Идут по Красной площади солдаты группы «Центр». Победа или смерть - Максим Шейко

Наступление на стыке групп армий также остановилось. Немцы, наученные первым горьким опытом, не стали выстраивать заслоны впереди наступающих армий. Вместо этого они организовали сильное давление на фланги прорыва, сумев потеснить стоящие тут части. В результате советское командование вместо развития наступления было вынуждено снимать части ударной группировки с направления главного удара и спешно перебрасывать их к основанию прорыва, стремясь удержать «горловину» образовавшегося за время наступления огромного грибообразного выступа с центром в городе Адреаполь. Создалась своеобразная ситуация: в немецком фронте был огромный разрыв шириной в десятки километров, абсолютно не занятый войсками, штаб Калининского фронта об этом знал, но сил на продвижение в эту брешь не имел.

Примерно такая же ситуация сложилась повсеместно – стороны обессилели в ожесточенной борьбе. И вот теперь – в середине марта – Шапошников на очередном заседании Ставки подводил закономерный итог:

– Таким образом, Генштаб считает, что наступление утратило шансы на успех и дальнейшие атаки лишь вызовут дополнительные потери, не принеся сколько-нибудь существенных результатов. В связи с этим предлагается прекратить текущие наступательные операции и ВРЕМЕННО перейти к обороне на всех фронтах.

После этих слов в зале повисла напряженная тишина: все (или, по крайней мере, большинство) присутствующие на заседании члены ГКО понимали разумность доводов Шапошникова, но согласиться с озвученным им мнением Генштаба – означало признать неудачу зимнего наступления. Наступления, которое еще в самом своем начале получило неофициальное название «сталинское»… И потому участники совещания молчали, не спеша поддержать верное в военном, но сомнительное в политическом плане предложение.

Все ждали слов вождя – решающих слов. И они прозвучали:

– А что конкретно предлагает Генштаб?

Василевский, как тень стоящий за правым плечом своего начальника, едва сдержал вздох облегчения: Сталин не стал с порога отметать неприятное предложение и даже не выказал особого волнения (если судить по отсутствию акцента), значит, шанс на благоприятный исход есть!

Куда более привычный к грузу ответственности и ударам судьбы Шапошников начал излагать видение Генеральным штабом дальнейшего хода боевых действий:

– После прекращения наступательных операций войскам всех армий следует перейти к обороне, закрепив результаты зимних боев. Стабилизация фронта позволит пополнить войска, наладить снабжение, перегруппироваться и накопить новые резервы. Учитывая, что противостоящие нам немецкие войска в ходе предшествующих боевых действий были обескровлены и в значительной мере разбиты, мы сможем со свежими силами перейти в наступление сразу после окончания весенней распутицы, с целью нанесения врагу окончательного поражения.

– И как будет проходить это новое наступление?

– Поскольку понесенные с начала войны потери не позволят нам организовать общее наступление, Генштаб планирует осуществить в мае – июне ряд последовательных операций на отдельных участках фронта в центральном и южном секторах. В случае успеха это должно привести к разрушению всего немецкого фронта и создаст условия для перехода в общее наступление и полного разгрома врага.

Сталин не ответил, принявшись вместо этого набивать свою трубку. А заговорив, сказал совсем не то, что от него ожидали:

– А что скажет по этому поводу товарищ Федоренко?

Начальник Главного автобронетанкового управления РККА, не ожидавший такого поворота, слегка растерялся, но тем не менее начал довольно бодро:

– Товарищ Сталин, в настоящий момент имеется настоятельная необходимость масштабной реорганизации танковых войск. Наша танковая промышленность наладила массовый выпуск новой техники, в первую очередь танков Т-34 и Т-60, что позволяет нам увеличить численность танкового парка действующей армии. В то же время опыт зимних боев свидетельствует о недостаточной ударной силе танковых бригад. Отсутствие крупных танковых соединений, которые мы вынуждены были расформировать по результатам неудачных для нас прошлогодних боев, затрудняет массирование техники на направлении главных ударов, а наличие большого количества мелких подразделений уровня бригада/батальон усложняет управление войсками на участках прорыва.

ГАБТУ[22] считает, что изменение общей обстановки как на фронте, так и в тылу делает возможным и необходимым вновь приступить к формированию танковых корпусов. Для ускорения процесса формирование предполагается проводить на бригадной, а не дивизионной основе. По нашим расчетам, эта мера позволит осуществить формирование первых двадцати танковых корпусов к концу апреля. В связи с этим ГАБТУ поддерживает предложение Генерального штаба о временной приостановке наступательных операций, так как это позволит быстрее и с меньшими трудностями осуществить запланированные преобразования.

