Отель - Олег Андреев

Завтраки бывают разные. Чем клиент будет питаться утром, можно предположить еще с вечера. Был накануне в опере – закажет что-нибудь сладкое. После экскурсий по Кремлю и посещения Грановитой палаты захочет хорошую яичницу с беконом, а после ресторана попросит всего лишь стакан минералки с таблеткой алка-зельцер. И еще много-много маленьких секретов, которые не принято выдавать непосвященным…

И хрустят на кухне разрываемые упаковки корнфлекса – салют постояльцу. И цокает яичная скорлупа – салют постояльцу. И гремят дверьми духовые шкафы, являя из пышущих недр сотни румяных булочек, и визжат кофемолки, и гудят кофеварки. Салют постояльцу!

Завтраки бывают диетические, плотные, вегетарианские, детские, после вчерашнего, после бурной ночи, перед предстоящей встречей, перед отъездом, завтраки женские, мужские, семейные, коллективные, спортивные, богемные, молодежные, стариковские, существует целый спектр завтраков национальных. Ну и конечно, неизменное: «Овсянка, сэр»…

И катятся по этажам тележки. И журчит из кофейников дымящийся кофе, и сладко потягиваются постояльцы, дозевывая не до конца отставший сон.

Чаще всего заказывают апельсиновый сок и круассаны с кофе. Бывает, овсяные хлопья с молоком и тот же кофе. Гренки с повидлом и кофе. Яичницу с беконом и… Кофе, конечно. Без кофе заказывают только соленый огурчик со стопочкой, но это скорее национальный завтрак. Никто никогда не закажет телячью отбивную с кровью или русские щи. Даже гамбургеры заказывают крайне редко, не говоря уже о хот-догах, про которые в отелях подобного рода вообще давно не слышали. Потому что после завтрака должна остаться легкость, с которой так хочется вступить в грядущий день.

Но это еще не работа в полную мощь. Это еще не тяжелая артиллерия. Это только разведка боем. Потому что это всего лишь завтрак. Как атлет перед решающим выступлением разогревает мышцы пудовой гирей, так и кухня только начинает раскачиваться во время завтрака. Потому что еще не высохла посуда после вчерашнего ужина, еще не остыли жаровни после поросят и осетров, еще не до конца пришел в себя после вчерашней вечерней ресторанной симфонии главный дирижер этого кухонного оркестра, его первая скрипка – шеф-повар.

Как каждая опера славится своим тенором, а балет – прима-балериной, как каждый музей гордится своим главным шедевром, так каждый ресторан славен своим шеф-поваром. Повар – это стиль ресторана, это имя ресторана, это его престиж.

Пьетро Джерми – так звали шеф-повара одной из кухонь «Калифорнии». Национальность его угадывалась не только по имени и фамилии, но и по колоритной внешности. Большой, смуглый, тучный, как Вакх, с черными, как смоль, волосами и горящими глазами, он чем-то напоминал виртуоза в другой области, в которой итальянцы преуспели ничуть не меньше, чем в кулинарном искусстве, – он был поразительно похож на Лучано Паваротти. А его послужной список был полон не менее выдающихся титулов и имен. Премьер-министры, звезды кино, послы в разных странах, несколько престижнейших ресторанов, даже папа римский, и еще один папа, вернее, крестный отец, работой у которого Пьетро гордился не меньше, чем работой у того же Паваротти, от которого вынужден был уйти после того, как певец сел на диету. Уже то, что после работы у главаря одного семейного предприятия Пьетро остался жив, характеризовало его как выдающегося виртуоза своего дела.

Но во время завтрака Пьетро спал. Зачем утруждать себя жаркой яичницы и заливкой молоком овсяных хлопьев. С этим легко справятся вторые и третьи скрипки, для этого не обязательно будить солиста.

Это при условии, что завтрак пройдет без изюминки.

Изюминка. Она случается примерно раз в три недели. И приятно будоражит всю гостиницу, как приятно будоражит тело внезапно прорвавшаяся ледяная струя под горячим душем. Это как плановые учения, во время которых каждый точно знает, куда бежать, на какую кнопку нажимать и какой рычаг дергать. И все весело, с задором. И так приятно порадовать выправкой старичка генерала.

– В двести пятый консоме с профитролями!

– Консоме с профитролями в двести пятый! Консоме с профитролями? В восемь утра? И какому идиоту это вообще могло прийти в голову?!

– Какой-то идиот хочет консоме с профитролями!

– Какой идиот?

– Не знаю. Какой-то из двести пятого!

А это значит, что прыгает в машину водитель и несется по московским улицам, нарушая все правила.

А менеджер лихорадочно тычет пальцем в кнопки телефона.

