Торговцы космосом - Фредерик Пол

— А сам-то ты?… — начал было я и умолк.

— Вот, скатился к чертовой матери, — докончил он с ожесточением и впился взглядом в зеленую таблетку на ладони. Затем, бросив ее в рот, продолжал: — Но я еще вернусь домой. — Глаза у него заблестели. — Я покажу им, как надо работать на плантациях. Через неделю меня уже назначат мастером, через месяц — управляющим, через год — директором компании. Я куплю пассажирскую линию «Кювард» и все ракетопланы отделаю чистым золотом. Только высший класс обслуживания пассажиров, все самое лучшее. Когда-то я сам водил суда по Атлантике. У себя на флагмане я отделаю твою каюту чистым золотом. Ничего не пожалею для друга, чокнутого. Не хочешь золотом, могу платиной. Не хочешь платиной, могу…

Я осторожно отодвинулся от него, но он даже не заметил этого, продолжая нести уже явный вздор. Какое счастье, что я не пристрастился к наркотикам. Отойдя подальше, с чувством полной безнадежности я опустился на пол и прислонился к перегородке трюма.

Кто-то сел рядом со мной:

— Хелло, — послышался вкрадчивый голос.

— Хелло, — ответил я. — Послушайте, мы действительно идем в Коста-Рику? Как мне повидать капитана? Произошла ужасная ошибка.

— О, стоит ли огорчаться! — воскликнул мой сосед. — Живи и жить давай другим. Мой девиз — ешь, пей и веселись.

— Убери свей грязные лапы! — завопил я.

Мой сосед разразился отборной бранью.

Я вскочил и поспешно отошел, натыкаясь на ноги и тела спящих на полу.

Мне вдруг пришло в голову, что, пожалуй я, никого да по-настоящему не знал массового потребителя, встречаясь с ним только тогда, когда пользовался его услугами, всегда принимал как неизбежное его слабости и пороки и лишь старался использовать их, не задумываясь, к чему это может привести. Мне вдруг страстно захотелось выбраться из шестого трюма, вернуться в Нью-Йорк, выяснить, какую злую шутку сыграл со мной Ренстед и почему он сделал это. Я хотел вернуться к Кэти, к дружбе с Джеком О'Ши, к своей большой работе у Фаулера Шокена. Ведь мне нужно было столько сделать!

Над запасным выходом светилась красная табличка. Я с содроганием представил себе, как в случае катастрофы сотни людей, набитых в трюмы, кинутся в эту дверь, давя друг друга.

— Посторонись, приятель, — произнес чей-то хриплый голос. Человек корчился от рвоты. Я открыл дверь запасного выхода и проскользнул в нее.

— Ты куда? — рявкнул здоровенный детина — часовой в форме сыщика частного сыскного агентства.

— Мне нужно повидать капитала. Я попал сюда по ошибке. Меня зовут Митчел Кортней. Я работник высшей категории в рекламной фирме «Фаулер Шокен».

— Номер! — грубо оборвал он меня.

— 16-156-187, - ответил я не без гордости. У человека можно отнять все — деньги, здоровье, даже друзей, но нельзя отнять у него короткий номер его свидетельства благонадежности.

Сыщик довольно миролюбиво закатал мне рукав до локтя, и в ту же секунду сильнейшая оплеуха обожгла мне лицо, и я отлетел к перегородке.

— Марш в трюм, болван! — заорал он. — Здесь не место для прогулок! Мне надоела твоя болтовня!

В полной растерянности уставился я на свою руку, где было вытатуировано: 1304-9974-1416-156-187723… Мой собственный коротенький номер совершенно затерялся среди длинного ряда цифр. Краска была точно такого же цвета, лишь цифры чуть-чуть отличались, но заметить это мог, пожалуй, один только я.

— Ну, чего ты ждешь? — снова рявкнул сыщик. — Никогда не видел своего номера, что ли?

— Да, не видел, — ответил я как можно спокойнее, хотя ноги у меня подкашивались от страха. Я здорово перепугался. — Впервые вижу этот номер. Его кто-то вытатуировал вокруг моего настоящего. Говорю вам, я — Кортней, могу это доказать. Я заплачу вам…

И полез в карманы, но они оказались пусты. Только тут я заметил, что на мне чужой, в каких-то подозрительных пятнах, поношенный костюм фирмы «Юниверсал».

— Что ж, плати, — нагло ухмыльнулся сыщик.

— Уплачу потом, — растерянно пробормотал я. — А сейчас проведите меня к кому-нибудь из начальства…

В это время из-за поворота внезапно вынырнул аккуратный, подтянутый офицер с нашивками лейтенанта.

— Что здесь происходит? — напустился он на часового. — Почему горит лампочка над запасным выходом? Почему непорядок в трюме? Сообщу агентству, что не справляешься с работой.

Он даже не взглянул в мою сторону.

