Прекрасная авантюристка - Барбара Картленд

Все ее размышления вертелись вокруг Юстаса и свадьбы, но иногда по ночам она просыпалась и начинала размышлять, как сложатся их отношения с маркизом после венчания, и ей трудно было представить их будущую совместную жизнь.

Думая о Линче, Друзилла вспоминала себя ребенком, мчащимся по саду, продирающимся сквозь кустарник, блуждающим по сосновому лесу, который в своем воображении она населяла драконами, ведьмами и другими героями из сказок.

Для нее Вальдо всегда был юным рыцарем, он приносил радость и веселье в ее одинокое и однообразное существование. И сейчас ей было довольно трудно осознать, что юноша из детства и этот элегантный красавец – один и тот же человек. Временами ее охватывало сильнейшее желание узнать, что он думает о ней теперь, когда ее вступление в светское общество сопровождается таким огромным успехом, когда стук дверного кольца в доме маркизы не умолкает с утра до вечера, извещая о приходе посыльных с приглашениями и цветами.

Вальдо больше не мучил страх перед насмешками своих друзей, он больше не боялся расспросов по поводу скоропалительной женитьбы.

Но разве их тайное бракосочетание в замке, разве страх перед болезненной ненавистью Юстаса хоть немного сблизили их? Ответ мог быть только один: «Нет». Ведь до сих пор они практически ни разу не оставались наедине.

С того дня, как они вдвоем катались в парке, он больше ни разу не приглашал ее на прогулки, за исключением тех случаев, когда их сопровождала вдовствующая маркиза или к ним присоединялся Энтони Хедли.

Хотя они довольно часто выезжали вдвоем.

Они ездили в Ранелу, гуляли в садах Вокс-холла, каждый вечер отправлялись на бал или в ассамблею, но почти во всех случаях их кто-нибудь сопровождал.

Скоро они уедут в Линч и останутся наедине, сказала себе Друзилла. Эта мысль вызывала у нее непонятные ощущения, которые она объясняла безумной радостью от перспективы вновь увидеть Линч, от сознания, что она станет хозяйкой этого большого дома, прославившегося своей красотой, величием и историей.

Как часто после того, как они с отцом уехали из Линча и поселились в поместье Уиндлгэм, она мечтала об этом, и в ее девичьих мечтах солнце, красота и радость жизни были неразрывно связаны с мальчиком по имени Вальдо. В ее ушах звучал его голос, когда он звал ее, когда командовал, давал указания; она вспоминала, как безропотно подчинялась ему, польщенная его доверием и счастливая, что ему с ней интересно.

Всего четыре дня!

– О, какое облегчение! – воскликнула Друзилла, присаживаясь за туалетный столик. – И больше никаких примерок!

Ее гардероб уже был заполнен до отказа самыми разнообразными элегантными и дорогими платьями – она никогда не могла представить, что когда-нибудь у нее будут такие туалеты, которые дадут возможность в полной мере проявиться всей ее красоте, которые превратят ее из гадкого утенка в настоящую Принцессу-лебедь, как она в мыслях называла себя.

Как и было задумано, с первого дня каждое ее появление в свете производило фурор: все, не умолкая, обсуждали ее и строили различные предположения, пока в один прекрасный день она не оказалась на гребне популярности.

Друзилла знала, что стала самой знаменитой молодой дамой в Лондоне, хотя некоторые завистливые мамаши и бросали на нее леденящие душу взгляды.

– Иногда мне кажется, что они меня ненавидят, – жаловалась она маркизе после того, как одна почтенная дама старой закалки устроила ей нечто вроде скандала.

– Конечно, они тебя ненавидят, – хмыкнула маркиза, – и неудивительно. Им надо хорошо пристроить своих неинтересных дочек, а тут появляешься ты и снимаешь все сливки. У них есть право так относиться к тебе!

– По крайней мере, мне удалось убедить всех, что я действительно околдовала Вальдо, – тихо проговорила Друзилла.

– Все считают, что вы женитесь по любви, – саркастически заметила маркиза.

При этих словах Друзилла подняла на нее глаза и спросила:

– Вы думаете, они в это верят? Надеюсь, они и дальше будут верить.

– Все зависит только от тебя, – сказала маркиза, – и, конечно же, от моего внука.

– Да, вы правы, – согласилась Друзилла. – ведь я не в его вкусе, так?

– Ему всегда нравились блондинки, – ответила маркиза, не считая нужным что-то скрывать от нее. – У него была герцогиня, еще куча красивых вертихвосток – я даже имен их не помню. Да, они все были блондинками, и его последняя любовница тоже.

– Его любовница?

