумал капитан этой таинственной каравеллы.

Хэл вышел на палубу и был встречен чем-то близким к безмятежности. Ветер был не более чем самым нежным бризом, и серебристый свет луны отражался в неподвижных, стеклянных водах. По всей палубе лежали разбросанные спящие фигуры воинов Амадоды, которые всегда проводили ночь на открытом воздухе, вместо того чтобы терпеть грязь и зловоние под палубой. Нед Тайлер стоял у штурвала и приветственно кивнул своему капитану. - ‘Что привело вас сюда так рано, капитан?- спросил он. - Не могу поверить, что тебе надоела компания в твоей каюте.’

Хэл усмехнулся: - ‘Никаких шансов на это. Мне просто показалось, что голландец все еще