Торговцы космосом - Фредерик Пол

— Что ты хочешь сказать?

— Да где были твои глаза? Дело дрянь. Контракт по форме Б — пять лет работы. Им удается подбить на это лишь беженцев да законченных идиотов, редко кого другого. В контракте есть пункт о поведении. Когда мне предложили форму Б, я сказал, что, пожалуй, выгодней податься к ребятам из сыскного агентства Бринка. Тогда мне предложили форму Д. Должно быть, им здорово нужна рабочая сила. У меня контракт на один год, могу свободно покупать продукты не только в лавках компании, есть и другие поблажки.

Я стиснул голову руками, словно боялся, что она разорвется от отчаяния.

— Неужели все так плохо? А деревенский образ жизни, работа на свежем воздухе, солнце?…

— Да-а, — смущенно протянул мой собеседник. — Конечно, это лучше, чем работа на химических заводах, хотя, пожалуй, похуже, чем в шахтах.

Он ушел, а я, разбитый и опустошенный, начал обдумывать, что делать дальше, и не заметил, как задремал.

Сигнала высадки не было. Просто судно с силой ударилось о причал. Открылись люки трюмов, и в них ворвалось слепящее тропическое солнце. Яркий свет больно полоснул по глазам, привыкшим к темноте. Вместе с солнцем в трюмы проник не свежий деревенский воздух, а едкий запах дезинфицирующих составов. Я кое-как выбрался из толпы бранящихся и толкающихся потребителей и стал протискиваться к выходу.

— Подожди, олух! — грубо остановил меня человек с недобрым лицом; на груди у него была бляха надсмотрщика. Он накинул мне на шею шнурок с биркой, на которой был проставлен номер. Такую же бирку получил каждый из нас, и все мы выстроились в длинную очередь, перед столом, стоявшим прямо на причале у стены высокого восьмидесятиэтажного здания компании «Хлорелла». Оно напоминало проволочные конторские корзинки для входящих и исходящих бумаг, поставленные одна на другую до самого неба. На каждом ярусе сверкали зеркала, и вокруг этой громадины на земле тоже было обжигающее глаза безбрежное море света. Я понял, что здесь еще больше зеркал — они улавливали солнечные лучи и направляли их на зеркала в разных ярусах. Оттуда солнечный свет отражался в чаны фотосинтеза.

С воздуха все это могло показаться красивым, хотя и довольно обычным зрелищем. На земле же это был сущий ад. Я должен придумать, как выбраться отсюда. Но в мозгу назойливо вертелось, мешая сосредоточиться: «С солнечных плантаций Коста-Рики, обрабатываемых умелыми руками гордых своим трудом свободных фермеров, к нам поступают свежие, вкусные, питательные продукты из белка хлореллы…»

Да, я сам когда-то написал эти строки.

— А ну, пошевеливайся! — заорал надсмотрщик. — Пошевеливайся, дьявол бы вас побрал, чертовы черпальщики!

Я прикрыл руками слезящиеся от света глаза и вслед за остальными приблизился к столу.

Сидевший, за столом человек в темных защитных очках спросил:

— Имя, фамилия.

— Митчел Корт…

— Это тот самый, — услышал я голос вербовщика.

— Ага, понятно, — ответил человек в темных очках и, обращаясь ко мне, произнес:

— Гроуби, у нас и до тебя находились охотники нарушать контракт по форме Б. И все они потом горько жалели об этом. Кстати, тебе известен годовой бюджет Коста-Рики?

— Нет, — пробормотал я.

— Почти сто восемьдесят три миллиарда долларов. А, может, ты знаешь, сколько налога платит в год корпорация «Хлорелла?»

— Нет, черт побери…

Тут он совсем вышел из себя.

— Почти сто восемьдесят миллиардов долларов! Такой сообразительный парень, как ты, легко может понять из этого, что правительство Коста-Рики и ее суд делают только то, что прикажет «Хлорелла». И если понадобится проучить какого-нибудь нарушителя контракта, они охотно окажут нам эту услугу. Можешь не сомневаться. Итак, твоя фамилия?…

— Гроуби, — ответил я сдавленным голосом.

— Имя? Образование?

— Не помню. Если вы запишете мне это на клочке бумаги, я выучу наизусть.

Я услышал, как вербовщик засмеялся и сказал:

— Этот одумается.

— Что ж, ладно, Гроуби, — милостиво произнес человек в темных очках. — Худого мы тебе не желаем. Вот твой пропуск и направление. Будешь работать черпальщиком. Проходи.

Я отошел. Надсмотрщик, выхватив у меня направление, рявкнул:

— Черпальщики, сюда.

«Сюда» означало спуститься под нижний ярус здания, где свет был еще более слепящим, затем пройти по узкому проходу между низкими зловонными чанами в центральную часть здания. Помещение, куда я попал, было довольно хорошо освещено, но после трижды отраженного зеркалами тропического солнца здесь, казалось, царил полумрак.