— Виноват, мистер Коблер, — вытянулся часовой, отдавая честь. — Этот малый, похоже, накачался. Мелет всякий вздор, говорит, что он какой-то литературный сотрудник, попал сюда по ошибке…

— Посмотрите на этот номер! — завопил я, обращаясь к лейтенанту.

Лицо лейтенанта искривилось в брезгливой гримасе, когда я сунул ему под нос свой обнаженный локоть. Но часовой грубо схватил меня: — А ну, проваливай отсюда!..

— Подожди, — остановил его лейтенант. — Я сам разберусь. Номер, пожалуй, великоват, приятель. Для чего ты мне его показываешь?

— Он подделан. Справа и слева к нему приписаны цифры. Мой настоящий номер 16-156-187. Смотрите, как отличаются цифры!

Брезгливо задержав дыхание, лейтенант пристально посмотрел на татуировку.

— Гм. Вполне возможно. А ну-ка пойдем со мной.

Часовой торопливо открыл перед нами дверь. Вид у него был испуганный.

Через грохочущий хаос машинного отделения лейтенант провел меня в крохотную, как шляпная коробка, каюту вербовщика. Это был карлик с резкими чертами лица. Форма висела на нем как мешок.

— Покажи-ка ему свой номер, — велел мне лейтенант; я с готовностью сделал это. Затем он сказал, обращаясь к карлику:

— Надо посмотреть его личное дело.

Карлик сунул в проектор какую-то пленку.

— 1304-9974-1416-156-18723, - прочел он. — Гроуби Уильям Джордж, 26 лет, холост, третий ребенок в семье из пяти детей, неудачное детство, отец бросил семью, психически здоров, выносливость — 1, здоровье — 2,9, работал по второй категории семь лет, по полуторной — три месяца, получил образование по степени девять, заключил контракт по форме Б. — Он взглянул на лейтенанта. — Биография обычная. Есть особые причины заинтересоваться им?

— Этот парень утверждает, что он — служащий высшей категории и попал сюда по ошибке. Говорит, кто-то подделал его номер. Да и речь у него покультурней, чем у людей этого круга.

— Э, — воскликнул карлик, — пусть это вас не смущает. Неудачное детство, третий ребенок в семье — такие всегда стараются выбиться в люди, много читают. Особенно, обратите внимание…

— Довольно! — оборвал я его, не выдержав. — Я — Митчел Кортней и так богат, что могу купить вас со всеми потрохами без всякого ущерба для моего кармана. Я возглавлял отдел Венеры в Объединенном рекламном агентстве «Фаулер Шокен» и требую немедленно соединить меня с Нью-Йорком и прекратить эту идиотскую комедию! Действуйте же, черт побери!..

Лейтенант испуганно потянулся к телефону, но вербовщик улыбнулся и отодвинул аппарат.

— Итак, вы — Митчел Кортней? — вкрадчивым голосом спросил он, и, достав еще какую-то пленку, вставил ее в проектор. — Читайте. — Он настроил аппарат.

Вместе с лейтенантом я взглянул в проектор.

Передо мной была первая страница газеты «Нью-Йорк таймс», и на самом видном месте — некролог Митчелу Кортнею, заведующему Отделом Венеры рекламного агентства «Фаулер Шокен». Меня нашли замерзшим на леднике Старзелиус неподалеку от Литтл-Америки. Оказывается, я вздумал ковыряться в батарейке, и она вышла из строя. Лейтенант давно уже с равнодушным видом отвернулся от проектора, а я все читал. Я узнал, что Отдел Венеры возглавляет теперь Мэтт Ренстед, что моя смерть была тяжкой утратой для мира рекламы, что моя жена, доктор Нэвин, отказалась дать интервью газетам, а Фаулер Шокен произнес прочувственную речь и высоко оценил мои заслуги. Я выяснил, что был личным другом Джека О'Ши, первого человека, побывавшего на Венере, который выразил глубокую печаль по поводу моей безвременной кончины.

— Я купил газету в Кейптауне. Можете преспокойно отправить этого проходимца обратно в трюм, лейтенант, — произнес вербовщик.

Вызвали часового. Всю дорогу он не переставал награждать меня пинками и с такой силой втолкнул в красноватый полумрак трюма, что я с размаху сшиб кого-то с ног. После сравнительно свежего воздуха в коридоре зловонье в трюме показалось мне невыносимым.

— Чего ты там натворил, приятель? — поднимаясь на ноги, добродушно спросил человек, послуживший чем-то вроде амортизатора.

— Хотел только им объяснить, кто я такой… — но, сообразив, что рассказывать об этом бесполезно, просто спросил: — Что с нами будет дальше?

— Высадят в порту, разместят по баракам, определят на работу. По какой форме у тебя контракт?

— Сказали, по форме Б.

Он присвистнул.

— Ловко же тебя одурачили.

— Что ты хочешь сказать?