Возлюбленная одинокого императора (СИ) - Юлия Цезарь

рискнула подойти к кровати, на которой еще одной подушкой было положено то самое сложенное одеяло. Амелия поспала лишь последние две ночи, вымотанная страхом и злостью, но первые два дня она не могла сомкнуть глаз.

Когда первые эмоциональные всплески прошли, она решила действовать и искать выход. Но она не имела магии, чтобы отправить письмо, да и незачем было его писать. Она смотрела в окно, примеряла, если связать между собой все вещи, что есть в этой комнате, сможет ли она спуститься? Как выпускница замка Знаний, она занялась сначала расчетами, а не слепо начала вить верёвку. На её радость, Император вел себя с ней именно как с герцогиней. В тот смысле, что одежда и белье на кровати были дорогими и, самое главное, прочными! Ей не хватало лишь тройки таких же больших простыней и пододеяльников, чтобы если не спуститься до самой земли, то хотя бы свалиться так, чтобы не сломать себе кости.

Стоя у шкафа и продолжая вчерашнее занятие с пересчетом платьев и примеркой их к плану, она услышала, как дверь вновь открыли. Но прежде чем она увидела вошедшего, услышала кошачье «Мяу».

Резко развернувшись, Амелия прикрыла рот рукой от ужаса. Вернулся Анградэ, а в ладони он держал за шкуру (даже не за шкирятник) маленького котенка, который кричал, верещал от боли, пытался выбраться и вгрызться в руку держащего. Но не то испугало Амелию. Во второй руке генерала был кинжал. И стоило ему поймать взгляд Амелии, как обе руки он поднял, чтобы она лучше могла рассмотреть всё, что он собрался сделать.

— Хочешь так? — спросил он, будто не собирался делать ничего плохого. Анградэ пришлось изрядно повысить голос, потому что котёнок уже верещал не на штуку громко. — За каждую несъеденную тобой тарелку я буду забирать жизнь. Не любишь котят? На обед принесу щенка. На ужин какую-нибудь пташку. И так каждый день.

— Вы — чудовище! — Амелия сделала шаг вперёд, желая выхватить крохотное создание из его руки, но кинжал угрожающее блеснул в лучах солнца.

— У меня нет выбора, леди. Точнее это вы меня к этому толкнули. Я отвечаю за вашу жизнь. И если вы не желаете отвечать за неё вместе со мной, тогда, возможно, вы начнете отвечать за чужую?

Одновременно с тем, как кинжал коснулся животика беззащитного создания, Амелия закричала и бросилась вперёд, падая перед Анградэ. Конечно она не собиралась наблюдать за смертью живого существа. Тем более такого безгрешного, безобидного. Это чудовище нашло, на что надавить. Амелия любила животных. А как их не любить? Не могло чистое существо кого-то в этом мире ненавидеть. По крайней мере, тех, кто в мире этом не сделал ничего плохого.

Убийство котёнка она не переживёт, это станет для неё новым ударом и пыткой. Неужели Анградэ этого не понимал?

Нет. Он делал ставки на её любовь к зверью.

— Не надо! — закричала она. Два дня держалась, но вновь слезы градинами покатились по щёкам, а руки пробрала дрожь. — Господин, нет, умоляю! Я всё сделаю, но не трогайте их! Они же ни в чем не виноваты! Отпустите! Ему больно, прошу вас, отступите!

На всякий случай Анградэ еще подержал кинжал на животе котенка, но лишь для того, чтобы Амелия поняла, что он тут не шутки пришел шутить. Смерив ревущую девушку, в глазах которой было столько мольбы, стальным взглядом, он разжал руку, и котенок упал прямо на Амелию. Она захотела успеть его поймать, схватить, успокоить, но тот только полоснул её когтями и бросился под кровать, испуганный, такой же, как она, и не понимающий, что теперь будет дальше.

— Я дал вам возможность почувствовать свою важность в этом мире, леди Амелия, — холодно произнес Анградэ, наблюдая, как Амелия ползет к кровати, поворачивается и будто прикрывает собой спрятанное существо. — Защищайте его от меня. Но не силой, а благоразумностью. Я принесу вам обед. И если он не будет съеден или окажется выброшен, что я тоже проверю, никакая мольба меня не остановит — на ваших глазах я вспорю ему брюхо.

***

Зато Анградэ наконец-то почувствовал какое-то облегчение… Он чувствовал победу над этой женщиной! И он торопился к своему господину поделиться потайным рычагом, благодаря которому всё будет делаться намного проще.

И как они сразу к этому не пришли? Точно, банальный шантаж! Низко, зато действенно! Хотя… Постойте-ка. Императору будет нельзя применять этот план. Если он вечно будет угрожать тем, что зарежет её нового питомца, она, может, и будет делать всё, что он только захочет, вот только внутри будет ненавидеть всем сердцем. Рано или поздно Император может затребовать именно чувств, а их в той ненависти, что он возбудит в Амелии, никогда не будет. Тут нужно хитрее…

— Мой лорд. — Стукнув один раз и сразу входя в кабинет директора, Анградэ застал своего господина за горой бумаг. Что-то ему подсказывало, что эти дни он пытался успокоиться. Но только от чего? От ярости или от мысли, что буквально за стеной спит женщина, которую он желает? Это уже не должно касаться Анградэ. — Простите за беспокойство. Дело касается леди Амелии и того, как начать её укрощать.

Конечно, с такой новостью Император и не думал прогонять Анградэ и позволил ему жестом высказать свой план. Ему пришлось признаться, что Амелия не ела три дня по собственной воле, но так он подвел к самому важному — к рычагу.

— Я, конечно, проверю, но что-то мне подсказывает, что сегодня она поест. Если так, то чем не выход? Но вам пользоваться моим методом нельзя. Это только позволит семени ненависти пустить корни, которые будет не выкорчевать. Но нужно придумать, как бы этим воспользоваться, чтобы она прониклась к вам.

— Кнут и пряник? — задумчиво протянул Император и отложил бумаги. Он постучал пальцами по подбородку, обдумывая, какую выгоду может извлечь из плана Анградэ. — Если ты ее запугиваешь, то мне стоит одаривать ее подарками? Сыграем на контрасте. Если она поест сегодня, заставь ее привести себя в порядок — завтра я отужинаю с ней вместе. Пусть поймет, что если ведёт себя хорошо, получает поощрения за это.

— Это в любом случае лучше, чем если она будет сидеть в комнате, а вы здесь. Пора предпринимать какие-то шаги. — Анградэ склонил голову и направился к выходу. Он будет злодеем, злым тюремщиком, а Император — господином, единственным, кто может защитить девушку от садиста. Анградэ невольно усмехнулся своей мысли. — Будут еще поручения, или я могу ступать?

— Ступай, — отпустил Император и снова взялся за бумаги.