Не звоните Вивиан - Анабелла Саммерс

смотрю прямо в глаза своему защитнику. И только тетрадь по биологии превращается в смятое безвкусное оригами из картона и бумаги. Голд закусывает нижнюю губу, словно собирается что-то сказать, но в последний момент передумывает.

– Теперь двадцать один. С этой туей.

– Отлично, пошли дальше.

Парни пересекают поляну в том месте, где нет ни одного человека, и поспешно удаляются. Я выдыхаю весь воздух, насколько могу, не издавая при этом звуков, и, кажется, Миша делает то же самое. Потом он, наконец, сдвигается с места и поднимает испачканный в земле телефон.

Ни на кого не глядя, выхожу из леса прямо к скамейкам, где большинство ребят уже стоит около царственно восседающей в широкополой шляпе учительницы биологии.

– Ну что, все готовы? Сначала говорите число растений, а потом победители прочтут свой список. Если окажется, что у них нет каких-то растений, – поднимаете руку и дополняете список.

Забавно, на какие только ухищрения с заданиями не пускаются учителя, чтобы посидеть в тишине и подышать свежим воздухом. Все мы люди.

Когда очередь доходит до нашей «пары», я открываю тетрадь, где на пустом смятом листе уже написала огромную цифру 18. Мы оказываемся не последними, Мирон и Вадим нашли всего пятнадцать наименований, а победителями оказались Марта и Давид – тридцать два растения.

Марта, кажется, искренне радуется победе в глупом задании по ботанике и на глазах у учительницы не стесняется чмокнуть Давида в щеку. Я бы не удивилась, если бы Валентина Леонидовна вслух сделала комплимент гармоничности молодой пары.

До обеда я никак не могу унять дрожь в правой руке. Во время письма ручка съезжает с клеток и линеек так, что даже графологическая экспертиза не установила бы значения написанных каракуль. Я успокаиваю себя тем, что скоро смогу подкрепиться вкусным салатом и блинчиками, но из головы никак не уходит пристальный взгляд Голда. Он мог означать что угодно! «Ты жалкая. Почему ты даешь себя в обиду?», «На самом деле, я – супергерой и не терплю несправедливости!» Или вот то, над чем любят шутить девочки: «Ты мне нравишься, Вивиан. Ты же немая, ты будешь выслушивать любые бредни!»

По дороге на задний двор меня вылавливают Анджела и Алекса и отводят в сторону аквариума, избавляясь по дороге от заинтересованных рыбками учеников средних классов.

– Ви! Мы, конечно, видели только немножко и со спины… Но! Просто тебя предупреждаем. У Артура есть проблемы с агрессией. Он в восьмом классе только так кулаки распускал. Но такого не было вот уже… да больше двух лет!

– Да! Да! Я теперь даже не уверена, что ты ему нравишься. Он, может, от стресса совсем с катушек съехал. Ну, выпускной класс, все дела. Осторожнее с ним. Он очень хороший пацан. Последнюю копейку другу в беде отдаст. Да и симпатяга, что скажешь! Но что есть, то есть. – Алекса замечает приближающихся Соню и Риту и умолкает.

В который раз я сажусь за столик так, чтобы мое лицо было не видно сидящим за «популярным столиком». Овощной салат и хумус – отличный выбор для такого пекла, но я решаюсь жевать медленнее и, может, даже опоздать на урок, чтобы отдохнуть от кучи людей в замкнутом пространстве.

– Вы только гляньте на них, сидят милуются. Ни стыда, ни совести. А если бы тут были дети?

– Анджелка, ты такая завистливая. А что, если бы это были вы с Робертом, а?

– Пф! Мы бы так бесстыдно на людях себя не вели. Это же всю романтику портит. Аж аппетит пропал.

Становится интересно, что так взбесило нашу старосту, и я немного поворачиваю голову. Вижу, как Давид с ложечки кормит Марту, а рыжеволосая бестия гладит его по голове и над чем-то хихикает. Ребята вокруг них тоже не особо рады такому соседству, но ничего поделать не могут – законы племени.

– У тебя же аппетит пропал!

