Долиной смертной тени - Алексей Ливанов

на гражданке драйва не было, клятва Гиппократа и всё такое?

— Клятва… — поморщился Фил. — Те, кто больше всего о ней говорит, как правило, меньше всего о ней знают. Ты бы хоть ради интереса поискал её в интернете, чтобы знать, что это вообще. В наше время понятия обязанности и ответственности извратили до предела на фоне внешних атрибутов преуспеваемости и зашкаленных нужд потребительского скотства. В основном, врачи — это люди, которые выписывают лекарства, о которых мало что знают, от болезней, о которых знают ещё меньше, для людей, которых они не знают вообще.

— Тогда зачем? Мне просто интересно.

— Я хотел понять для себя, на что я способен.

— И как, — не унимался Шум, — узнал?

— Узнал… — ответил Фил, посмотрев на меня. — Я узнал, на что я НЕ способен.

— Ты меня долго ещё взглядом сверлить будешь? — не скрывая раздражения, спросил я Фила.

— Извини… — Фил потупил взгляд. — Ты всё правильно сделал. Ты… Это нужно было сделать. Я бы не смог. Да и большинство, я думаю, тоже. Я же, когда от мальца назад к Карабасу вернулся, он ещё живой был. С такими ранениями, как у него, я думал, он сразу умрёт. Хотел ему «трам» вколоть и раны перевязать, он не дал. Сказал мне: «Я же знаю, что умру, так что не мучай жопу». Я его успокаивал, мол, сейчас перевяжу, и в Скельбию тебя отправим. Там медсестрички симпотные, и даже парочка «сладеньких» санитаров есть, всё, как ты любишь… А он кровью мне в лицо булькает и лыбится. Говорит: «Ты что, всерьёз думаешь, что я петухов на зоне пользовал?» Я ему: «Ну, хер тебя знает, тебя не поймёшь, серьёзно ты говоришь или нет…»

Было видно, что Филу нужно выговориться. Никто не перебивал и ничего не уточнял.

— «Один раз, — говорит он мне, — не считается. И то, я тогда синий в хлам был». Я смотрю на него, а он морщится от боли и продолжает: «Вот ты чукча! Я над тобой угораю, а ты ведёшься! Давай, док, улыбнись. Терпеть не могу хмурые лица и телячьи нежности. Только за руку меня возьми, хорошо? Возьми и улыбнись. Мне так легче будет…»

Фил закурил, смахивая рукавом набежавшую слезу.

— Он хотел ещё что-то сказать, но только сильно сжал мою руку в своей, выгнулся, шумно, со свистом выдохнул и расслабленно всем своим весом лёг мне на бедро. А я держу его руку в своей, во второй окровавленный ИПП мну и слёзы градом текут… Слава Богу, что он этого уже не видел. Ему было бы тяжелее так уходить…

Треск двигателя прервал рассказ санинструктора. На лёгком мотоцикле к дому подъехал Куница.

Глава 13

Мутный взгляд на вещи

Там, где все горбаты, стройность становится уродством.

© Оноре де Бальзак

Как оказалось, Куница приехал не один. Следом за ним на УАЗе «Патриот» подъехал Мономах.

— Всем приятного! — махнул в приветствии рукой Куница.

— Старшина здесь? — спросил Мономах, выходя из УАЗа.

— Да, — ответил Мономаху Кусок, — а что нужно?

— Возьми пару бойцов и идите сюда.

Открыв багажник, Мономах указал на картонные ящики с быстрорастворимой лапшой, рыбными консервами и паки с бутилированной водой.

— Откуда столько удачи? — спросил Кусок, выгружая содержимое багажника на землю.

— Нашли схрон с провиантом духов. Трофей, так сказать, — ответил взводный, — Камрад далеко?

— Нет, здесь где-то был.

Вышедший из дома Камрад поздоровался с прибывшими и отошёл с Мономахом в сторону.

— Хлеб да соль! — подойдя к нашему импровизированному столу, сказал Куница.

— Присаживайся, — пригласил я его, — есть будешь?

— Нет, спасибо, ел недавно. А вот чайку я бы выпил.

— Мага, иди к нам! — крикнул Шум закончившему выгрузку Маге. — Давай, поешь мяса, ты со вчерашнего дня ничего не ел.

— Нет аппетита, — бесцветным голосом отозвался кабардинец, — не лезет ничего.

— Надо, Мага, надо! — не оставлял его в покое Шум. — И силы восстановить нужно, и отвлечься. Неизвестно, когда ещё придётся свежего мяса поесть.

Набрав в тарелку жаркое, Мага лениво ковырял его ложкой и, внезапно подняв голову, спросил меня, глядя мне прямо в глаза:

— Как его подстрелили?

— Мы зачищали дом, — я решил кратко описать ситуацию, — на балконе второго этажа он увидел флаг духов и полез его снимать. Сказал, что давно себе хотел такой трофей. Я не успел его остановить. Он вышел на балкон и словил пулю.

— Он долго умирал? — с надеждой в голосе, что я отвечу «нет», продолжал Мага.

— Нет, — я решил облегчить воображение Маги, — он не мучился.

— Я помню, он говорил, что хотел такой флаг домой забрать, на память. Хотя и сам флаг мог быть заминированным.

— Куница, а где ты мотоцикл взял? — стараясь увести разговор в сторону, спросил Шум.

— Недалеко от того самого минарета и стоял. Прямо во дворе мечети. Этот снайпер, походу, должен был на нём уходить.

— Где его тело? — с вызовом в голосе спросил Мага.

— Садыки вывезли за пределы посёлка и танком раскатали. Тела тех, кто бежал из того посёлка в вашу сторону, тоже.

Мага зло пробурчал что-то на своём языке и продолжил:

— Этого ишака мне нужно было отдать!

— Не заводись, кавказский воин, — спокойно попивая чай, Куница сдерживал улыбку, — у меня для тебя подарок. Он не такой, как тебе хотелось бы, но всё же…

Протянув Маге небольшой свёрток, он сменил тему:

— Борзый, вот скажи, при попадании пули в голову, человек же какое-то время ещё жив, правильно? Не всегда же он мешком падает?

Мага, молча взяв свёрток, ушёл на фишку, заступая на пост в свою очередь дежурства.

— Да, не всегда… — было видно, что Борзому неприятен разговор с язычником. — Бывает, что раненый в голову человек успевал выдернуть кольцо с чекой или зажать спусковой крючок на автомате. Бывали случаи, когда человеку из-за такого ранения удаляли часть мозга и он оставался вполне функциональным. А бывает, что на всю жизнь дурачком остаётся, если выживет. Всё индивидуально, нет стопроцентной уверенности, под которую попадает ранение в голову.

— А максимально уязвимые области при попадании в голову какие?

— Ну… — Борзый ненадолго задумался. — Ранение в голову в любом случае выведет бойца из строя. А если говорить о таком попадании, после которого не будет никакой мышечной реакции, то это область уха, если в профиль, и место между верхней губой и носом, если в лицо стрелять. Это при условии, что стрельба ведётся в одной плоскости, не с возвышенности. Таким образом поражается мозжечок головного мозга, либо связь между продолговатым мозгом и позвоночником в основании черепа, и наступает мгновенная смерть.