— Черпальщик? — спросил меня какой-то человек. Щурясь и моргая, я кивнул.

— Я — Мюллейн, направляю на участки. Ну вот, решай сам, Гроуби, — произнес он, заглянув в мой пропуск. — Черпальщик нам нужен на шестьдесят седьмом ярусе и на сорок первом. Спать ты будешь на сорок третьем. Выбирай, где тебе лучше работать. Предупреждаю, лифта для рабочих второго класса у нас нет.

— На сорок первом, — незамедлительно ответил я, стараясь что-либо прочесть на его лице.

— Разумное решение, — одобрил Мюллейн. — Очень разумное. — Приятно иметь дело с разумным человеком, — снова повторил он и опять надолго замолчал.

— У меня нет при себе денег, — наконец сообразил я.

— Ладно, — могу дать взаймы, — сказал он. — Подпиши-ка вот эту бумажку, а в получку сочтемся. Сумма невелика — всего пять долларов.

Я прочел и подписался, для чего мне пришлось снова взглянуть на пропуск — фамилию я помнил, а имя забыл. Мюллейн быстро нацарапал на пропуске цифру 41 и свои инициалы и тут же убежал. Разумеется, никаких пяти долларов я и в глаза не видел, но не стал его догонять.

— Я — миссис Хорокс, консьержка, — вкрадчивым голосом представилась мне какая-то матрона. — Добро пожаловать в нашу семью, мистер Гроуби. Я уверена, что вы проведете с нами немало счастливых лет. А теперь поговорим о деле. Мистер Мюллейн уже, наверное, сказал вам, что нынешнее пополнение оборванцев — то бишь законтрактованных рабочих — размещается на сорок третьем ярусе, если не ошибаюсь. В мою задачу входит помочь вам подобрать подходящих соседей по койке.

Миссис Хорокс напоминала тарантула.

— Есть свободная койка в седьмой комнате. Такие милые, милые молодые люди. Хотите туда? Я понимаю, как это важно попасть в свое общество. А?

Я сразу понял, о каком обществе она говорит, и поспешил отказаться.

Она оживленно продолжала:

— Тогда двенадцатая комната. Боюсь, народ там немного грубоват, но бедняку выбирать не приходится, не так ли? Они будут очень рады принять в свою среду такого приятного молодого человека, а? Однако там не мешало бы иметь при себе какое-нибудь оружие, ну хотя бы нож, например. На всякий случай, знаете. Итак, я помещу вас в двенадцатую, мистер Троуби?

— Нет, нет, — воскликнул я. — Где у вас еще есть свободные койки?. Кстати, не могли бы вы одолжить мне долларов пять до получки?

— Пожалуй, я устрою вас в десятую комнату, — сказала миссис Хорокс, что-то записывая. — Ну, конечно, конечно, я дам вам денег. Вы сказали десять долларов? Распишитесь вот здесь, мистер Гроуби, и поставьте отпечаток большого пальца. Благодарю вас. — И миссис Хорокс отправилась на поиски очередной жертвы.

Какой-то багроволицый тучный человек, схватив меня за руку, просипел пропитым голосом:

— Добро пожаловать, брат, в ряды местного отделения Пан-Американского Объединенного Союза Рабочих Слизе-Плесне-Белковой промышленности. Эта брошюрка расскажет тебе, как мы защищаем рабочих от шантажистов и вымогателей, которых везде хоть пруд пруди. Твой энтузиазм и уплата членских взносов будут учитываться автоматически, но за эту ценную брошюрку надо уплатить особо.

На этот раз я прямо спросил:

— Брат, скажи, что ждет меня, если я откажусь ее купить?

— Сбросят вниз головой в лестничный пролет, только и всего, — спокойно ответил он и, ссудив меня мифическими долларами на покупку брошюры, исчез.

Чтобы попасть в десятую комнату, мне не пришлось взбираться по лестнице на сорок третий этаж. Рабочим моей категории пользоваться лифтом не полагалось, но вверх и вниз по этажам ходила грузовая клеть, прыгнув в которую, можно было подняться или спуститься на нужный ярус. Шахта, где ходила клеть, была очень узкой, и если твой зад хоть немного выпирал, ты рисковал его лишиться.

В десятой комнате было шестьдесят коек, размещенных по три в ряд одна над другой. Поскольку работали только при солнечном свете, сменного пользования койками не было, и моей постелью пользовался только я один. А это было великим благом.

Когда я вошел, какой-то старик с постным лицом меланхолично подметал пол в узком проходе между койками.

— Новенький? — спросил он, взглянув на мой пропуск. — Вот твоя койка. Меня зовут Пайн. Я — дневальный. С работой черпальщика знаком?