Кладбище домашних животных - Стивен Кинг

– Луис, с тобой в самом деле все в порядке? Выглядишь ты ужасно.

Луис открыл было рот ответить, но одна из практиканток неожиданно уронила свой конец носилок и выбежала, извергая рвоту себе на передник. Зазвонил телефон. Рыдающая девушка за стеной теперь стала кричать, она звала мертвеца:

– Вик! Вик! Вик! – снова и снова.

Бедлам. Смятение. Один из полицейских спросил у миссис Чарлтон, могут ли они взять одеяло, накрыть мертвеца, а Чарлтон ответила, что не знает, имеет ли она необходимую власть, чтобы выдать одеяло. Тут Луис обнаружил, что думает о происходящем в духе Мориса Синдака: «Пусть начнется суета сует!»

Гаденькое хихиканье снова попыталось вырваться у него из горла, но Луису как-то удалось с ним справиться. Этот Пасков на самом деле сказал: «Хладбище Домашних Любимцев»? Этот Пасков на самом деле назвал его по имени? Слова умирающего нарушили привычный для Луиса порядок вещей, выбили его из колеи. Но теперь казалось, Луис мысленно прокручивал те несколько мгновений, что провел наедине с умирающим, словно монтируя фильм-спасение: склеивая, изменяя и разрезая. Точно, умирающий говорил что-то еще (если он на самом деле что-то говорил) и потрясенный Луис неправильно истолковал его слова. Скорее всего, Пасков только двигал губами, не издавая звуков, как в самом начале.

Луис стал изучать себя, ту свою часть, что заставила администрацию дать эту работу именно ему, выбрав именно его из пятидесяти трех претендентов. Не прозвучало ни одного распоряжения, ничего не изменилось: комната была полна народу.

– Стив, дай девушке успокоительное, – приказал Луис и, сказав это, почувствовал себя лучше. Казалось, что он в огромной ракете с перегрузками тащится прочь от крохотного метеорита. И этим метеоритом был иррациональный момент бытия, когда заговорил Пасков. Луиса взяли на работу, чтобы он нес ответственность: он должен был выполнять свои обязанности.

– Джоан. Дайте полицейскому одеяло прикрыть труп.

– Доктор, мы не можем. Инвентарь…

– Дайте ему одеяло. Потом проверьте, что с той практиканткой.

Он посмотрел на вторую девушку, которая все еще держала свой конец носилок. Она глазела на труп Паскова с гипнотической зачарованностью.

– Эй! – позвал Луис, и глаза девушки метнулись от тела.

– К-к-к…

– Как зовут твою подругу?

– К-кого?

– Ту, которая блеванула, – намеренно грубо сказал Луис.

– Джу-джу-джуди. Джуди Де Лессио.

– Твое имя?

– Клара, – теперь девушка заговорила немного спокойнее.

– Клара, сходи проверь, как там Джуди. И помогите Джоан с одеялом. Возьмите одно из стопки в маленькой кладовой в Боксе номер один. Идите. Давайте соберемся с силами, надо работать.

Все занялись делом. Очень скоро крики в соседней комнате поутихли. Телефон, который перестал было звонить, зазвонил снова. Луис надавил клавишу, не поднимая телефонной трубки.

– Кого мы должны уведомить? Вы можете набросать мне список?

Полицейский кивнул.

– Ничего подобного не случалось последние шесть лет. – сказал он. – Плохое начало семестра.

– Точно, – согласился Луис. Подойдя к телефонному аппарату, он снова рывком сорвал трубку.

– Алло? Кто… – начал было возбужденный голос, но Луис отключил линию. Ему нужно было позвонить самому.

Глава 14

Все стихло только около четырех часов, после того как Луис и Ричард Ирвинг – глава безопасности университетского городка, подготовили заявление для прессы. Молодой человек – Виктор Пасков бежал вдоль дороги со своей невестой и приятелем. Машина, которую вел Тремонт Витерс – молодой человек двадцати трех лет, уроженец Хавена (Мэйн), ехала по шоссе, ведущему из Ленгуллской женской гимназии к центру университетского городка. Он ехал, превышая скорость. Машина Витерса ударила Паскова, и тот полетел прямо головой в дерево. Паскова принесли в лазарет на одеяле его друзья и двое пробегавших мимо студентов. Умер Виктор через несколько секунд после того, как его доставили в лазарет. Витерса и раньше задерживали за превышение скорости, вождение машины в нетрезвом состоянии; вроде бы он даже кого-то сбил.

Редактор газеты университетского городка спросил, может ли он написать, что Пасков умер от травмы головы. Луис вспомнил дыру в голове молодого человека; дыру, через которую можно было видеть мозг, и сказал, что он должен сперва вручить заключение о смерти следователю Пенобскота. Потом редактор спросил: не могли ли четверо молодых людей, перенося Паскова в лазарет, неумышленно стать причиной его смерти?

