Ментакль - Юрий Мори
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
- Метеорит приближается, друзья! Ещё дней десять назад траектория была непонятна, это был повод для мемов и анекдотов, но увы - сейчас у учёных растёт опасение, что он столкнётся к концу лета с нашей хрупкой плане...
Да чтоб вы сдохли! Я выключил радио и дальше рулил в тишине. Клиент, слава Богу, тоже помалкивал, изредка почёсываясь. Блохи у него, что ли? Директор непонятно чего, а мне потом машину опрыскивай дихлофосом.
Солнце пробивалось сквозь кроны деревьев, расцвечивало дорогу полосами. Иногда ярко вспыхивало между ветвей, хотелось зажмуриться, но миг - и машина уже проскакивала дальше, где ничего не мешало всматриваться в асфальт в поисках ям, тормозить, аккуратно объезжать наследие проклятого прошлого.
Меня почему-то задел вопрос Горбунова по поводу службы отечеству.
Я давным-давно сформулировал своё отношение к государству: оно пусть само по себе, а я как-нибудь сам. Нищее детство, особенно после смерти отца, научило меня не ждать помощи неведомо от кого. Сам, всё сам - пусть даже деньги на фирму дала Людмила Марковна, я же их отрабатываю. И в офисе, и... на нейтрально-постельной территории. Хотя она лет на десять старше, но пока ещё ничего, некоторые старух трахают за скромный прайс, а Люся тётка подтянутая, ухоженная. Потерплю. Но вот Нани обязательно надо заняться, надеюсь, к семи часам в город вернусь сегодня, не хотелось бы откладывать свидание.
С блогерки мысли соскочили почему-то на Филиппа. Нет, ничего сексуально-окрашенного, как немедля решила бы Сайонара. Просто ассоциации из-за этих похожих аватарок.
Филипп был моим другом детства, жили в соседних подъездах, ходили в один класс. Единственным другом он был, если уж совсем честно. Других как-то и не припомню. И он единственный, кроме Люси, знал в подробностях о моём странном таланте: что проявляется редко и совершенно сам по себе, что никакой авторской методики, естественно, нет, а я большую часть времени просто морочу людям голову. Даже про Марковну он знал - нетрепливый человек, надёжный.
Был человек и весь вышел.
Два года назад связался с мутными ребятами, с очень мутными, тоже хотелось денег - впрочем, кому они не нужны? Я даже не знаю, чем они там занимались: я не спрашивал, он не говорил. Похоже, чистый криминал, по крайней мере деньги у него завелись в не меньших, чем у меня, количествах. Даже в больших, он-то свою квартиру купил быстро, это я всё коплю, чтобы не сталкиваться дважды в день с сумасшедшей матерью.
А потом он попросил у меня помощи. Спрятать его, организовать какое-то место, где хотя бы месячишко можно отсидеться. Не от полиции прятался, это понятно, то ли от своих "друзей", то ли от конкурентов. Я спросил у Людмилы Марковны совета, был грех, она строго-настрого велела ничего не делать. Хотя у них с мужем коттедж в Репном, построек куча на территории, работники, могла бы его поселить хоть в сарае каком, взяла бы временно садовником или ещё кем.
Но нет.
- Ты, Киря, не связывайся. Раз он сам дурак - пусть сам и решает.
Я и отказался помогать.
Через три дня его расстреляли на парковке, полная машина вещей была, где-то он норку себе нашёл, да вот не успел уехать. Так и остался возле своего "тахо" лежать в луже крови, а рядом пара ТТ со спиленными номерами и пустыми магазинами. Нашпиговали парня до полной несовместимости ранений с молодой жизнью.
Такой вот завтрак по-македонски получился.
А накануне вечером он ведь мне звонил. Последний был разговор, самый последний, но кто ж тогда знал. Даже не ругались, просто поговорили по душам, но осадок остался ядовитый: будь я человек совестливый, сам себя бы загрыз потом. Ничем ведь не помог, даже, считай, не попытался, друзей нет, но знакомых-то немало... Как сволочь поступил.
Но я на своей стороне, только на своей. Бог с ним, пора забыть. Хотя и жалко Филю до соплей, и первые месяцы телефон в руки брал, пальцы сами открывали мессенджер, вот написать бы, встретиться.
Эх...
За очередным поворотом лесной дороги нас ждала неожиданная встреча: две разрисованные полосами и эмблемами полицейские машины. У одной беззвучными всполохами крутится мигалка на крыше, яркая в лесном приглушённом свете. Рядом с автомобилями, прямо посреди дороги, двое бойцов в форме, с небрежно висящими на ремнях автоматами. В стороне - ещё трое. Все при оружии, лица недовольные.
Кучно выстроились, бандитов, наверное, ловят.
Один из стоящих на разделительной автоматчиков властно махнул рукой на обочину, второй взялся за оружие: давай, мол, тут всё серьёзно.
Это я и так понял, какие уж шутки: колёса прострелят, ковыляй потом отсюда пешком обратно в город. Горбунов тоже напрягся, наклонился вперёд, насколько хватило ремня безопасности, озабоченно сказал:
- Неужто на заводе чего? Ох ты ж, как невовремя.
- Да вряд ли, скорее, опять из колонии кто убежал, - успокоил я его, а заодно и себя.
Прислушался к спящим своим талантам: нет, тишина, ничего внутри не ворочалось. В такие вот моменты было особенно обидно, что не просыпалось ни предвидение, ни воздействие на людей по заказу, от нажатия невидимой кнопки.
- Что случилось? - опуская стекло, спросил я у лениво подошедшего полицейского. Тот молча посмотрел на меня, на Горбунова, заглянул в салон машины, проверяя, нет ли кого сзади, на сидениях или на полу.
- Заглушите двигатель. Выйдите из машины, - сказал он. Спокойно, но твёрдо, ясно, что не поспоришь. - Оба.
А что оставалось делать? Второй автоматчик уже откровенно держал нас на прицеле, оружие в руках, трое остальных полукольцом подходили ближе. Горбунов закряхтел что-то, но расстегнул ремень и вылез на дорогу, зачем-то громко хлопнув дверью. Я выдернул ключ из замка зажигания, сунул в карман и тоже выбрался пообщаться с представителями власти. Не привыкать: у меня почти сто процентов работы - длинные беседы со всеми на свете.
Однако, разговор не сложился. Тот, что командовал, молча охлопал мои карманы, аккуратным жестом карманника выдернул из одного ключи от машины,
