Свадебный кастинг - Марина Серова

– Анна! Давайте уж, чтобы не путаться, будем называть их «генерал» и «капитан», – попросила я. – Так понятнее будет.

– Хорошо! – согласилась она. – А генерал, как это услышал, так только гневно сощурился и сказал: «Что же ты, кобель, о других по себе судишь?! Это Анечка, она социальный работник и мне помогает! Да я только благодаря ей и жив до сих пор, а то или пулю себе в лоб пустил бы, или спился вконец!» Ну, капитан после этого, конечно, извинился передо мной, а я пошла, шубу сняла и стала обед готовить. Так что не знаю, о чем уж они там без меня говорили, но за стол они сели вроде бы помирившись. Я на него тогда за обедом и смотреть-то боялась, думала, он поймет все и посмеется надо мной.

– Потому что вы в него с первого взгляда влюбились? – тихонько спросила я.

– Ну да! Только кто он, а кто я? – невесело усмехнулась она. – Потом они снова в кабинет ушли, а я домашними делами занялась, а когда уходить собралась, капитан предложил проводить меня. Я, конечно, отказывалась, потому что за него испугалась – мы в такой глухомани тогда жили! А еще я очень боялась себя выдать.

– Но он вас все-таки проводил, – уверенно произнесла я.

– Да! Он такси взял, и мы поехали. Болтали по дороге, он все больше про меня расспрашивал, про маму и вообще про мою жизнь. Он прямо до подъезда меня довез, вышел вместе со мной из машины и попросил мои окна показать, а потом до самой двери проводил. Я в квартиру вошла и как в зеркало на себя посмотрела, мне так стыдно стало: щеки горят, глаза блестят! Да тут и слепой все понял бы! Ну, думаю, повеселился он всласть, ведь в него такая недотепа, как я, влюбилась. Да и мама тут же все поняла. Я ей рассказала, как обычно, обо всем, а она взялась меня подбадривать и утешать: мол, ничего страшного, все нормально. Пусть у нас с ним ничего и не получится, но зато я себя живой почувствую, к нормальной жизни вернусь.

– И она была права! – веско сказала я. – А судя по вашему умиротворенному виду, вы обрели не только нормальную, но и счастливую жизнь.

– Да, я счастлива! – просто ответила Анна. – А тогда утром, на следующий день, я впервые пожалела, что у меня никакой косметики нет. Понимаете, я до болезни бабушки хоть особо и не красилась, но все-таки за собой следила, а тут!.. Ни маникюра, ни педикюра! Да и для кого мне было стараться выглядеть красивой? Не для кого! А мама меня всякую любит.

– На то она и мама! – вставила я.

– Ну, пришла я к генералу, а на столе записка, мол, они на кладбище поехали, и я поняла, что они окончательно помирились. Вечером капитан меня опять провожал и спросил, почему окна в моей квартире темные? Ну, я и объяснила, что мама утром на сутки ушла, – продолжала она.

– И капитан попросил вас напоить его чаем, – понимающе заметила я.

– Да! А вы откуда знаете? – удивилась Анна.

– Я еще много чего знаю, – загадочно улыбнулась я.

– Да я, в общем-то, и сама догадалась, что у него на уме, – смущенно призналась она. – И решила – а пусть! Пусть у меня будет хоть немного счастья! Хоть временного, чтобы было потом что вспомнить. Вы знаете, – ужасно покраснев, сказала она, – он страшно удивился, что я оказалась девушкой. Смешно, правда? В тридцать лет – и девушка!

– Все в жизни бывает, Анна! – успокоила ее я.

– Но я, наверное, все-таки редкий случай, – вздохнула она. – Ну, я ему объяснила, почему так получилось. Капитан потом ушел, хотя я и уговаривала его остаться до утра – район у нас неспокойный, а он все равно ушел. А утром мама пришла и тут же запах табачного дыма учуяла, хотя я и проветривала квартиру изо всех сил, даже сквозняк устраивала. Она так обрадовалась, что у меня наконец-то кто-то появился! Она же сама с моим папой недолго прожила, он погиб. У нее потом был друг, но замуж за него она так и не вышла – побоялась, что мне плохо будет. А тут она мечтать начала, что у нас с капитаном, может быть, что-то и сладится, а я только посмеялась – не с нашим рылом в калашный ряд соваться.

– А оказалось, она была права! Смотрите, как ваша жизнь изменилась! Да вы и сами сказали, что счастливы! – напомнила я.

– А как же мне не быть счастливой, когда у меня от любимого человека дети будут? – улыбнулась она. – Мы с ним потом еще несколько раз встречались, когда мамы дома не было, а потом... – Она вздохнула и отвернулась.

– Анна! – встревожилась я. – Если с вами что-нибудь случится, то генерал меня со свету сживет! Лучше не говорите ничего, если вам больно!

– Да бросьте вы! – удивилась она. – Он добрейшей души человек!

