Кладбище домашних животных - Стивен Кинг

Луис вылез из ванны, и Речел бережно вытерла его.

– Что…

Теперь перчатка-губка касалась его тела нежно, чересчур заводя поглаживанием, медленно двигаясь вверх-вниз.

– Речел… – пар окутывал их, но он исходил не только от горячей воды в ванне.

– Ш-ш-ш!

Казалось, ласки длились вечность… Луис был близок к оргазму, и рука в перчатке двигалась все медленнее, почти останавливаясь. И все же она не прекращала то давить, то отпускать, пока Луис не кончил так сильно, что ему показалось, у него чуть не лопнули барабанные перепонки.

– Мои боже, – слабо проговорил он, когда снова смог говорить. – Где и когда ты научилась этому?

– У девочек в лагере бойскаутов.

Речел приготовила бефстроганов. Пока она ублажала мужа в ванной, блюдо грелось на плите, и Луис, который еще в четыре часа клялся, что следующий раз сможет поесть не раньше Хеллоуина, съел две порции.

Потом Речел отвела его наверх.

– Теперь, – сказала она, – посмотрим, что ты сможешь сделать для меня.

«Принимая во внимание все случившееся, я отношусь к происходящему совершенно спокойно», – подумал Луис.

Позже Речел надела старую синюю пижаму. Луис натянул фланелевую рубашку и почти бесформенные вельветовые штаны, которые Речел называла «позорными».., и поехал за детьми.

Мисси Дандридж хотела узнать подробности случившегося, но Луис лишь вкратце описал ей происшествие, рассказав меньше, чем она могла бы узнать, прочитав завтрашний выпуск Бангорского «Дели Ньюс». Луису не хотелось рассказывать, это вызывало у него те же чувства, что и прогорклые сплетни, но Мисси согласилась бесплатно посидеть с детьми, и Луис был благодарен ей за вечер, который он и Речел провели вместе.

Гадж уснул рядом с Луисом раньше, чем они проехали милю, отделявшую их дом от дома Мисси; даже Элли зевала, у нее слипались глаза. Луис переодел Гаджа в свежие ползунки, засунул его в комбинезон и положил в колыбель. Потом он прочитал Элли одну сказку. Обычно Элли требовала, чтоб ей почитали на ночь «Где обитают дикие звери», и при этом она чувствовала себя пионером диких мест. В этот вечер Луис уговорил ее остановиться на «Коте в сапогах». Через пять минут после того, как он отвел девочку наверх, она уснула, и Речел поднялась к ней, укрыть ее одеялом.

Когда Луис спустился вниз, Речел сидела в гостиной со стаканом молока – одна из множества привычек, позаимствованных у Дороти Сайерс.

– Луис, с тобой в самом деле все в порядке?

– Дорогая, все хорошо, – ответил он. – Спасибо.., за все.

– Мы оба стремимся, чтоб все было хорошо, – сказала она с легкой, чуть ироничной улыбкой. – Ты пойдешь к Джаду на пиво?

Луис покачал головой.

– Не сегодня. Я полностью выжат.

– Надеюсь, что смогу тебя растормошить.

– Думаю, так.

– Тогда выпейте свой стакан молока, доктор, и отправимся в кровать.

Он думал, что лежит проснувшись; такое часто случалось, когда он был студентом-медиком; и такие часы и дни, которые были наиболее занимательными в его жизни, снова и снова прокручивались у него в голове. Но он плавно соскальзывал в сон, словно на изящных, лишенных трения санях. Луис читал: среднему человеку нужно только семь минут, чтобы стереть из памяти все неприятности и проблемы прошедшего дня. Семь минут сознательного и подсознательного вращения, словно трюк с поворачивающейся стеной в доме с привидениями парка развлечений.

Он уже почти уснул, когда услышал, как Речел, словно издалека, сказала:

– ..послезавтра.

– Гмммммм?

– Джоландер. Ветеринар. Он заберет Черча послезавтра.

– А? "Черч. Сокровища – твои «коджонс»10, твои сокровища еще принадлежат тебе, но скоро ты лишишься их". Потом Луис отключился, провалившись в омут, уснул крепко, без снов.

Глава 16

Спустя некоторое время Луис проснулся. Грохот заставил его сесть в кровати. Он удивился: что бы это могло быть? То ли Элли свалилась на пол, то ли перевернулась колыбель Гаджа. Луна выплыла из-за облаков, осветив комнату, и Луис увидел Виктора Паскова, стоящего в дверях.

Мертвец стоял в дверях. Его голова была разбита над левым виском. Кровь темно-красными струпьями засохла на лице, словно боевая раскраска индейцев. Вывороченная ключица белела в лунном свете. Пасков улыбался.

– Вставайте, доктор, – сказал он. – Пойдем, прогуляемся.