Окончив доклад, Яков Николаевич замер, ожидая вердикта с некоторым волнением. Вроде бы планы по формированию новых танковых соединений Сталин уже изучил и высказал свое одобрение… Но кто знает, может быть, планы Верховного изменились?

Сталин вновь не стал отвечать сразу, выдержав довольно длительную паузу, и лишь затем сказал:

– Ну, раз никто не возражает… то я думаю, что Ставка утвердит предложение Генштаба о переходе к временной обороне.

Василевский и Федоренко с облегчением сели на свои места – на сей раз гроза миновала.

Марченко, наоборот, сидел как на иголках, хотя и сохранял внешне полную невозмутимость. Зимние месяцы, прошедшие в непрерывных сражениях, многому его научили, но, несмотря на это, он все равно нервничал перед каждым следующим боем. Правда, делу это не мешало, скорее наоборот – помогало сохранять сосредоточенность и собранность, не давая расслабиться и наделать глупостей. Может, потому до сих пор и жив.

На войне не бывает мелочей – это Рома усвоил крепко! Стоит хоть раз понадеяться на авось или просто не дать себе труда немного подумать о предстоящем деле, и другого раза может уже не быть – сколько его знакомых и сослуживцев уже погорело на этом! Вот потому-то Рома и нервничал всякий раз перед предстоящей атакой или в ожидании атаки противника, так и этак прикидывая: все ли он сделал, чтобы пережить грядущий бой?

Нынешнее утро не было исключением – немцы, или как их стали теперь называть, «фрицы» явно что-то затевали, а Рома сидел на сухом бревнышке, грелся в лучах мартовского солнышка, которое уже довольно ощутимо пригревало через поношенный ватник, и думал, как бы половчее сорвать еще до конца неясные планы врага. Обычно получалось неплохо, потому Марченко за два с небольшим месяца на фронте и продвинулся по служебной лестнице аж до командира взвода. И это при звании младший сержант! Причина, правда, заключалась не в том, что командование так уж ценило его таланты. Просто Роман сумел пережить и своего первого командира, и пришедшего ему на смену мамлея, и трех ротных в придачу, оказавшись старшим по званию из все еще остающихся в строю бойцов. А начинался этот карьерный рост так.

– Стало быть, завтра с утра атакуем. – Старшина задумчиво погладил подбородок, оглядывая суетящихся на позициях бойцов. Рома согласно кивнул, для него планы командования на завтра тоже были вполне очевидны, хотя официальный приказ на наступление еще не зачитывали. Великое дело! Ближе к вечеру замполит все прочитает по бумажке и еще от себя добавит, а что наступление будет, и так ясно. Как говорится: имеющий глаза, да увидит! Ну, или как-то так. Насчет точности выражения Марченко был не совсем уверен, но смысл происходящего оно передавало точно.

Ну а что тут еще может быть, в самом-то деле? Пока их бригада выдвигалась к фронту, советские армии уже успели перейти в наступление, причем довольно-таки успешно. Так что им в процессе переброски пришлось «догонять» постепенно удаляющуюся на запад линию фронта. Вчера вот догнали – бригада расположилась на дневку на позициях, с которых передовые части РККА совсем недавно сбили очередной немецкий заслон, прикрывавший отход неприятеля. «Фрицы» отступили, но не очень-то далеко – буквально до соседнего села (или деревни, как говорили местные). С бивака бригады отчетливо слышалась не только артиллерийская, но и винтовочно-пулеметная стрельба. Так что можно было не сомневаться: завтра свежую часть пошлют в бой – штурмовать очередную немецкую позицию.

Кстати, о позициях: воспользовавшись предоставленной возможностью, Марченко после обеда осмотрел оставленные немцами укрепления. Результаты осмотра порадовали – судя по всему, «фрицы» не рассчитывали продержаться здесь долго или просто не имели возможности закрепиться как следует. Как бы то ни было, осмотренные укрепления не впечатляли – парочка наспех оборудованных дзотов, неглубокие окопы, непонятно как выдолбленные в мерзлой земле, да временные позиции пулеметчиков, легко опознаваемые по густым россыпям гильз и представляющие собой этакие «гнезда», выкопанные в глубоком снегу. Артиллерийских позиций в ближайших окрестностях не обнаружилось вообще, а минометная была лишь одна – в овражке, за окраиной деревни. Рома счел такое состояние дел добрым признаком: глядишь, и следующие немецкие укрепления, которые не далее как завтра придется штурмовать уже ему, будут так же сляпаны на скорую руку – все меньше мороки будет, да и потерь тоже.