Чёрный дом - Стивен Кинг

Он свернулся калачиком на боку, в одних трусах, человечек со спутанными светлыми волосами и большим пальцем, застывшим у самого рта, может, в каком-то дюйме. Ему что-то снится: мы видим, как глазные яблоки двигаются под закрытыми веками. Его губы шевелятся… он что-то шепчет… Аббала? Он шепчет слово своей матери? Нет, конечно, но…

Мы наклоняемся ниже, но, прежде чем нам удается что-то услышать, таймер включает красный радиоприемник с встроенными в него часами, и мгновенно комнату заполняет голос Джорджа Рэтбана, вырывая Тайлера из сна:

— Друзья, вы должны послушать меня, пусть я и говорил вам об этом много раз. Если вы не бывали в мебельных магазинах братьев Хенрайд во Френч-Лэндинге и Сентралии, значит, вы не знаете, что такое мебель. Вот уж где вы увидите колониальный стиль во всей его красе. И не только. Гостиные гарнитуры, столовые, спальни, знаменитые фирмы, продукции которых вы можете доверять. «Лей-зи-бой», «Бретон вудз», «Музхед».

ДАЖЕ СЛЕПОЙ СМОЖЕТ УВИДЕТЬ, ЧТО «БРАТЬЯ ХЕНРАЙД» ОЗНАЧАЕТ КАЧЕСТВО!

Тай Маршалл смеется еще до того, как открывает глаза. Он любит Джорджа Рэтбана, Джордж — парень что надо.

И тут же, не делая паузы после рекламы, Джордж продолжает:

— Вы уже подготовились к «Пивному конкурсу», не так ли?

Отправили мне открытки с именем, адресом и el telefono?[23] Надеюсь, что да, поскольку срок истек в полночь. Кто не успел… тот опоздал. Очень сожалею.

Тай закрывает глаза и трижды произносит одно слово:

«Дерьмо, дерьмо, дерьмо». Он, конечно же, забыл и надеяться может только на отца, который знает о забывчивости сына и мог отправить открытку на участие в конкурсе за него.

— Первый приз? — вещает Джордж. — ЕДИНСТВЕННЫЙ шанс для вас или кого-то из ваших лучших друзей стать бэтбоем или бэтгерл[24] на всех играх с Цинциннати. ЕДИНСТВЕННЫЙ шанс получить биту с автографом Ричи Секссона, кусок ДЕРЕВА, в который упрятана МОЛНИЯ! Не говоря уже о пятидесяти местах около первой базы, рядом со мной, Джорджем Рэтбаном, выездным колледжем бейсбольных знаний округа Каули. НО ЗАЧЕМ Я ВАМ ВСЕ ЭТО ГОВОРЮ? Если вы не отправили открытку, то уже опоздали. Дело закрыто, игра закончена, застегивайте молнию на ширинке! О, я знаю, почему вспомнил об этом — чтобы вы в следующую пятницу настроились на мою волну в надежде услышать, как я называю в прямом эфире ВАШУ ФАМИЛИЮ!

Тай стонет. Шансов услышать свою фамилию у него практически нет. А если остались, то благодарить за это можно только отца. В бэтбои его особо не тянет. Невелика радость бегать в тяжелой амуниции «Пивоваров» перед забитыми до отказа трибунами «Миллер-парк». Но вот стать обладателем биты с автографом Ричи Секссона, куска дерева с молнией внутри… здорово, не так ли?

Тайлер скатывается с кровати, нюхает подмышки футболки, которую носил днем раньше, бросает на стул, берет из ящика комода другую. Отец иногда спрашивает его, чего он ставит будильник на столь ранний час, все-таки летние каникулы, и Тайлер никак не может убедить его: в жизни важен каждый день, особенно те, что наполнены теплом, солнечным светом и беззаботностью. У него в голове словно звучит тихий голос, внушающий, что нельзя терять ни минуты, потому что время коротко.

