Ослепительный цвет будущего - Эмили С.Р. Пэн

выпрямившись, сидят на стульях с высокими спинками. Выцветшая копия фотографии, которую я нашла в коробке – и о которой спрашивала папу.

– Уайпо… – начинаю я. Но прежде, чем мне удается подобрать слова, чтобы спросить ее о девочках, квартиру наполняет громкий звук: чирп-чирп-чирп-чирп-чирп-чирп-чирп. Сначала я думаю, что это живая птица, но тут слышу снова: чирп-чирп-чирп-чирп-чирп-чирп-чирп – слишком ритмично, слишком размеренно. Мне знакомо это ясное и «плоское» звучание аудиосэмплов – я часто наблюдала за Акселем, когда он работал над своими композициями; звук, который я слышала теперь, как раз напоминал чириканье птицы, записанное на пленку и поставленное на повтор.

Уайпо проглатывает последний кусочек своего fantuan и бросается к входной двери.

На пороге – почтальон; в руках у него посылка.

Бабушка моментально заводит с ним резвый и энергичный разговор. Ее речь звучит совсем иначе: гласные расширились, согласные стали быстрее и жестче, слоги щелкают и крутятся туда-сюда. Она переключилась с мандарина на тайваньский. Теперь я вовсе ничего не понимаю.

Почтальон уходит, но, стоит Уайпо отойти в сторону, в квартире появляется бледная молодая женщина в блузке с узором из огромных малиновых и зеленых роз. Она чуть старше меня – может, студентка, а может, еще старше. Я ерзаю в кресле, съеживаясь в своих джинсах и просторной футболке. Я взяла лишь несколько вещей помимо тех, которые обычно ношу дома – и которые в любой момент могу испачкать углем или красками.

Уайпо продолжает радостно стрекотать – только теперь она указывает на меня и произносит мое имя. Она вскрывает коробку кухонным ножом и начинает вытаскивать пакетики с закусками, сухофрукты, жестяную коробку чая. На мгновение она переключается на мандарин и бросает какую-то фразу в мою сторону. «Твой отец» – единственное, что мне удается уловить. Когда я качаю головой, она пожимает плечами и возвращается к посылке.

Женщина неуверенно мне улыбается.

– Очень рада познакомиться, Ли.

Когда я слышу ее, меня словно обдает ледяной водой. Она говорит по-английски без всякого акцента.

– Меня зовут Фэн, но у меня есть и английское имя, если так проще…

– Привет, Фэн, – торопливо отвечаю я, раздражаясь: она думает, что я не в состоянии запомнить односложное имя. – Приятно познакомиться.

– Попо сказала, ты немного знаешь мандарин – может, ты предпочитаешь говорить на нем? – Ее руки трепещут, словно мотыльки, нервные и бледные.

– Английский подойдет.

Произнося эти слова, я уже чувствую, как плечи стягивает от какой-то неадекватности происходящего.

– Отлично! – улыбается Фэн. – Мне английский тоже подходит. Можно сказать, новый навык. Ой, у тебя зеленая прядь в волосах! Так модно в Америке?

– Э-э, это везде модно.

– Хм, как интересно. Все, наверное, думают, что ты поп-звезда.

Мне до смерти хочется сменить тему.

– А откуда ты знаешь моих бабушку с дедушкой?

– Ну… – Она выглядит смущенной, неуверенной. – Мы знакомы уже давно. Я старый друг семьи.

Уайпо протягивает мне клочок бумаги из коробки – розовый листок из набора канцелярских принадлежностей «Хелло Китти» с двумя строчками китайских слов, нацарапанными на пиньине; это система романизации, которой научил меня папа, когда я была маленькая. Поскольку все буквы – из английского алфавита, я более или менее сносно могу произнести написанные там слова, хотя и не имею ни малейшего понятия, что они означают.

– Что это? – спрашиваю я.

– Мой адрес – на всякий случай. Но, скорее всего, тебе он не понадобится.

Я киваю.

– Ты здесь живешь?

– Временно. Я уже давно не бывала дома.

И тогда она обращает мое внимание на жесткий белый подарочный пакет, который Уайпо только что достала из коробки. На его передней стороне по диагонали красным каллиграфическим шрифтом напечатаны китайские иероглифы.

– Здесь свежая выпечка с разными начинками: красной фасолью, пастой из семян лотоса, кунжута. Я хотела, чтобы ты попробовала все мои самые любимые. Они просто объедение.

Уайгон уже исследует содержимое пакета. Он запускает голову внутрь и вдыхает аромат завернутой в вощеную бумагу булочки.

Бабушка снова говорит на тайваньском. Она подходит к Фэн; я понимаю, что они очень близки.

В блестящем стекле фоторамки я вижу отражение нас троих. Фэн выглядит так, будто внучкой должна быть она – у нее гладкий черный конский хвост, темные глаза, аккуратные черты лица. Не вписываюсь в картину здесь я. Тонкие волосы – коричневые, да еще и с цветной прядью; совсем не такие густые и блестящие. Глаза – слишком светлые.

Фэн кивает бабушке и с улыбкой поворачивается ко мне.

– В коробке еще сим-карта. У тебя есть смартфон? Эта карточка предоставляет доступ в интернет. Я подумала, тебе может пригодиться.

С помощью разогнутой скрепки Фэн помогает мне вытащить американскую сим-карту и вставить новую.

– Готово, – говорит она.

– Спасибо.

Я думаю о письме Акселя, которое до сих пор не прочитала.

Фэн сияет.

– Если хочешь посмотреть что-то конкретное – просто скажи. Я знаю, тебе понадобится помощь, и сделаю все, что в моих силах.

Я пытаюсь улыбнуться, но лицо кажется неживым и неловким.

– Такой шанс повидаться с родственниками и вместе провести время выпадает нечасто! – Она переплетает и снова распускает пальцы. – Я сделаю все для того, чтобы ты отлично провела время.

– Спасибо, – повторяю я.

Фэн широко улыбается бабушке и дедушке. Они перекидываются парой фраз, но слова пролетают мимо меня так быстро, что я уже отчаиваюсь понять: тайваньский это язык или мандарин.

Уайпо шутит – по крайней мере, такой вывод я делаю, слыша, как хохочут Уайгон и Фэн. Холодная оловянная зависть обволакивает желудок. Уайпо знает меня недостаточно хорошо, чтобы шутить. Она даже не надеется, что я пойму ее шутку.

Фэн запускает ноги в туфли и поворачивается, чтобы помахать мне, – ее тонкие пальцы трепещут взад-вперед; как только она выходит за дверь, мои плечи, застывшие у ушей, наконец с облегчением опускаются, напряжение рассеивается, груз спадает.

Уайпо отправляется на кухню, а Уайгон возвращается на диван к просмотру музыкальных клипов.

Я погружаюсь в кресло рядом с обеденным столом, где сильно пахнет растительным маслом и сахаром. Там же стоит бумажный пакет с выпечкой и штрихообразными словами, напечатанными на передней стороне. Я провожу пальцами по каждой черточке, но все равно не узнаю ни одной буквы. Со слабой надеждой, что на обратной стороне будет надпись на английском, я разворачиваю пакет.

Но надписи там нет. Вместо этого я вижу логотип: красный круг с алой птицей внутри.

21

Я не могу уснуть, поэтому открываю почту на телефоне. Сообщение от папы – я закатываю глаза. Потом прочитаю.

Дальше – то, что отправил Аксель. Никаких колебаний. Указательным пальцем я