Отставной диверсант - Олег Маркелов

Грязно-серо-коричневые дома одним только своим унылым видом вполне могли породить чувства безысходности и депрессии. Проектировщики натыканы их часто, а сквозь закатанную в асфальт и бетон землю между этими столбами из камня, стекла и металла, не пробивался ни единый живой росток. Малыш отвернулся от мрачного пейзажа и побрел в ванную комнату. Через десять минут взбодрившийся холодным душем и повеселевший, он уже исследовал содержимое кухонных шкафов и холодильника. Почти ничто жестко не нормировало его действий во времени, кроме понимания, что по пятам всех прибывших уже наверняка идет смертельная охота. Однако он еще мог себе позволить, перед тем, как превратить все свое существование в дикий бег к цели, забросить в желудок немного еды и проглотить чашку-другую кофе. Не даром говорит народная мудрость – когда сытый, все вокруг намного красивее. К тому же, возможно эта еда станет последней в этой жизни, а про то, есть ли в ином мире бутерброды и кофе, Майкл наверняка не знал.

Все оружие, какое оказалось на руках посредника, Малыш получил еще вчера вечером. Документы, вполне сносного качества и даже способные обмануть простейшие сканеры, несмотря на ворчание посредника, были готовы тогда же. Дорогу из этого района к центральной части Никсон примерно представлял. Во-первых, он старался тщательно запоминать маршрут, которым вчера привел его сюда посредник. А, во-вторых, стараниями техников готовящих диверсантов к рейду, каждый из них имел в своей голове закачанную карту Новой Москвы.

Кофе отыскался в одном из кухонных шкафов. Растворимый и довольно дешевый, он все же оказался вполне сносного вкуса. Горячий напиток довершил то, что начал холодный душ – Майкл ощутил прилив сил и энергии. Оставаться дольше в этом захолустье не имело смысла, и Никсон, быстро собравшись, вышел прочь.

– Его выгнали в южную промзону, – доложил шефу Пележ. – Никакого прикрытия у него нет, как и у парня из «Седьмого неба». Никаких сомнений, что это одиночка. Но взять тихо и безболезненно не удастся. Там уже несколько раненых и один убитый.

– А нехрена подставляться, – отрезал Зенин, хмурясь. – Давай всю нашу группу туда.

– Охотники есть в непосредственной близости, – сообщил Ильнур.

Охотниками называли специальное подразделение, в котором служили по большей степени наемники совершенно неадекватные в своих действиях. Они мало считались с окружающей действительностью и тем более плевали на общественное мнение. Часто эти ребята действовали грязно и грубо, но иногда как раз в этом и крылось удобство их применения. На вооружении у охотников имелось все, что только было создано военными конструкторами. А еще эти ребята умело использовали боевых псов породы алатырьский доберман. Похожие по силуэту на своих земных предков, алатырьские доберманы отличались значительно большими размерами и мышечной массой. Стараниями генетиков появилось нечто по размерам и мощи похожее на бурого медведя, но при этом отличающееся стройной сухой красотой благородных предков.

– Отлично, – задумался на мгновение Славомир, но тотчас окончательно решился и продолжил. – Давай, отправляй за ним охотников. Раз уж без шума и потерь не обойтись, сделаем это их руками. Нам лишние грехи перед начальством не нужны. А чисто его, как ты говоришь, не взять. Но группу нашу все равно всю в южную промзону отправляй. Пусть заберут у охотников, если живым сумеют взять. Потом поинтересуйся у союзничков хорошо ли перекрыт квадрат в который все группы федералов рвутся. И, знаешь, подготовь запрос армейцам на откомандирование в наше распоряжение пехотного отделения.

– Вы хотите сюда армейцев вызвать? – ужаснулся Ильнур. – Да они же здесь все разнесут. И никого живым не возьмут. Это уж точно.

– Просто пусть под рукой будут на всякий непредвиденный случай, – успокоил своего заместителя Зенин. – А в дело их пускать пока не будем. Просто, как ты сам понимаешь, наши силы народной армии, полиции и даже силовой поддержки – это совсем не то же самое, что профессионалы из войсковых подразделений. Ни по навыкам, ни, тем более, по оснащению, они несравнимы. Ты запрос подготовь, а там поглядим.

– Там еще есть кое-что, – вспомнил Пележ, остановившись возле самой двери.

– Что именно кое-что и где есть? – нахмурился вновь Зенин. – Ты телепатические способности у меня развиваешь?

– Да появилась информация о том, что еще один посредник активировался. Но там как-то смутно все. Толи активировался, толи нет. Никаких действий не предпринимает. А так как за ним и без того грехов, как в хвосте павлина перьев… Одним словом, вполне может быть просто свои делишки обделывает.