– Это по отношению к вам! – возразила я. – А на меня это не распространяется!

– Да. В гневе он крут! – вынуждена была признать она. – Я помню то утро, когда я пришла, а шинели капитана на вешалке уже не было. Генерал мне тогда сказал, что его срочно телеграммой вызвали на службу и он вылетел в Москву первым же рейсом. У меня прямо тут же ноги подкосились, и я на пуфик в прихожей рухнула, а он взял меня за подбородок, поднял мое лицо, заглянул в глаза и сразу все понял. Ох, как он ругался! Он своего сына и паразитом, который и тут своего не упустил, называл, и прохиндеем, и мерзавцем, и проходимцем. А потом утащил меня на кухню, валерьянки накапал и утешать начал. Говорил, чтобы я выкинула этого подлеца из головы, обещал поискать среди местных офицеров холостых и подобрать мне хорошего мужа, а я ему на это ответила, что мне никто, кроме его сына, не нужен.

– Да уж польстили вы ему! – совершенно серьезно сказала я.

– Как бы не так! – усмехнулась она. – Тут он так разбушевался, что я даже за него испугалась – сердце-то у него не молодое. А когда успокоился, заявил, что он этому подлецу, который походя жизнь девчонке искалечил, при следующей встрече башку оторвет.

– А мама ваша как к этому отнеслась? В смысле, к отъезду капитана, а не к тому, что его отец ему башку оторвет? – спросила я.

– Утешала меня, да только напрасно – я же знала, на что шла, только не предполагала, что все так быстро кончится. Мы даже попрощаться не успели. Зато счастливой в своей жизни я действительно была – есть что на старости лет вспомнить, – грустно улыбнулась Анна.

Конечно, мне было очень интересно узнать, как отнесся к этому Алексей – ведь он привык всегда защищать свою сестренку, и очень странно, что он в этот раз не вмешался. Или вмешался? Но вот спросить об этом у Анны я не решилась – раз Людмила Алексеевна ни слова об Алексее не сказала, то и мне не следовало эту тему затрагивать, а то вдруг Анна разнервничается.

– И что же было дальше? – поинтересовалась я.

– А то же, что и прежде. Я работала у генерала, и о его сыне мы с ним никогда больше не говорили. А потом я поняла, что беременна. Мама очень обрадовалась и чуть ли не на коленях умоляла меня ни в коем случае не делать аборт. Она говорила, что уж вдвоем-то мы малыша как-нибудь поднимем, что раз они с бабушкой смогли меня вырастить, то и мы сможем. Я генералу ничего говорить не стала, чтобы он не подумал, что я в родню ему напрашиваюсь или еще что-нибудь в том же духе, например на деньги какие-нибудь претендую. Только он сам обо всем догадался.

– Как же он смог? – изумилась я. – Мне кажется, мужчины в таких случаях все узнают последними.

– Так я решила хрустальную люстру помыть, а потолки в его квартире очень высокие... – начала Анна, и я подтвердила:

– Я была там и сама видела. Метра четыре, не меньше!

– Нужно было на обеденный стол стремянку поставить и уже с нее мыть. Я на стул встала, чтобы потом на стол перешагнуть, и тут у меня голова и закружилась! Мне так плохо стало! Я еле-еле на пол спустилась, на стул рухнула, сама бледная, по лицу пот течет... – вспоминала она. – А генерал подошел, в лицо мне заглянул и аж ахнул: «Анечка! Да ты никак беременна?» Что мне оставалось делать? Призналась я.

– Представляю себе, что он говорил о своем сыне! – покачала головой я.

– При мне только пообещал пристрелить его как собаку, а больше я ничего не слышала, потому что он в свою комнату ушел и вышел оттуда уже в парадной форме и со всеми наградами.

– Наверное, целый иконостас! – воскликнула я.

– Да, наград у него много! – согласилась она. – Я удивилась – куда это он собрался, а он и мне переодеться велел. Ну, я переоделась, конечно, а он тем временем все сигареты и спиртное в пакет собрал и объяснил: «Мне теперь не до этого баловства! Мне еще внука поднимать надо!» Мы с ним вышли, и он этот пакет возле мусорных баков поставил и сказал: «Пусть бомжи выпьют за здоровье моего внука!»

– Да! С характером у него все в порядке! – уважительно проговорила я. – И куда же вы отправились?

– Ко мне домой, – ответила Анна. – Он с мамой познакомился, а потом решительно потребовал, чтобы мы обе немедленно к нему переехали, потому что нечего нам здесь ютиться, когда он в таких хоромах один барствует. А еще сказал, что видит из этой ситуации два выхода: первый – он женится на моей маме, и они после рождения малыша его усыновят, чтобы развязать мне руки, мол, вдруг я хорошего человека встречу. А потом в случае его смерти у мамы, как у его вдовы, будет большая пенсия за потерю кормильца – половина его военной, и у малыша, как у его сына, тоже будет большая пенсия.