На стороне бога - Чингиз Абдуллаев

— Вам это так важно?

— Вы уже поняли, что очень важно. Возможно, что от этого будет зависеть наше расследование.

— Сережа, — снова обратилась к Буянову актриса, — достань мне еще одну сигарету. Только не выходи без свечи. Возьми свечку у нашего гостя, тогда быстрее найдешь лестницу. Иначе ты свалишься, и я буду переживать.

— Мне скорее всего никто и не даст сигарету, — пробормотал Сергей, поднимаясь со стула, и взял тарелку со свечой, которую принес Дронго.

Едва он вышел из комнаты, как Толдина сказала:

— Поймите меня наконец, что это не только мой секрет. Я не могу рассказывать при нем, осквернять память Катеньки. Какой вы неделикатный человек!

— Сейчас не время для церемоний. Убиты две женщины. Вы должны рассказать мне правду.

— Они были на съемках в горах, когда трое отстали от группы. Катя и еще двое мужчин. Кажется, звукооператор и помощник режиссера. В общем, они попали в очень неприятную историю — нарвались на бандитов. Обоих спутников Кати убили у нее на глазах.

— Это я уже знаю. Но ее оставили в живых?

— Ее изнасиловали, — выдохнула Толдина. — Она никому ничего не говорила. Только мне рассказала после той поездки в Турцию. Сказала, что это уже второе несчастье в ее жизни. Она была так потрясена, что потом целый год лечилась в больнице от нервного срыва. И затем твердо решила уехать. Переехала в Москву, сначала устроилась в какую-то студию, потом перешла на работу в наш театр. Она была очень талантливым человеком, но играла с каким-то надломом. Это трудно объяснить, нужно было видеть. Свои чувства она не играла, она переигрывала, эмоций иногда было слишком много. Впрочем, я ее не виню. Ей такое пришлось пережить!

— Понятно, — сказал Дронго. — Но когда вы в первый раз спустились вниз за сигаретой, вы заявили, что не хотите находиться в нашей компании. Что вы имели в виду?

— То и имела. Я думаю, что вы поняли, почему у Кати случился нервный приступ. Когда мы сюда приехали, она вдруг обнаружила среди мужчин одного из тех, кто был тогда среди ее насильников. Вы же понимаете, как это страшно. Она заперлась в комнате и сказала, что не выйдет оттуда до утра, пока мы не уедем отсюда.

— Она назвала кого-то конкретно?

— Нет. Но она видела вас всех. Это кто-то из мужчин, которые находятся в доме. Когда ее убили, я подумала, что это, возможно, случайность — поверила в неизвестного маньяка. Тем более что вы так ловко влезли в окно через веранду.

Мне казалось, что убийца — неизвестный маньяк, который случайно напоролся на Катеньку. Но, видимо, я ошиблась. Я не думаю, что Нани убил все тот же маньяк.

— Тот же, — выдохнул Дронго, — только он хотел убить не ее, а вас. В темноте он решил, что это вы вышли из комнаты, где лежит убитая Шевчук.

Вспомните, Нани заходила к вам перед смертью?

— Да, — растерянно сказала Толдина. — Вы думаете, что это меня… Боже мой! Какой ужас!

— Убийца ждал вас. Он увидел женщину, выходившую из комнаты, где была убитая Шевчук, и принял ее за вас. Времени у него было мало. Он открыл окно, чтобы имитировать побег, и ударил несчастную женщину ножом под сердце. Точно ударил.

— Значит, на ее месте должна была быть я… — Толдина закрыла лицо руками. — Какое несчастье! Какой ужас!

— Успокойтесь, — попросил Дронго. — Будет лучше, если вы успокоитесь.

— Значит, ее вместо меня?.. — Она снова заплакала.

— Подождите, — дотронулся до ее плеча Дронго. — Сейчас придет Сергей, а мне нужно задать вам еще один вопрос. Вы уверены, что мужчина, которого она боялась, был среди гостей нашего дома? Вы в этом уверены?

— Не знаю, — простонала Толдина, — я теперь ничего не знаю. Господи Боже ты мой, какое несчастье!

— Но Катя испугалась кого-то из присутствующих?

— Да, да, — убрала руки Толдина, — да. Может быть, она вас испугалась?

Или кого-нибудь другого? Я не знаю, не знаю, кому верить. Как мне теперь жить?

Что же мне делать?

— У меня еще несколько вопросов. Вы кого-нибудь подозреваете? Скажите мне, вы кого-нибудь подозреваете?

— Нет, — вздохнула она, — нет. Никого. Как я могу на кого-то подумать?

— Почему Шевчук сразу не сказала нам о своих подозрениях? Почему сразу не указала на человека, который показался ей похожим на того бандита?

— Разве вы не понимаете? — вздохнула Толдина, вытирая слезы. — Она не могла. Она не хотела, чтобы о ее позоре кто-нибудь узнал. Тем более Сергей. У них и без того случилась эта неприятная история с поездкой в Турцию, о которой вам рассказал Погорельский.

