Байки старого мельника - Александр Сергеевич Яцкевич

лишь звуками рвущейся плоти. Даниэль, отвернувшись от двери, сел на стол и долго смотрел в одну точку перед собой. Когда он поднял голову, перед ним стоял Мартин. Позади него виднелась открытая дверь. За ней была комната, в которой можно было рассмотреть ещё одну открытую дверь, ведущую на длинную лестницу. Она шла наверх и была залита ярким солнечным светом.

Уже через несколько минут Мартин и Даниэль стояли во внутреннем дворике какого-то заброшенного госпиталя. Пение птиц, солнечный свет и весеннее настроение, перемешавшись с переживаниями минувших часов, наполнили душу Даниэля лёгкой пустотой. Это была уже двадцать шестая в его жизни весна. Никогда он ещё не чувствовал себя так умиротворённо. Ему не было плохо, ему не было хорошо… Он не страдал, но он и не радовался… Всё, что он ощущал – пустота. Он чувствовал, что внутри него не осталось ни одной детали, которая бы могла её покоробить. Эта наполненность всепоглощающей свободой, являвшейся одновременно пустотой, была тем единственным, что имело смысл в его жизни.

Мартин же, напротив, был полон неопределённости. Хотя на лице его сияла улыбка. Он был невероятно рад вновь увидеть солнечный свет, с которым прощался, будучи в подземелье, множество раз.

Стоя здесь они, должно быть, казались парой самых жизнерадостных и самых несчастных людей в мире. В самом деле, мог ли кто-нибудь подумать, что всё обернётся так? Впереди им ещё предстояло помочь тем, кто остался внутри подвала. Для этого нужно было рассказать людям о случившемся. Но это ещё случится, а события шли своим чередом. Даниэль, протянув руку Мартину, спросил:

– А сколько сейчас времени?

– Не знаю… – сказал Мартин улыбаясь.

Не понятно почему, но этот ответ показался и Даниэлю до боли забавным. Настолько забавным, что они вместе рассмеялись, удаляясь в сторону цивилизации, покидая старинный госпиталь.

Стуки из-за стены

Сейчас мне 34 года. Я состоятельный человек, работаю инженером, веду трезвый образ жизни, никогда не привлекался к уголовной ответственности, не состоял на учёте в психдиспансерах и не посещал психологов… Однако вот уже более десяти лет меня терзают воспоминания о случае, который произошёл со мной, когда мне было 6 лет… Я не могу дать этому логического объяснения. Не могу, потому что его нет. Всё, что мне остаётся – ссылаться на детскую фантазию, но это чушь – я точно знаю себя. Я человек аналитического склада ума, и с самого детства не отличался развитой фантазией и воображением. В моём шкафу не жили монстры, а под кроватью не ютился бабайка. Я никогда не боялся скрывающихся в темноте тварей и не плакал из-за призраков в лесу. Моё сердце не билось быстрее из-за шорохов среди ночи, а клоуны вызывали у меня лишь скупую усмешку. Однако то, о чём я хочу вам поведать, ставит меня в тупик уже слишком долго. Я рассказывал об этом родителям, друзьям, знакомым, но никто не может истолковать произошедшее с логической точки зрения. Все их ответы, как и было сказано ранее, ограничиваются тем, что я был маленьким и придумал себе то, чего нет. Вы скажете то же самое. Ну и пусть. Я больше не могу держать это в своей голове…

Произошло это весной 1992 года. Я, будучи ребёнком, не ходил в детский сад. Обстановка в стране была паршивой, отпускать ребёнка одного от дома до садика и обратно было не лучшей идеей, а родители, являясь занятыми людьми, не могли себе позволить провожать меня. Именно поэтому время я проводил с бабушкой, которая из-за болезни ног не могла работать и сидела дома. Дедушка же, как и родители, не мог себе этого позволить, поэтому днём его дома не было. Таким образом, все, кто был в доме днём – я и постоянно пребывавшая в кресле бабушка.

Мне, по понятным причинам, было скучно, и я размышлял о том, как я поеду летом на дачу к своим друзьям, как я в следующем году отправляюсь в первый класс школы. Я пытался представить себе, каким будет это время. Я даже сочинил в своей голове первый день школы, который впоследствии был моим идеалом, но разбился о первое же первое сентября. Как иронично… Но стоит вернуться к теме. Мне уже исполнилось шесть лет, я хотел бы погулять с друзьями, но их просто не было, да и родители не разрешали покидать квартиру без их ведома. В общем, время я проводил за учебниками и чтением, и жизнь моя тогда текла вполне мирно и нудно, пока однажды не случилось нечто.

Я читал, кажется, грамматику для дошкольников, ещё советских времён, когда услышал три несколько робких, но отчётливых стука. Сначала я не понял, откуда они доносятся и, не найдя этого источника, вернулся к зубрёжке нудных правил. Но не прошло и пяти минут, как я услышал те же стуки, однако чуть более длительные, совсем близко. Мне сразу стало ясно, что этот звук доносится не от соседей снизу или сверху. Он доносится из-за стены, располагавшейся позади дивана, на котором я сидел. Обернувшись, я с максимально серьёзным видом (из всех мне доступных на тот момент) стал изучать стену и звуки. Я осмотрел комнату и сделал вывод, что по ту сторону находится не наша квартира. То бишь стучали из соседской. Я, понятное дело, не знал, кто живёт в этой квартире, ведь откуда это мог знать шестилетний мальчик?

Пока я думал об этом, звук повторился. Три стука, прозвучавшие уже более уверенно, как будто человек за стеной окончательно избавился от всяких сомнений. Я постучал три раза, стараясь понять, смогу ли вызвать какую-то ответную реакцию. В тот же момент, как я оторвал руку от стены, за ней вновь послышались стуки. Три быстрых, почти слитных стука предшествовали трём длительным, которые резко оборвались. Я, немного волнуясь, с интересом всматривался в потёртые обои, ожидая, что произойдёт что-то ещё, но звук не повторялся. Не дождавшись повтора стуков, я решил действовать сам. Я подошёл к стене и прислушался. Постучал, словно просился в гости, раз, другой, третий. Но ответа более не было.

О да, более прожжённые жизнью читатели уже поняли, что же произошло. Три коротких, три длинных и вновь три коротких стука следовали из-за стены. Иногда с перерывом в несколько дней этот звук доносился из-за стены. Я уже думал о том, что это нечто не в соседней квартире, а в самой стене. Но отгонял эти мысли из-за того, что понимал абсурдность этих предположений.