Резкость, прозвучавшая в ее вопросе, не укрылась от внимания маркизы.

– Прости меня, детка. Мне не следовало бы говорить этого. Я думала, ты знаешь.

– Нет, я ничего не знала, – ответила Друзилла, – но это… естественно… не имеет значения.

– Совершенно не имеет, – подтвердила маркиза. – Красивый молодой человек должен утвердиться как мужчина, хвастаясь своей любовницей так же, как он хвастается красивой лошадью.

– А кто она? – тихо спросила Друзилла.

Поколебавшись, маркиза ответила:

– Бьянка де Сильва.

– Актриса! – вскричала Друзилла.

– Если можно ее так назвать, – ехидно заметила маркиза. – Ее взяли в Ковент-Гарден только потому, как я понимаю, что она гораздо смелее многих молодых актрис выставляет напоказ свое тело.

– Когда мы были в Ковент-Гардене, я не обратила на нее внимания, – сказала Друзилла, – но мне запомнилось ее имя. Оно было в программке.

Она наморщила лоб, стараясь припомнить Бьянку де Сильва.

– Она не стоит твоего внимания, – резко сказала маркиза. – Самая обычная потаскуха, недостойная того, чтобы ее обсуждали благородные дамы. Это яркий цветок, который мужчина срывает в минуту цветения и выбрасывает, как только он увядает. Герцогиня и ей подобные намного опаснее любой самой ничтожной проститутки.

– Конечно, вы правы, – согласилась Друзилла.

И в то же время мысль, что у маркиза есть любовница, беспокоила ее. Она не знала почему. Вдовствующая маркиза была абсолютно права, утверждая, что среди молодых щеголей модно хвастаться своими любовницами. Особенно такими, которыми хотели бы обладать остальные, – это придавало соревнованию особую остроту, и ради возможности испытать подобные ощущения стоило потратить деньги.

Как же выглядит Бьянка де Сильва? Если бы она помнила!

У Друзиллы возникло желание попросить маркиза еще раз отвести ее в Ковент-Гарден, однако она понимала, что, если после сегодняшнего разговора они пойдут в театр, маркиза будет над ней смеяться за то, что она не смогла превозмочь своего любопытства.

«А почему, собственно, меня должны беспокоить его женщины? – спрашивала она себя. – Какое мне дело до того, сколько у него было любовниц, кому он оказывает знаки внимания? Если он относится ко мне с должным уважением, если я – его жена, хозяйка его дома, какая мне разница, чем он занимается на стороне?»

Друзилла пыталась убедить себя, что ее молитвы услышаны Господом, что она обрела покой и счастье. Ведь всего месяц назад она была заточена в классной, ограничена обществом маленькой девочки и слуг, ей приходилось заниматься дополнительной работой, которую безжалостно взваливали на нее, и никогда ее не покидал страх, что в любой момент появится мужчина, которому, несмотря на все ее ухищрения казаться как можно более уродливой, она понравится.

– А теперь можете смотреть на меня! – громко крикнула Друзилла.

Она вскочила, подошла к высокому зеркалу, встроенному в дверцу гардероба, и стала смотреть на свое отражение: на элегантно уложенные волосы, мерцающие таинственным блеском; на молочной белизны кожу; на изящное платье с высокой талией, которое только подчеркивало совершенство фигуры, не преступая при этом дозволенных границ.

Переведя взгляд на свое лицо, Друзилла увидела в зеленой глубине глаз вопрос, который мучил ее, хотя она и боялась признаться себе в этом.

– Я счастлива! – с вызовом объявила она.

Казалось, эхо ее слов еще звучало в тот момент, когда дверь распахнулась и в комнату вошла горничная, неся в руках бальное платье, которое Друзилла должна была надеть сегодня вечером.

Бал устраивали в Девоншир-Хаусе – этот прием был не только самым значимым в году, он также был одним из последних в сезоне. Как сообщил принц, после бракосочетания маркиза он собирался отбыть в Брайтхелмстон, поэтому мало кто имел желание тратить огромные деньги на приемы, когда большая часть бомонда уезжала из Лондона.

– И что же я должна надеть сегодня, Роза? – обратилась Друзилла к своей горничной, наблюдая, как та раскладывает на кровати принесенное платье.

– Ее светлость решила, что вам больше всего подойдет бледно-зеленый газ, мисс, – ответила горничная. – Она также считает, что вам захочется надеть жемчужный гарнитур. Ожерелье очень красиво.

– Да, конечно, – согласилась Друзилла.

Но когда горничная разложила на туалетном столике ожерелье из жемчужин и бриллиантов, Друзилла засомневалась.