А бедный Пьетро Джерми спросонья никак не может нашарить трубку, дребезжащую откуда-то из-под кровати.

– Алло, это Пьетро?

– Что на этот раз?

– Консоме с профитролями. Машина уже в пути. Продукты готовы.

– Еду…

Когда визжат тормоза у парадного, он уже вылезает из душа. Когда с грохотом открывается дверь лифта, он застегивает брюки. Когда звонят в дверь, он уже ловит ногой туфлю.

– Возьми в шкафу запасной костюм. Кому это?

– Не знаю, какому-то чудаку из двести пятого.

– Ну ладно. Поехали.

И опять несется по городу машина. И опять звонит менеджер, теперь уже в двести пятый, что заказ будет готов. И несется по коридорам отеля тучный Пьетро Джерми, рыкая на прислугу, как разъяренный лев на вертящихся под ногами котят.

А на кухне уже все готово. Толпятся у стенки ординаторы, больной под наркозом, уже подключены все датчики. И быстро мылим руки. И пальцы в резиновые перчатки. И маску на лицо.

– Скальпель!…

Ах нет, это же кухня, а не операционная. Но все равно очень похоже. Один творит. Остальные подают инструменты.

– Кардамон… Имбирь… На огонь… Месите… Соли… Еще соли… Огонь больше. Накройте… Все, готово!

Аплодисменты. Это как маленький аттракцион. Факир был трезв, и фокус получился.

И катится к лифту последняя тележка. И несут многоуважаемому Пьетро чашечку кофе с круассаном. И облегченно вздыхает менеджер.

– Здравствуйте, ваши хлопья в клубничном йогурте. Не хотите посетить Большой театр? Сегодня дают «Дон Кихота».

– Доброе утро. Ваша яичница с беконом, свежая рубашка и пресса.

– Приветствуем вас. Заварные пирожные с клубникой для вас и для вашей дамы.

– Доброе утро. Вы заказывали консоме с профитролями?

– Да, я.

– Ваш заказ готов. Наш шеф-повар лично передает вам привет и свои наилучшие пожелания. Рекомендуем обязательно посетить наш ресторан. Или желаете составить специальное меню на день?

– Нет, спасибо.

– Приятного аппетита и всего хорошего.

Проводив портье, старик Пайпс сел за стол, подоткнул за воротник салфетку и снял крышку с блестящей никелированной кастрюльки. Вдохнув полной грудью ароматное облачко пара и зачерпнув горячего супа, старик улыбнулся и тихо пробормотал себе под нос:

– Кажется, моя девочка все делает правильно…

Глава 19

Пайпс шла на четвертый этаж. Ей надо было увидеть горничную, которая не хотела обслуживать чеченские номера. Проходя мимо открытой двери апартаментов, Чарли остановилась и заглянула. В номере шла уборка. Мягко ворчал пылесос. Девушка с сервировочным столиком пополняла запасы бара. Еще одна замшей протирала крышку кабинетного рояля. Третья занималась бельем. Все три, не отрываясь от работы, внимательно слушали четвертую, которая, удобно расположившись в кресле, затягивалась черной сигаретой, явно заимствованной из пачки бывшего постояльца.

– Ну, девки, умрешь не встанешь. Приходит он ко мне и жалуется на врачей. Вот, говорит, сволочи, говорит, полста баксов отдал за лекарство. Меня, говорит, сам он проинструктировал – не перорально, не вагинально, а проктально. А я, дурак, не записал. Думал, запомню. Две недели пил. Не помогает. Наоборот, хуже. Несет и несет. Всю задницу в клочки порвал. И протягивает мне коробочку…

Женщина зашлась не то в кашле, не то в хохоте.

– Смо… Смо…трю, а это свечи импортные от геморроя!

Общее веселье.

– Как же его сюда на работу взяли? Без языка-то, – спросила та, что полировала крышку рояля.

– А зачем ему язык? Он на грузовой продукты возит.

Они не слышали Пайпс, во-первых, потому, что были увлечены одновременно и работой и рассказом, во-вторых, Чарли была в чулках, а пол устилал палас.

– Ой, – только и сказала полировщица, наконец увидев начальницу.

Пайпс решила пойти против правил и не стала выяснять, что здесь делала рассказчица. Та выскользнула за дверь так, словно ее и не было.

– Никто наказан не будет, но правила есть правила. Прошу в рабочее время общаться по-английски. Тема меня не интересует. Ясно? В следующий раз – оштрафую.

Девушки согласно кивнули.

Дальнейший разговор велся на английском.

– Среди вас есть горничная, которая обслуживает четыреста шестой, седьмой и восьмой номера? – спросила Пайпс.

– Я..

– Кем работали до отеля?

– Учительницей.

– Вас не устраивала работа? Вы не любите детей?