Мой милый друг - Лаура Кинсейл

Она поставила свечу на стол и взяла письмо. Печать с фамильным гербом Кэмбурнов уже остыла, но еще не затвердела. Фоли сломала печать.

«Фолли, я здесь. Тебе, наверное, так не кажется. Я заблудился, милая моя Фолли. Заблудился и не знаю, как найти дорогу домой. Роберт».

Фоли медленно опустилась на стул и прижала пальцы к губам, слегка нахмурившись. Он написал эти строчки совсем недавно. Ей вдруг почудилось, что тот ее сон об Индии вернулся: Роберт где-то здесь, но она его не видит. Он рядом – стоит протянуть руку, и она коснется его. Но рука ее ловит пустоту. Она следует за его неуловимой тенью и никак не может его догнать.

– Роберт, – прошептала она.

Никто не ответил. Неподвижные статуи смотрели на нее из полумрака. Фоли спрятала письмо в карман и поплотнее запахнула пеньюар.

«Это не он, – твердила она себе. – Хозяин дома – не Роберт».

Как странно! Это его почерк – ошибки быть не может. И он здесь хозяин, что тоже правда: Кэмбурны владеют поместьем не один десяток лет. И все же ее терзают сомнения.

Роберт Кэмбурн богат – настоящий набоб. Родственники Чарлза говорили о Кэмбурнах с неизменным восхищением, гордостью и тайной завистью: за двести лет службы в Ост-Индской компании они накопили несметные богатства и приобрели значительное политическое влияние. Кэмбурны посылали своих сыновей и дочерей в Англию для получения образования, а потом подыскивали им достойную партию. Жизнь представителей этого рода проходила в мраморных дворцах в окружении иноземной роскоши – так по крайней мере казалось Гамильтонам. И только письма Роберта помогли Фоли увидеть оборотную сторону медали, о чем, конечно, она никогда не рассказывала родственникам Чарлза.

Как бы то ни было, Роберт Кэмбурн богат. Очень богат – это она знала наверняка. Мистер Хокридж и мистер Джеймс это подтверждали. А если так, то его должны осаждать всякие подозрительные личности – вымогатели, шантажисты. Его даже могут похитить и потребовать выкуп.

Фоли нахмурилась – эта мысль против ожидания вовсе ее не обрадовала. «Я заблудился. Я здесь. Тебе, наверное, так не кажется».

Она снова развернула письмо и склонилась над ним. Нет, почерк определенно его – или тщательная подделка.

Но убедил ее вовсе не почерк: она уловила слабый аромат, который тут же растаял. Аромат небесно-голубой шали и его писем.

Она сразу его узнала и прижала листок к лицу, вдыхая знакомый запах.

Письмо писал он, ее Роберт. Почерк, стиль – все это можно подделать. Но почему тогда ее не покидает ощущение, что вернулись те счастливые дни, когда она мечтала о нем и ждала его писем?

Фоли снова развернула листок – и внезапно почувствовала страх. Если это и в самом деле настоящий Роберт, ее сердце в опасности: вдруг она снова влюбится в него? А это непременно случится, рано или поздно.

Подумав так, она презрительно хмыкнула. Хозяин дома ей вовсе не нравится. К тому же четыре года назад жизнь преподнесла ей суровый урок: любовь не для нее. Прагматичный брак – вот ее удел. Так гораздо лучше, чем возноситься в мечтах, а потом падать на землю с заоблачных высот. Нельзя было ему писать – даже понарошку. Нельзя допустить, чтобы это случилось с ней снова.

Фоли решительно порвала письмо Роберта и зажала клочки в руке. Она больше ни дня не останется в этом доме.

Письмо передал Лэндер на серебряном подносе вместе с завтраком. Роберт сидел в кресле, отрешенно уставившись на ряды книг и журналов. Ничего не делал, ни о чем не думал. Уловив аромат чая и теплых булок, обернулся, увидел письмо на подносе, и сердце его сжалось от тягостного предчувствия.

Роберт сделал дворецкому знак удалиться, но тот не двинулся с места.

– Это от миссис Гамильтон, – сообщил он. – Просьба ответить незамедлительно, сэр. – Хорошо, хорошо, – буркнул Роберт. Распечатывая письмо, он нечаянно порвал его – руки дрожали, то ли от голода, то ли от волнения. Подойдя к окну, прочел:

«Мистер Кэмбурн!

Насколько я помню, мы прибыли сюда по Вашей просьбе, Вы нас пригласили. Поэтому мы надеемся увидеть Вас за обедом. Если Вы отказываетесь явиться, это будет означать, что наше присутствие в Вашем доме нежелательно, и мы уедем сегодня же. Соблаговолите сообщить нам о своем решении до десяти часов утра. В том случае, если ответа не будет, нам с мисс Мелиндой Гамильтон остается поблагодарить Вас за радушный прием и попрощаться. Миссис Чарлз Гамильтон».

Роберт поднял голову и встретился взглядом с дворецким.

– Они не должны уехать.

– Не совсем понимаю вас, сэр.

– Который сейчас час?

– Половина десятого, сэр.

Лэндер – бывший военный, и Роберт в свое время нанял его именно для того, чтобы он охранял поместье. Но теперь он перестал доверять дворецкому, а почему – и сам не мог сказать.

– Унесите поднос, – промолвил Роберт. – Я не голоден.

– Слушаю, сэр, – ответил Лэндер, взял поднос и вышел, прикрыв за собой дверь.

Роберт подождал немного, затем снял с полки несколько книг. Вчера вечером он притащил из погреба пару бутылок. Смахнув с одной из них пыль, он откупорил ее и отхлебнул сидр прямо из горлышка. Можно было бы продлить дегустацию, посмаковать, но времени нет – он должен остановить Фоли, не дать ей уехать. Роберт залпом осушил бутылку. Он не пил сидр с тех самых пор, как окончил Итон, а в Индии его было не достать. Сидр придаст ему сил.

Роберт торопливо поставил книги на место, спрятав бутылки за своими индийскими дневниками. Ему вдруг вспомнилось, как Филиппа смеялась над ним. Он уставился на зеленые с золотым тиснением корешки. Воображение, черт бы его побрал! Надо научиться контролировать себя.

Он посчитал пронумерованные тетради – их всего двенадцать: один, два, три, четыре, пять… Часы пробили без четверти десять. Роберт оглянулся в поисках тетради под номером шесть – вот она, на столе, – поставил ее на полку и вышел в коридор.

Фоли была настроена решительно. Она влетела в комнату, одетая в дорожный плащ. Только бы он не заметил, что она дрожит от страха. Роберт стоял у окна, заложив руки за спину, как генерал, принимающий парад.

Фоли помедлила на пороге, коротко кивнув в знак приветствия вместо изысканного реверанса.

– Доброе утро, мистер Кэмбурн.

Она подошла к окну и выглянула во двор. Туман окутал все вокруг плотной пеленой.

– Вам нельзя уезжать отсюда, – промолвил Роберт. Фоли повернулась к нему, недоуменно вскинув брови. Он продолжал неотрывно смотреть в окно.

– Почему же? – дерзко спросила она. – Я вас почти не знаю. Нам с Мелиндой здесь неуютно.

Нахмурившись, он окинул взглядом комнату, как будто что-то искал – что-то невидимое ей.