— Он плохо относился к Кате? — спросил Дронго.

— Только не он. — Слабая улыбка мелькнула у нее на лице, где еще не высохли слезы. — Только не он. На него вы не грешите.

— Я не спрашиваю, убил он или нет. Я спрашиваю: он плохо к ней относился?

— Не совсем хорошо, — чуть подумав, ответила она, — но на убийство он не способен. Нет, совсем не способен.

— Надеюсь, — пробормотал Дронго, и в этот момент в комнату вошел Сергей.

— Нашел сигарету, — радостно сказал он, — но, кажется, это последняя.

Почти у всех сигареты кончились. Люди нервничают, волнуются.

— Спасибо, — поблагодарила, протянув руку, Толдина. Сергей поднял свечу, недоуменно взглянув на Дронго.

— Опять вы ее доводили? — спросил он со скрытой угрозой.

— Ничего, ничего, Сереженька, все в порядке, — пробормотала Толдина.

— Останьтесь с ней, — строго произнес вместо ответа Дронго, забирая у Буянова свою свечу. — И не оставляйте ее одну ни при каких обстоятельствах, — добавил он, выходя из спальни.

Глава 9

Спустившись вниз, Дронго обнаружил сидевших за столом уставших мужчин.

Перед Усмановым стоял стакан чая «армуды». Он был грушеобразной формы, чтобы долго сохранять тепло. Рядом с ним на диване сидел Погорельский. Около него разместился Олег Шарай, устало откинувший голову на спинку дивана. В другом кресле расположился Алтынбай. И наконец, на стуле сидел Эдгар Вейдеманис.

— Как там себя чувствует Мамука? — спросил Эдгар.

— Плохо, — признался Дронго. — Отари остался рядом с ним, но ему очень плохо.

— Нам всем плохо, — тихо произнес Вейдеманис, — в такую ночь.

— Нужно было еще раз поискать вокруг дома, — вставил Олег Шарай. — Может быть, убийца все еще здесь.

— Какой убийца? — спросил Усманов. — Я думаю, что если убийца и был, то он давно уже сбежал.

— Никуда он не сбежал, — мрачно выдавил Алтынбай. — Вполне вероятно, что убийца находится среди нас.

— У тебя всегда самые мрачные предположения, — сказал на фарси Усманов.

— Я просто подхожу к любому вопросу рационально, — ответил также на фарси Алтынбай.

— Нужно достать все свечи, — предложил Вейдеманис. — Сейчас второй час ночи. Через несколько часов начнет светать, и нам они уже не понадобятся.

— Думаете, что завтра придет помощь? — уточнил Погорельский. — Мне кажется, что нас отрезало надолго. Может быть, мы просидим здесь еще одну ночь или даже несколько дней.

— Думаю, до этого не дойдет, — сказал Дронго. — Кажется, ветер уже не такой сильный. И дождь не напоминает тропический ливень. Думаю, что завтра к нам приедут люди.

— Надеюсь, — пробормотал Погорельский, — иначе было бы слишком глупо — остаться здесь еще на одну ночь и снова пережить все эти кошмары.

— Убийца не трогает мужчин, — сказал Алтынбай, — он охотится за женщинами. У нас осталось их только две. Надеюсь, что они под надежным присмотром.

— Людмила сейчас у Гасана, но затем пойдет в комнату, где сидит ее муж, — сообщил Дронго. — Он сможет обеспечить ее безопасность. А Наталья Толдина сидит с Буяновым.

— Вы им доверяете? — спросил Погорельский. — Ведь вполне возможно, что убийца — один из них.

— Сначала Мамука выдвигал свои версии, а теперь вы, — вздохнул Дронго.

— Я ведь не могу всю ночь дежурить около каждой женщины.

— Хочется верить, что больше ничего не случится, — согласился Погорельский, — хотя Сергей в ужасном состоянии. Ему, кажется, нравилась Катя.

Можете себе представить, как он переживает.

— А вам?

— Что? — не понял Погорельский. Он уже был сильно пьян и поэтому не выговаривал некоторые слова до конца. — Почему она мне должна была нравиться?

— Она вам не нравилась?

— А вам может понравиться женщина, которая дважды срывает съемки фильмов? И плюс еще эта турецкая история. Я ведь не хотел ее брать с собой, но меня Наташа уговорила. И вот видите, что случилось.

— Как вы думаете, почему именно ее убили?

— А разве маньяк выбирает, кого убивать? — удивился Погорельский. Он слабо икнул. Несмотря на свое состояние, он сохранял способность осмысленно рассуждать.

— Что вы теперь будете делать? Снова переснимать свой фильм?

— Не знаю, — зло ответил Погорельский, — и думать не хочу. Зачем я только согласился взять ее с собой в эту поездку!