Каньон Тираннозавра - Дуглас Престон

Мэддокс перекинул через плечо рюкзак. Первым делом, подумал он, надо разузнать, что да как. Джимсон свято верил в необходимость предварительной разведки. Допустим, никого нет, тогда Мэддокс обыщет дом, заберет блокнот, если он там, и смотается. Если же дома женушка, то задача даже облегчится. Мэддокс еще не встречал людей, которые проявляли несговорчивость под дулом пистолета.

Сойдя с дороги, Джимсон пошел вдоль ручья. Тонкая струйка воды, постоянно исчезая, мелькала среди белых камней. Ручей сворачивал налево, протекал через рощицу, состоявшую из тополей и дубов, затем скрывался за углом старой бродбентовской конюшни. Двигаясь медленно и осторожно, чтобы не оставлять следов, Мэддокс перелез через колючее проволочное ограждение и пробрался за конюшню. Скорчившись, раздвинул кроличьи кусты. Он хотел увидеть дом сзади.

Джимсон смотрел внимательно, запоминал: низкое саманное строение, несколько загонов, пара лошадей, кормушки, корыто. Послышался тоненький вскрик. За загонами помещался манеж. Жена Бродбента крепко держала корду, висевшую у нее на локте, — по манежу кругами ходила лошадь, на которой катался ребенок.

Мэддокс поднес к глазам бинокль, навел его на Салли. Он смотрел, как женщина поворачивается вслед за лошадью: лицом, боком, спиной, снова и снова. Ветер растрепал ее длинные волосы, и Салли подняла руку, смахивая их с лица. Эге, да она просто куколка…

Мэддокс перевел бинокль на ребенка. Какой-то умственно отсталый, даун, что ли…

Джимсон принялся оглядывать заднюю часть дома. Рядом с дверью — венецианское окно кухни. В городе говорили, Бродбент при деньгах, — называли его толстосумом. Мэддокс слышал, будто этот парень вырос в особняке с прислугой и всякими там дорогими картинами да старинной мебелью. Папаша Бродбента умер год назад и вроде бы оставил сыночку сто миллионов. Глядя на дом, никогда не подумаешь. Какое уж тут богатство — ну, дом, конюшня, лошади, пыльный двор и садик, ну, «Интернэшнл Скаут» в открытом гараже и еще старый фургон «Форд 350» под отдельным навесом. Имей Мэддокс сто миллионов, черта с два он жил бы в такой дыре.

Мэддокс положил рюкзак на землю, достал записную книжечку и остро отточенный карандаш, из тех, какими пользуются художники, и принялся набрасывать, насколько это представлялось возможным, план двора и дома. Через десять минут он ползком обогнул конюшню и продрался через какой-то куст, чтобы с другой точки зарисовать передний двор и боковые дворики. Сквозь приоткрытые дверцы, ведущие в патио, Мэддокс осмотрел скромную гостиную. Сам дворик был вымощен плиткой, там стояли мангал и несколько стульев. Чуть дальше — газон. Ни бассейна, ничего такого. Дом казался пустым. Мэддокс надеялся, что Бродбент уехал, — по крайней мере, его «шевроле» 57-го года в гараже не стоял, а этот тип вряд ли доверит свою колымагу кому-нибудь другому, рассуждал Мэддокс. Он не заметил ни конюха, ни работников, а ближайшие соседи жили в четверти мили.

Мэддокс внимательно рассмотрел свой набросок. В доме три двери: задняя, ведущая на кухню, парадная и еще двери патио, выходящие на боковой дворик. Если все они заперты — а Мэддокс отнюдь не исключал эту возможность, — то в дом легче будет попасть через двери патио. Они старые, а Мэддоксу в свое время помогла открыть немало замков парочка клиньев — их он носил в рюкзаке. Минута — и готово.

Он услышал, как подъехала машина, пригнулся. Через несколько секунд автомобиль, «мерседес»-универсал, заехал за дом и остановился. Из него вышла женщина. Она направилась к манежу, махая рукой и что-то крича ребенку, катавшемуся верхом. Ребенок тоже замахал ей, издал радостный нечленораздельный вопль. Лошадь замедлила шаг, Салли Бродбент помогла ребенку слезть. Он бросился к матери и обнял ее. Урок верховой езды, наконец, закончился. Женщины перекинулись парой слов, потом мать с ребенком сели в автомобиль и уехали.

Женушка Бродбента осталась одна.

Мэддокс следил за каждым движением Салли, пока она расседлывала и привязывала лошадь, чистила ее, нагибаясь, чтобы достать до брюха и ног. Потом Салли отвела лошадь в загон, бросила в кормушку немного люцерны и направилась к дому, отряхивая приставшие к бедрам и ягодицам травинки. Неужели впереди еще один урок? Вряд ли — не в четыре же часа.

Салли прошла на кухню через заднюю дверь, которая осталась приоткрытой. Через минуту Мэддокс увидел, как женщина идет к плите мимо окна и начинает варить кофе.

Пора.

Джимсон в последний раз глянул на свой набросок, потом убрал его в рюкзак и стал доставать снаряжение. Сначала он натянул поверх ботинок полиэтиленовые хирургические тапочки, потом надел на голову сетку, резиновую шапочку и, наконец, чулок. Затем настал черед прозрачного дождевика из магазина «Уол-Март» — такие продают в маленьких упаковочках по четыре доллара. Мэддокс натащил резиновые перчатки и извлек автоматический 10-миллиметровый «Глок-29», полностью заряженный — с десятью патронами в магазине, весом всего 935 граммов. Весьма крутая пушка. Мэддокс потер ствол о штанину и убрал оружие в карман брюк. Напоследок он вытащил упаковку презервативов, оторвал две штуки и спрятал их в нагрудный карман.

На месте преступления следов его ДНК не будет.

14

Детектив лейтенант Уиллер вылез из машины и бросил окурок на асфальт. Затоптал его носком ботинка и прошел через задний вход главного полицейского управления в фойе, имевшее помпезный вид. Затем, миновав стеклянные двери и коридор с фикусом в кадке, оказался в зале заседаний отдела по расследованию убийств.

Уиллер приехал вовремя. Все уже собрались, и с его приходом голоса в зале стихли. Лейтенант терпеть не мог заседаний, однако в его работе деваться от них было некуда. Уиллер кивнул своему помощнику Эрнандесу и еще паре человек, взял один из пластиковых стаканчиков, пирамидкой возвышавшихся на столе, налил себе кофе, положил портфель и сел. На минуту он забыл обо всем, кроме кофе, который, вопреки ожиданиям, оказался свежим. Затем детектив поставил стаканчик, расстегнул портфель и выложил папку с надписью «ЛАБИРИНТ», хлопнув ею по столу достаточно громко, чтобы привлечь всеобщее внимание. Открыл папку, тяжело опустил на нее руку и оглядел присутствующих.

— Все здесь?

— Думаю, да, — ответил Эрнандес.

В зале закивали, послышался шепот.

Уиллер шумно отхлебнул кофе и поставил стакан.

— Как вам известно, дамы и господа, в Лабиринте, на необитаемой территории в районе реки Чама, совершено убийство, привлекшее к себе значительное внимание прессы. Я хочу знать, на какой стадии находится расследование и как оно продвигается. Если у кого-нибудь появились стоящие идеи, прошу их изложить.