Следующая фраза Джорджа Рэтбана смахивает с Тайлера последние остатки сна, совсем как ведро холодной воды.

— Эй, жители Каули, хотите поговорить о Рыбаке?

Тайлер замирает, уже в футболке, с кроссовкой в руках, странный, неприятный холодок бежит по его спине, потом рукам. Рыбак. Какой-то псих, убивающий детей… и поедающий их? Да, он слышал эти разговоры, от ребят постарше на бейсбольном поле и в Центре развлечений Френч-Лэндинга, но кто мог пойти на такое? Людоедство, это же надо!

Джордж вдруг понижает голос:

— А теперь я поделюсь с вами маленькой тайной, поэтому внимательно слушайте дядю Джорджа. — Тайлер сидит на кровати, внимательно слушает, как его и просили. Так странно, что Джордж Рэтбан коснулся темы, столь далекой от спорта, но Тайлер ему доверяет. Разве два года назад Джордж не предсказал, что «Милуокские крепыши» как минимум войдут в восьмерку лучших, тогда как все утверждали, что они вылетят из плей-офф на первом этапе. Да, предсказал. Дело закрыто, игра сделана, застегивай молнию на ширинке.

Голос Джорджа становится еще тише, падает до шепота.

— Настоящий Рыбак, мальчики и девочки, Альберт Фиш, мертв уже добрых семьдесят шесть лет, и, насколько мне известно, никогда не заходил западнее Нью-Джерси. Более того, он, должно быть, болел за ЧЕРТОВЫХ ЯНКИ![25] ПОЭТОМУ РАССЛАБЬСЯ, ОКРУГ КАУЛИ! ПРОСТО УСПОКОЙСЯ!

Тайлер расслабляется, улыбается, начинает надевать кроссовки. Успокоиться — это правильно. День только начался, солнце яркое, да, мама в последнее время немного ку-ку, но у нее это пройдет.

На этой оптимистичной ноте мы и отбываем, погостили и будя, как сказал бы Джордж Рэтбан. А раз уж мы вспомнили о Джордже, вездесущем утреннем голосе округа Каули, почему бы нам не поискать его? Не самая плохая идея. Реализуем ее незамедлительно.

Глава 3

Мы вылетаем из окна Тайлера, оставляем за собой Либертивилль, по диагонали держим курс на юго-запад, не парим, а быстро машем крылышками, потому что летим по делу. Направляемся к отблеску лучей утреннего солнца на поверхности Отца вод, к самой большой в мире шестибаночной упаковке.

Между ней и находящейся в ведомстве округа дорогой Оо (мы можем называть ее Нейлхауз-роуд, потому что уже практически стали почетными горожанами Френч-Лэндинга) высится радиобашня, сигнальный маяк на вершине сейчас не виден в ярком свете июльского дня. Вдыхаем ароматы травы, деревьев, согревающейся земли, но по мере приближения к башне их перебивает дрожжевой запах пива.

Рядом с радиобашней, в промышленной зоне, занимающей восточную часть Пенинсула-драйв, стоит небольшое, сложенное из блоков здание. К нему примыкает автостоянка, где едва хватает места для полудюжины автомобилей и разъездного минивэна, старенького «форд эконолайн», выкрашенного в розовый цвет. Когда вторая половина дня начнет переходить в вечер, длинные тени резервуаров с пивом лягут на щит, установленный на лужайке против стоянки, потом на здание и, наконец, на стоянку. На щите надпись: «KDCU-AM — ВАШ ГОЛОС В ОКРУГЕ КАУЛИ». Поперек — другая, нанесенная розовым, почти в тон минивэну, спреем: «Трои любет Марианн! Да!»

Чуть позже Хоуви Соул, член У-команды, так называют себя сотрудники радиостанции, сотрет ее, возможно, во время передачи Раша Лимбо, которая принимается на спутниковую антенну и полностью автоматизирована, но пока она красуется на щите, говоря нам о том, как проявляется любовь в одноэтажной Америке. Видите, мы все-таки нашли и что-то хорошее.