Услышь голос сердца - Лиз Карлайл

Картина была величественной, прекрасной и одновременно внушала ужас.

Услышав, как скрипнула дверь, Эллиот с трудом вернулся к реальности и, выглянув из-за холста, увидел Эванджелину. Она только что вошла в студию. Рядом с ней, стуча когтями по каменным плитам пола, бежала черная собачка.

— Доброе утро, — поздоровался Эллиот, осторожно вылезая из-за картины.

— Доброе утро, — ответила она и направилась к письменному столу в дальнем углу студии.

Эллиот почувствовал, что обязан объясниться.

— Мисс Стоун, надеюсь, вы не рассердитесь из-за того, что я проявил любопытство и взглянул на эту картину?

Эванджелина отложила какие-то бумаги и обернулась к нему.

— Нет, мистер Роберте, я не возражаю.

— Должен признаться, что в жизни не видывал ничего подобного. Это ведь ваша работа, не так ли? Почему-то я был уверен в этом.

— Да, это моя работа, — ответила она и, поднявшись из-за стола, медленно подошла к нему. — Я стараюсь держать портреты, которые выполняю на заказ, отдельно от других своих работ. Но, как видите, я пишу и то и другое.

— Под разными именами?

— Да.

— Из-за того, что вы женщина? — догадался Эллиот.

— Так лучше для бизнеса, — призналась она.

— Как называется эта картина, мисс Стоун? — тихо спросил он, указывая на монументальное полотно за своей спиной.

— «Гибель Леопольда в битве при Земпахе».

— Поистине величественная картина, — продолжал восхищаться Эллиот.

— Картина почти закончена, — уклончиво сказала Эванджелина. — Скоро ее заберут в Лондон, и дядя Питер выставит ее на продажу.

— Вы должны продать ее?

— Да, нам нужны деньги.

Эллиот кивнул, чувствуя, что ей не хочется продолжать разговор на эту тему.

— Ваши картины написаны в разных стилях, и техника исполнения весьма неодинакова, — заметил он, жестом указав на пейзажи.

— Это картины моего отца, — тихо сказала она. — Они не продаются.

— Я почему-то так и подумал, что это не ваши картины, хотя написаны они мастерски. Ваш отец был чрезвычайно талантлив, не так ли?

— О да, — сказала она, — очень талантлив.

— Даже я вижу это, — сказал Эллиот, — но это! — Он легонько прикоснулся к полотну, изображающему батальную сцену. — Это нечто исключительное! У меня не хватает слов, чтобы выразить свое восхищение.

— Благодарю вас, — вежливо сказала она.

— Что именно здесь изображено? Я не силен в истории, мисс Стоун, но у меня такое впечатление, будто я сам присутствую там.

— Это поход Леопольда через Швейцарию. Я сама побывала на этом поле. Вернее, видела то, что от него осталось. Поход был предпринят с целью подавления восставших лесных кантонов, не желавших подчиняться правлению Габсбургов. На этом поле в конце XIV века австрийцы встретились с мятежными швейцарцами. Поражение, которое потерпели Габсбурги, было для них полной неожиданностью. Швейцарцы, хотя и представляли собой неорганизованную силу, были настоящими бесстрашными храбрецами.

— А рыцарь в золотых доспехах и есть Леопольд?

— Да. Но золотые доспехи — это скорее всего лишь легенда. Ну, я думаю, на одно утро экскурса в историю средних веков с вас достаточно, мистер Робертс. — Она взяла его за локоть и усадила на высокий табурет перед мольбертом.

Следующий час Эллиот провел под пристальным взглядом холодных голубых глаз Эванджелины. Она сидела за мольбертом, держа в левой руке палитру, а в длинных тонких пальчиках правой руки — кисть. Время от времени до Эллиота доносились досадливые выражения, которые не положено произносить леди, и она принималась что-то соскабливать с холста мастихином. Он не видел холста и того, что она делана, и это приводило его в замешательство. Он чувствовал лишь проницательный взгляд Эванджелины, острый, цепкий. Интересно, что могло бы заставить затуманиться страстью эти голубые глазки? Какие усилия пришлось бы приложить мужчине, чтобы заставить эти губки нетерпеливо раскрыться, а ее сердце учащенно забиться? Он был почти уверен, что, если бы мужчина был таким, какой нужен, ему не потребовалось бы для этого больших усилий. При мысли об этом он почувствовал болезненное напряжение в паху и едва подавил стон.

Его взгляд скользнул по плавной изящной линии шеи Эванджелины. И ему неожиданно до безумия захотелось прижаться губами к теплой матовой коже — там, где бьется голубая жилка, — и почувствовать языком биение пульса. Эллиот был убежден, что, несмотря на подчеркнутую сдержанность, у этой женщины горячая кровь. Бесстрастный, холодный человек не смог бы с таким чувством передать на холсте атмосферу битвы, как это сделала она.

Силы небесные! Кровь, чувства, душа! О чем это он думает? Что за глупые допотопные понятия приходят ему в голову? Из каких дальних углов подсознания вытащил он такой хлам? Надо называть вещи своими именами: ему просто захотелось соблазнить Эванджелину Стоун. И нечего прикрывать свои низменные инстинкты красивыми словами — от этого они не становятся лучше. Пропади все пропадом, он ее хочет. Однако желать женщину было для Эллиота естественным состоянием, и решалась эта проблема проще простого. Но желать какую-то конкретную женщину он больше себе не позволял, считая это ненужной роскошью.

Его привлекала не только сама Эванджелина, но и вся атмосфера этого дома. Потому, наверное, что она была полной противоположностью холодному отчаянию, в которое он погружался всякий раз, когда заканчивалась его очередная любовная интрижка. Видимо, именно это состояние было причиной внезапно охватившего его желания!

Вчера, когда Эллиот предпринял попытку атаковать ее, воспользовавшись своей старой как мир, давно отработанной тактикой завзятого соблазнителя, Эванджелина долго держалась, но потом не выдержала и сбежала. В привычной для него социальной среде эта тактика, дополненная одной-двумя побрякушками в подарок, могла заставить почти любую женщину закрыть глаза на его громоздкую фигуру, отвратительный характер и скандальную репутацию. В общении с дамами полусвета такая практика всегда сулила успех, и ему вдруг показалось, что она может сработать и в отношениях с Эванджелиной.

Вчера он сразу же заметил, как участилось ее дыхание. А это был верный признак того, что он успешно продвигается к цели. Пусть даже к цели неблагородной. Его стремление задержаться в этом доме больше не оправдывалось тем, что он устал, промок и безнадежно заблудился на размытых ливнем сельских дорогах Англии. Оно объяснялось желанием побыть подольше в обществе этой прекрасной и такой целомудренной женщины.

— Мистер Робертс? — Глубокое контральто Эванджелины вывело его из состояния задумчивости. — Не повернетесь ли чуть-чуть вправо? Вот так, благодарю вас. — Она едва заметно улыбнулась Эллиоту и снова погрузилась в работу.