Луис огляделся. Его жена – неясный холм желтого ватного, стеганого одеяла, спала. Луис снова посмотрел на Паскова, который был мертв, но мертвым почему-то не был. Луис не чувствовал страха. Он понимал, почему все так.

"Это сон, – думал он, и в этом все дело, но все равно что-то его беспокоило. – Мертвые не возвращаются. Это физиологически невозможно. Молодой человек микроавтобусом отправился в Бангор с отметкой патологоанатома – V-образным разрезом на груди. Может, патологоанатом даже извлек его мозг, переложил тот в грудную клетку, после того как разрезал ткани и вывалил содержимое черепной полости на коричневую бумагу, не пропускающую воду. Класть мозг в кишечную полость проще, чем пытаться запихнуть его назад в череп, словно отдельные кусочки головоломки. Дядя Карл – отец несчастливой Руги, рассказал Луису, что патологоанатомы делают так.., и еще много полезного рассказал он тогда Луису о том, чем Луис, в свою очередь, пытался поделиться с Речел, которая из-за своих страхов перед смертью могла просто завопить от ужаса, если бы увидела Паскова. Так что Паскова тут не было.., не было, крошка. Пасков лежал, запертый в холодильнике, с номерочком на ноге. «В морге с него содрали эти красные спортивные трусы».

У Луиса появилось непреодолимое желание подняться. Глаза Паскова не отпускали.

Отбросив назад покрывало, Луис опустил одну ногу на пол. Связанный крючком коврик – свадебный подарок бабушки Речел, впился холодными кругляшками в его ступни. Сон оказался чересчур реальным. Сон был таким реальным, что Луис не последовал за Пасковым, пока Пасков не повернулся и не начал спускаться вниз по лестнице. Сила, заставлявшая Луиса идти следом за мертвецом, оказалась невероятной, но Луис не хотел хотя бы и во сне идти вслед за разгуливающим трупом.

Но он пошел. Спортивные трусы Паскова сверкали впереди.

Луис вслед за Пасковым пересек гостиную, кухню. Луис ждал, что Пасков повернет замок, а потом отодвинет щеколду на двери, которая вела в сарай, где Луис держал многоместный легковой автомобиль с откидными сиденьями и откидным задним бортом и «Цивик», но Пасков поступил по-другому. Вместо того, чтоб открыть дверь, он прошел сквозь нее. «Как это он сделал? Невозможно! Никто так не может!»

Луис попробовал проделать это сам, но натолкнулся на неподатливое дерево. Очевидно, даже во сне он остался твердоголовым реалистом. Нажав кнопку американского замка, он отодвинул засов и вышел в гараж-сарай. Паскова там не было. Луис не долго удивлялся. Может, Пасков ушел? Фигуры в снах часто исчезали. То же происходило и с окружающим миром; представьте: вы стоите голым на краю открытого бассейна с поднятым членом, дискутируя о возможности поменяться женами, скажем, с Роджером и Мисси Дандридж, а потом закрываете глаза и, открыв их, лезете по склону вулкана на Гавайях. Может, Луис потерял Паскова из виду, потому что наступил Акт II.

Но когда Луис вышел из гаража, он снова увидел юношу, стоящего в слабом лунном свете на лужайке позади дома.., у начала дорожки.

Теперь пришел страх. Он вошел мягко, проплывая через пустоты тела Луиса, наполняя их едким дымом. Луис не хотел идти дальше. Он остановился.

Пасков оглянулся через плечо: глаза его в лунном свете были серебряными. Луис беспомощно почувствовал, как ужас заползает к нему в живот. Эта выпирающая кость, эти сухие сгустки крови. Но невозможно, казалось, сопротивляться глазам мертвеца. По-видимому, сон – вещь гипнотическая, доминирующая.., и может изменить сам факт смерти. Можете учиться двадцать лет и не сможете ничего сделать, когда принесут парня, тараном врезавшегося в дерево и пробившего дыру в голове, такую огромную дыру, что можно заглянуть в нее и увидеть мозг. С тем же успехом можно звать к умирающему водопроводчика, шамана или сутенера.

Несмотря на подобные мысли, роящиеся в голове Луиса, он потащился к тропинке. Луис поплелся за мертвецом, такой же темно-красный в ночном свете, как засохшая кровь на лице Паскова.

Луису не нравился этот сон. Совсем не нравился. Сон был слишком реален. Холод вязаного коврика, то, что он не смог пройти через закрытую дверь, когда любой может проходить через двери и стены в любом мало-мальски приличном сне.., а теперь холодная роса омыла ему ноги, холодное дыхание ветра коснулось его тела, абсолютно голого, если не считать трусов-плавок. Под деревьями сосновые иголки стали впиваться в ступни.., еще одна маленькая деталь, чересчур реальная для сна.