– Нет, – ответил Луис. – Такого не может быть. Несчастный мистер Пасков, по-моему, при ударе получил смертельную травму.

Там были и другие вопросы, несколько, но предыдущий вопрос подытожил пресс-конференцию. Сейчас Луис сидел в своем кабинете (Стив Мастертон отправился домой час назад, сразу после «пресс-конференции» посмотреть на себя в вечерних новостях, так подозревал Луис) и пытался собрать осколки прошедшего дня.., или, быть может, просто охватить случившееся одним взглядом. Он и Чарлтон долго сидели над карточками из первоочередных, над карточками тех студентов, кто упрямо продолжал заниматься в колледже вопреки своим физическим недостаткам. В колледже было двадцать три диабетика, пятнадцать эпилептиков, четырнадцать паралитиков и еще несколько всяких разных: студенты с лейкемией, студенты с церебральным параличом и мускульной дистрофией; слепые студенты, двое немых и один перенесший полную амнезию, с которой Луис никогда раньше не сталкивался.

Уже к вечеру, после того как ушел Стив, в кабинет заглянула миссис Чарлтон и положила на стол Луиса розовый листок. «Бангорский ковер привезут завтра в 9.30», – было написано на листке.

– Ковер? – удивился Луис.

– Его же надо заменить, – словно извиняясь, сказала сестра. – Пятно вывести не удастся.

– Да, вы правы.

Наконец, заглянув в аптечку, Луис взял туинал, который первый мединститутский квартирант Луиса называл Тунервиллом. «Попробуй Тунервиллских колес, Луис,» – говорил он, поставив пластинку Криденса. Обычно Луис отказывался от путешествия в сказочную Тунервиллмандию, так что, может, вышло к лучшему, когда его сосед провалился в середине третьего семестра, и на Тунервиллских колесах укатил во Вьетнам, армейским санитаром. Луису иногда он рисовался в видениях; глаза Луиса стекленели, когда он слышал «Бегство через джунгли» Криденса.

Но сейчас лекарство казалось необходимым. Если он должен просмотреть записку о ковре на том розовом листочке, ему необходим транквилизатор.

Луис поплыл довольно сильно к тому времени, когда миссис Байллинс – ночная сестра, просунула голову в дверь его кабинета и сказала:

– Ваша жена, доктор Крид. Она на «линии один».

Луис посмотрел на часы и увидел, что уже почти пять тридцать. Он хотел уехать отсюда часа полтора назад.

– Хорошо, Нэнси. Спасибо.

Подняв трубку, он подключился к «линии один».

– Ах, дорогая. Только на моей…

– Луис, с тобой все в порядке?

– Конечно.

– Я слышала о случившемся в новостях. Луис, мне так жаль, – мгновение она молчала. – Это передавали по радио в новостях… Они были у тебя, задавали вопросы. Ты держался молодцом.

– Я? Ладно.

– Ты уверен, что с тобой все в порядке?

– Да, Речел. Со мной все в порядке.

– Приезжай домой, – попросила она.

– Да, – сказал он. «Домой» – звучало заманчиво.

Глава 15

Речел встретила Луиса у дверей, и у него отвисла челюсть. Речел надела тонкий, как паутина, бюстгальтер, который он так любил, полупрозрачные трусики, а больше на ней ничего не было.

– Выглядишь великолепно, – сказал он. – Где дети?

– Их взяла Мисси Дандридж. Мы свободны до полдевятого.., то есть два с половиной часа. Не будем терять время.

Она прижалась к нему. Луис почувствовал слабый, приятный запах., эфирные масла или розы? Его руки сплелись вокруг нее, сперва вокруг талии, а потом они нашли ее соски, когда ее язык, уже легко протанцевав по губам Луиса, нырнул ему в рот; там он вылизывал, метался…

Наконец поцелуй прервался, и Луис грубовато спросил Речел:

– На обед – ты?

– Я на десерт, – ответила она, а потом начала возбуждающе вращать бедрами. – Но я обещаю, что не буду предлагать тебе ничего из того, что ты не любишь.

Луис потянулся к ней. Но Речел выскользнула из объятий и взяла его за руку.

– Входи в дом первым, – сказала она.

Вначале она затащила Луиса в теплую ванну, медленно раздела его и загнала в воду. Энергично растирая перчаткой-губкой, которую обычно не использовали (эта вещь всегда просто висела на крючке), Речел медленно намылила тело Луиса, потом омыла его. Он чувствовал, как все события этого дня – ужасного дня уходят в небытие. Речел тоже вымокла и ее трусики прилипли к телу, словно вторая кожа.