– А нам сейчас лучше перестраховаться, – возразил Славомир. – Отправь к нему Калязина и Прокопова. Пусть прессанут хорошенько. Так, чтобы все, что и не делал вспомнил.

– Сделаю, командир, – кивнул Пележ и ринулся к близкой двери.

– Да, Ильнур, отправь с ними Визель. Девка везучая. Вдруг, да и любит ее Судьба.

Не надо было быть семи пядей во лбу, чтобы понять, что алатырьцы отлично знают о задании агентов Федерации. Никсон всерьез задумался над ситуацией. Он даже ушел в сторону от интересующего района города, где размещались деловые центры, супермаркеты и целые офисные кварталы. Усевшись в небольшом кафе, он заказал чашку черного кофе и погрузился в размышления.

Помимо современных деловых кварталов, разрастающихся, как грибы после дождя, в этом районе располагались сооружения, совершенно диссонирующие с остальным обликом и стилем города. Много лет назад, когда Государство Алатырь еще только начало свой путь к могуществу, а, возможно и еще раньше, когда большая марсианская колония была лишь одним из крупнейших придатков военно-промышленного комплекса сверхдержавы, здесь размещался гигантский промышленный район. Заводы и подземные складские комплексы, артериальные сети коммуникаций обеспечения, пронизывающие почву Марса на километры вглубь, штольни для проведения экспериментов и добычи всяких нужных ученым веществ… Много чего еще входило в состав этого района. Сам же район занимал окраину тогдашней базы присутствия. Но когда начались нелегкие годы Всемирной войны и послевоенной разрухи, и экономических кризисов, сказавшихся на отдаленной от эпицентра марсианской колонии, многие предприятия, заводы и целые комплексы были вынуждено остановлены. Что-то законсервировали, что-то бросили поспешно, словно отступая перед натиском невидимого врага. И гигантомания, присущая многим объектам того времени, будь то строительство защитных спутников или научных комплексов, сыграла дурную шутку с этим районом Новой Москвы. На полноценную консервацию просто не хватило сил и средств. А потом уже стало слишком поздно – единый гигантский организм, коим научно-производственный комплекс являлся, умер. Долгое время на месте гигантского мертвого комплекса не строили ничего. Сначала по причинам наличия многих военных и научных тайн. Потом пытались эти тайны замуровать, строя крепкие запоры, а то и просто заливая в недра комплекса строительный раствор. Но размеры подземных коммуникаций не позволяли заполнить все цементом, а со временем большинство тайн перестали быть таковыми, разрушившись или просто потеряв свою актуальность. И тогда на обширные площади комплекса пришел бизнес. Верхние ярусы переделывались в складские и хозяйственные помещения. На месте старых корпусов возводились новые современные здания торгово-офисных центров. Что-то превращалось в цеха современных технологичных производств. Но немало еще среди ростков новой жизни зияло трухлявых дыр в прошлое. И зачастую это были действительно дыры перекрытий старого комплекса, вскрытых строителями новых верхних ярусов.

Вот в этом пестром районе Новой Москвы и скрывался тот тайный объект, устроенный службой разведки Федерации Объединенных Наций, который теперь никак нельзя было отдать врагу, но и не удавалось ликвидировать.

Все это направление сейчас настолько плотно перекрывали разношерстные алатырьские спецслужбы, что Майкл буквально со всех сторон ощущал ледяные прикосновения опасности. Не верить приобретенному на Зелдаре чувству приближающейся угрозы не было оснований. А попасться даже полицейскому патрулю с фальшивыми документами и небольшим арсеналом под свободной длинной курткой почти наверняка означало бы провал. Поэтому, порыскав по городу в попытках проникнуть в нужный район, он и вынужден был отступить, чтобы собраться с мыслями. Вот только мысли толковые на этот счет никак не приходили к нему в голову. Ускоренное обучение в Стоктонском учебном центре и присвоенное звание лейтенанта сейчас совершенно не помогали. В голове все смешалось в кашу и никаких стратегических схем, подобных выстраиваемым инструкторами на тактических занятиях, в ней не возникало. «Видимо, не в коня корм был», – спокойно обобщил результат своих мыслительных потуг Никсон, делая последний глоток из опустевшей чашки. Каша постепенно куда-то исчезла, оставив чистые линии поведенческих структур диверсанта. И сейчас у него остался совсем небольшой выбор. Вернее выбора-то как раз не было никакого – он должен был любой ценой выполнить поставленную перед ним задачу, добравшись до объекта и запустив систему самоуничтожения. У него было немного времени, так как алатырьцы могли элементарно наткнуться на сам объект, скрупулезно прочесывая оцепленный квадрат. Вернуться с провалом означало поставить на себе жирный крест. А, прорвавшись, всегда оставался шанс как-то выкрутится, вырваться, выползти. И стать героем, сделавшим то, что не смогли целые группы и отдельные опытные агенты до этого.