Следы на воде - Оксана Ююкина

скрипнула спустя десять минут. Алиса замерла, оглядывая площадку. Ее взгляд скользнул по одинокой фигуре у парапета, по абсолютно пустому пространству. Ничего не заподозрив, она тихо закрыла дверь, и я услышала щелчок – заперла на ключ. Она отрезала себе путь к отступлению. Или нам.

Алиса медленно, беззвучно приблизилась к иллюзии. Ее лицо было спокойным, почти скорбным.

– Глупая, жалкая девочка, – тихо прошептала она. – Ты думала, что твое лицемерие останется безнаказанным? Ты запятнала чистоту этого места. Ты недостойна здесь находиться.

Ее руки поднялись, ладони озарились холодным синим светом, от которого по коже побежали мурашки. Вот он, свет воды, который забирает все. Алиса прижала ладони к иллюзии, а я напряглась, чтобы продолжить ее удерживать, даже когда почувствовала, как начал постепенно исчезать поток магии. Из груди моей копии потянулся тонкий, сверкающий поток пара. Иллюзия затрепетала, ее черты начали расплываться, «кожа» покрылась теми же ужасными трещинами, что и у жертв. Она медленно усыхала, теряя форму, превращаясь в нечто жуткое и безжизненное. Алиса стояла неподвижно, ее лицо озаряло блаженство. Она наслаждалась очищением.

Хватит.

Я мысленно дернула за невидимую нить.

Иллюзия не просто рухнула. Она взорвалась изнутри миллиардом мельчайших капель, которые, не упали, а зависли в воздухе. На секунду взвилось сияющее облако, а затем капли стремительно сдвинулись, сложившись в идеальные, сверкающие в лунном свете буквы:

«Арестована».

Одновременно с этим тихим щелчком сработала ловушка Киллиана. Синий свет на руках Алисы погас, будто его задули. Она вздрогнула, отшатнулась, уставившись на свои внезапно обычные, беспомощные ладони. Глаза, полные ужаса и непонимания, метнулись к облаку-надписи, а затем к нам, выходящим из полога невидимости.

Ее магия была заблокирована. Дверь заперта. Мы вышли из укрытия. Я держала в руке один из записывающих кристаллов, в котором еще раз проигрывалось жуткое зрелище: Алиса, испускающая синий свет, и моя иллюзия, медленно умирающая от обезвоживания.

– Все кончено, – сказала я тихо, но четко. – Королевская стража уже в пути. У нас есть все доказательства.

Лицо Алисы исказилось от чистейшей, немой ярости. Ледяная маска спала, обнажив бушующее внутри безумие. С тихим, звериным рыком она рванулась не к двери, а прямо на меня. В ее руке, словно из ниоткуда, появился длинный, тонкий стилет, сверкавший в лунном свете.

Но Киллиан оказался быстрее. Он встал между нами, поймал ее запястье в железную хватку, заставив стилет со звоном упасть на каменные плиты. Он держал Алису, не давая вырваться, а она билась в его руках, словно пойманная птица.

Я вскрыла запертую дверь, проверила лестницу и коридор. Нахмурилась. Почему она пришла одна? Где Велисса? Когда первые стражники наконец появились, я так и не нашла следов второго человека. Алису с башни выводили двое мужчин в форме, за которыми шел Киллиан. Я преградила им дорогу.

– Где Велисса? – спросила я, глядя ей прямо в глаза.

– Ты так ничего не поняла? Господи, я попалась такой грязи, – Она расхохоталась, начала всхлипывать и снова смеяться.

– Почему именно они? – я хотела получить хоть какой-то ответ до прибытия капитана.

Алиса внезапно замолчала, выпрямилась, снова обретая свое леденящее спокойствие. Ее голос был чистым и холодным, как горный ручей.

– Они были грязью. Портили все, к чему прикасались. Я всего лишь навела порядок. Валор покупал экзамены. Его «гениальность» строилась на обмане. Вейла подставила подругу, чтобы получить место в престижном проекте. Она предала доверие. Аларик… – Губы Алисы скривились от отвращения. – Он не просто шантажировал сокурсников. Он наслаждался их унижением. Он язва, разъедавшая это место изнутри.

– Допрос будем вести в камере, а не в коридоре, Талиса, – за спиной раздался сухой голос капитан.

Я обернулась. Его лицо было темнее грозовой тучи. Он окинул взглядом меня, Киллиана, обезвреженную Алису и медленно подошел ко мне.

– Дженкинс, – прошипел он так, чтобы слышала только я. – Опять. Я тебя предупреждал. Никакой личной инициативы! Ты снова подставилась под удар. Одна ошибка и…

– Но ошибки не было, – вмешался Киллиан с мягкой улыбкой. – Через иллюзию не убить живого человека. Капитан, она блестяще все спланировала и обезвредила преступницу с минимальным риском. Мое вмешательство даже не потребовалось.

Капитан мрачно хмыкнул:

– Ладно. Забирайте ее.

Он кивнул стражам, и Алису повели прочь. Она шла с высоко поднятой головой, не оглядываясь. Капитан вздохнул:

– Ты, Дженкинс, будешь присутствовать на допросе. Чтобы больше вопросов не было. И это все. Понятно?

Я кивнула, зная, что спорить бесполезно.

Я вернулась в свою комнату в западном крыле. Тишина здесь все еще казалась зловещей. Дело выглядело закрытым, но внутри отчего-то крутилось беспокойство. Я зажгла светильник и замерла. Посередине моего письменного стола, на полированной деревянной поверхности, четко выделялось мокрое пятно. Оно не казалось лужей ⸺ слишком идеально ровное, словно его не пролили, а нанесли кистью. И форма не выглядела случайной.

Четкий, узнаваемый символ – стилизованная капля, пронзенная стрелой. Свежая. Вода еще не успела испариться. Кто-то был здесь и предупреждал, что охота не окончена.

След восьмой. Исповедь чистюли

Кабинет ректора Академии заполнился людьми. За массивным дубовым столом восседал сам ректор, суровый и невозмутимый, рядом – мой начальник. Я же стояла у стены, стараясь быть как можно незаметнее, но чувствовала на себе тяжелые взгляды присутствующих стражей и целителей, включая тихого и спокойного Киллиана. В центре комнаты, на единственном стуле, сидела Алиса.

Она сохраняла идеальную позу – прямая спина, руки аккуратно сложены на коленях. Ее форма безупречно чиста и отглажена, волосы убраны в тугой пучок. На лице ни страха, ни злости, лишь отрешенное спокойствие. Казалось, она не на допросе, а на светском приеме. Я заметила, как вода в хрустальном графине на столе директора слегка колыхалась, будто от легкого бриза, хотя в душной комнате не было ни малейшего движения воздуха.

Допрос начал капитан. Его вопросы звучали резко и прямолинейно. Алиса отвечала четко, монотонно, без тени эмоций.

– Почему вы убили этих студентов?

– Они позорили Академию. Нарушали не просто правила, а чистоту. Порядок. Гармонию. Они были пятном, которое необходимо удалить.

– Каким образом?

– Вода – основа жизни. Но она же может быть и орудием возмездия, – она говорила так, будто читала лекцию. – Я научилась… чувствовать ее внутри других. И извлекать. Медленно. Чтобы они ощущали, как уходит их собственная сущность. Как они высыхают изнутри. Это справедливо.

– Как вы скрывали следы?

– Какие? После того как процесс завершался, я испаряла всю оставшуюся жидкость. Никаких следов. Только чистота.

Ее слова повисли в звенящей тишине. Даже повидавшие сотни преступников стражники выглядели потрясенными. Она не хвасталась. Лишь констатировала