Говорящая собака - Марк Барроуклифф

– Имею честь называть себя гончим бошкенхаундом, – заявил Пучок.

Я повторил это название.

– А шкура у него совсем как у дворняги, – сказала миссис Кэдуоллер-Бофорт, почесывая Пучка за ухом.

– Вы уверены?

– Вроде есть у него немного от эрдельтерьера, только шерсть чуть помягче, – заметила она.

– Мягче, чем у эрделя? – удивился Пучок, на которого эти слова, похоже, произвели сильное впечатление. – Да это же одна из самых мягкошерстных пород в мире. Я знаю одного. Мне лично знаком эрдель, который носит галстук и может даже смешать коктейль.

Атмосфера в оранжерее была какой-то воздушной, точно под куполом цирка. Воздушной до головокружения.

– Теперь ваша очередь, мистер Баркер, – сказала миссис Кэд-Боф. – Расскажите о себе.

– Что бы вы конкретно хотели узнать?

– Где вы достали эту чудную собаку? – спросила хозяйка оранжереи.

Пучок положил ей голову на колено.

– Вот здесь, пожалуйста, снимите напряжение, мышцу свело… Ах, да-да, именно там.

Миссис Кэдуоллер-Бофорт со знанием дела почесывала собаку.

– О, мадам, – заюлил пес, – вы просто собачья фея. Интересно, так ли вы искусны в местах, где шерсть подлиннее.

Я думал, ее должно было интересовать, каким образом ко мне попал ее кошелек. Но поскольку она этого не спросила, я по собственному почину решил посвятить ее в детали.

– Все случилось несколько странно, в самом деле, – сказал я. – Человек, который украл у вас кошелек, сегодня появился в моей конторе и свалился замертво. У нас осталась вот эта собака и ваше портмоне.

– Никто не крал у меня кошелька, – возразила миссис Кэдуоллер-Бофорт с несколько озадаченным видом.

– Ах, вот оно как, – растерянно пробормотал я. – Так вас не обокрали?

– Что вы, совсем нет. Я ходила за пирожными в «Глэддинс и Парл», и ко мне подошел полисмен в штатском. Он сказал, что в последнее время участились случаи ограбления пожилых людей, ну я ему, естественно, не преминула заметить, что я не пожилая, а старая. Я древняя старуха и уже давно не причисляю себя к «пожилым». В самый раз для коновала! Я ему так и сказала: меня уже на том свете с фонарями ищут, а вы «пожилая»! Он объяснил, что я ношу в кошельке слишком много наличных и это может привлечь потенциальных преступников.

Я стал понимать, откуда ветер дует.

– И он предложил оказать мне услугу – забрать у меня кошелек, который столь притягателен для грабителей, и доставить его мне домой в целости и сохранности. Только потом я сообразила, что оставила в кошельке ключ от дома. Видимо, это ваш коллега поручил вам передать мне кошелек, я так понимаю?

– Нет, – ответил я. – Боюсь, что вы пали жертвой обмана. Это был мошенник.

Она уставилась на меня, выпучив глаза.

– Но… в таком случае, мистер Баркер, откуда я могу знать, что вы – не мошенник?

– Но я же вернул вам деньги, а не забрал, – заметил я, утверждая голую правду.

– И, что особенно важно, – подхватила она, – у вас собака. У этой собаки честные глаза. Такая не станет путаться с каким-нибудь преступником.

Пес признательно свесил голову набок.

– Честность – это мой девиз, мадам.

– На моем месте так поступил бы каждый, – смущенно ответил я и добавил: – Наверное.

– Может быть, вы пересчитаете деньги? – подала голос Люси.

– Перестаньте, – воздела руку старушка, словно запрещая произносить такие слова в своем присутствии. – Терпеть не могу речей о деньгах. Мой отец с детства внушил мне, что ни одна уважающая себя леди не отличит банковский чек от бумажки для папильотки, а джентльмен имеет дело с бухгалтерами только на скачках, но никак не при уплате налогов. Так что я не собираюсь обсуждать подобные вещи и опускаться до уровня торговки.

При последних словах глаза ее расширились, как у покупательницы, которой попался «пирожок Удачи» в универмаге «Фортнум и Мэсон».

– А какова, кстати, сумма налога на ваши земли? – спросил я. Не знаю, почему я решил, что имею право задать столь интимный вопрос.

– Десять процентов, хотя правительство отменило его пару лет назад, – ответила она.

– Это не ставочный налог? – уточнила Люси.

– Он был чудовищно несправедливый, это я знаю точно, – сказала миссис Кэдуоллер-Бофорт. – Кстати, как там сосиски?

– Вот, в самом деле, вопрос не в бровь, а в глаз! – воодушевился пес.

Словно по сигналу, появилась девица с каменным лицом и такими же формами. Она возникла, точно современная медуза Горгона, из глубины оранжереи.

Пес тоже как будто окаменел; нос его застыл, направленный в ее сторону, и лишь слабое подрагивание мышц говорило, что перед нами одушевленный предмет.

– Сосиски, – объявила Айя Напа каким-то загробным голосом. Таким говорят французские служанки, засидевшиеся в девицах.

Миссис Кэдуоллер-Бофорт приняла сосиски, аккуратно выложенные на небольшой серебряный поднос.

– Остыли? – заботливо поинтересовалась она.

– Еще как опостылели, – ответила Айя Напа.

– Я имею в виду – достаточно ли холодные, чтобы давать их собаке? – терпеливо пояснила миссис Кэдуоллер-Бофорт.

При этом она характерно закатила глаза, что наводило на мысль: она не впервые встречается с проблемой найма прислуги.

– Прямо из раковины, – сказала Айя Напа и заржала как лошадь.

Я не сразу сообразил, что она хотела сказать. Вначале мне представились какие-то полуустрицы-полусосиски. Однако Пучок, судя по выражению морды, нисколько в них не сомневался.

– Вечный зов, – произнес он, следя за сосиской, как кобра за дудкой факира.

– Прекрасно, можете идти. Вы все сделали правильно, – сказала миссис Кэдуоллер-Бофорт, взяв с подноса сосиску и отламывая кусочек.

Она могла работать дрессировщицей в цирке, эта удивительная миссис Кэдуоллер-Бофорт. Пучок сел, он дал лапу, лег перед ней, потом перекатился, завилял хвостом и высовывал язык, словно ахая от восторга. Он покорно ждал и получал подачки. И в заключение отвесил короткий поклон, точно говоря: «Благодарю вас».

– Это животное выдержало все испытания, – сказала миссис Кэдуоллер-Бофорт. – Ваш песик практически может разговаривать.

Пес бросил на меня заговорщический взгляд. «Это наш секрет. Мы же им ни с кем не поделимся».

– Собаки могут разговаривать, правда, надо только уметь их слушать, – продолжала миссис Кэдуоллер-Бофорт. – Они чувствуют все то же, что и мы, и им необходимо все то же, что и нам. Вы обратили внимание на этот занавес в коридоре?

– Да.

– У меня был Лабрадор, который все время жаловался на сквозняки.

В лучах света были видны пылинки, вившиеся между стропил, чай был отменный и приятно щекотал небо. В зелени деревьев, маячивших за окном, зашлась хохотом какая-то птаха.