– А вот на Робеньку посмотрела, и появился. – Алекса закатывает глаза так, чтобы это видела я, и беззвучно смеется. Я отвечаю ей широкой улыбкой, потому что Анджела иногда на самом деле уморительна. Обеденное время тянется, на радость, медленно, но, к всеобщему удивлению, балтийский ветер преподносит нам неожиданный подарок в виде дождя. Я смотрю на свои подостывшие блинчики, на еще не тронутый чай матча и вспоминаю, что у меня в шкафчике лежит зонт. Это значит, что к тому моменту, как я вернусь на улицу, здесь уже не будет ни души, кроме Степашки – второго повара.

Я закрываю блины и чай на подносе салфетками, чтобы они не сильно намокли, и стремглав бегу к школе. Ребята, наверное, думают, что я совсем больная. Я решаю быстро добежать до шкафчиков и передохнуть там пару минут, пока все они не вернутся в школу.

2319. Ага, вот и мой любимый зелено-желтый зонт в клеточку.

Кто-то сзади хлопает меня по левому плечу два раза. Я сжимаю зонт и резко поворачиваюсь на пятках.

В слабо освещенном дневным светом, просачивающимся сквозь густые тяжелые тучи, холле, всего в полуметре от меня, стоит Голд и показывает руками какие-то невообразимые символы, не говоря ни слова. Он ударился головой? Ему нужна помощь? Как же мне позвать кого-то?

Я смотрю на него взглядом, преисполненным страха и тревоги. Он что, изгоняет из меня демона?

– Прости! Вивиан, я думал, ты… Какой же я дурак! – Голд складывает руки в замок, подпирает ими подбородок и начинает заразительно смеяться, так звонко, что мне хочется рассмеяться в ответ. Но я не могу.

– Я Артур, ты помнишь, да? – Я киваю, не в силах убрать глупую улыбку. – Я подумал, что ты знаешь язык жестов, но не пользуешься им, потому что все равно никто не поймет. А сейчас до меня дошло! Мы используем разные языки жестов! Ты ведь из Англии?

И почему только я не могу перестать показывать эмоции? Я крепче держусь за зонт, как корабль за якорь, в надежде, что он сможет забрать у меня это странное ощущение. И вновь киваю.

– И ты не знаешь русского языка жестов?

Догадайтесь, что я делаю.

– У меня есть отличная идея! – Голд оборачивается, услышав приближающиеся шаги десятков пар ног. – Я научу тебя русскому языку жестов, а ты меня – английскому. Идет?

Наконец так сильно раздражающая меня улыбка исчезает с моего лица. Какая же я идиотка! Решила прикинуться немой? Может быть, думала, что все люди умеют читать по губам? Может быть думала, что никто в новой школе не будет знать языка жестов?

Конечно, нет. Ни о чем таком ты не думала.

Уголки полных губ опускаются, а глаза превращаются в рентгеновский аппарат, сканирующий меня с ног до головы. На секунду я даже чувствую себя голой, безоружной, опустошенной в этом забытом всеми богами холле. Я срываюсь с места и мчусь обратно на улицу, просачиваясь между непонимающими узколобыми незнакомцами, которые никогда не смогут встать на мое место.

Дождь почти прекратился. От намокших столов доносится характерный запах мокрой древесины. Долговязый лысый Степашка уже ставит на тележку подносы с грязной посудой, и в этом ему помогают двое кухонных работников, имен которых я не знаю.

– Ты доела? – спрашивает Степашка.

Бросаю отрешенный взгляд на насквозь промокшую салфетку, быстро хватаю рюкзак и разворачиваюсь.

В коридоре второго этажа меня окликает знакомый голос:

– Вивиан!

Кладу зонт в боковой карман рюкзака, мысленно отдавая ему всю плохую энергию, и печатаю:

«Привет, Тимофей».

– Ты можешь называть меня Тим.

«Хорошо».

– Ты с обеда? У нас уже был перекус после третьего урока, а после шестого будет обед.

«Тебя больше не доставали?»

Тим заминается и переводит взгляд куда-то вдаль. Он решает, стоит ли говорить то, что он хочет сказать.

– Я надеюсь, ты не против… Я сказал этой троице, что ты сфотографировала их, выбегающих из кладовки. Они тоже очень дорожат учебой в Академии. У них, конечно, богатые родители, но, как я понял, и они не поскупятся на побои. Вот так.

Рассматриваю только что услышанное со всех сторон и поражаюсь находчивости своего нового знакомого.

«Я не против. Ты находчивый».

– Спасибо! – озаряется Тим. – Я рад, что встретил тебя. Ой, мне пора на урок. Пока, Ви!

На последних уроках я стараюсь абстрагироваться от всего