Ральф 124С41+ - Хьюго Гернсбек

— Вы правы, — холодно ответила девушка, — я очень ими наслаждаюсь.

Незнакомец побагровел от негодования.

— Ведь я вам сказал, что последую за вами, если вы скроетесь, — произнёс он, понизив голос.

Ральф не расслышал слов, но прочитал на лице незнакомца угрозу и шагнул вперёд. Элис обернулась и взяла его под руку.

— Что мы теперь поедем осматривать, Ральф? — громко спросила она, произнося чётко каждое слово, и в то же время сжала пальцами его руку, как бы давая ему сигнал трогаться.

И, словно Фернанда не существовало, она пошла прочь, удерживая руку Ральфа в своей. «Нет, нет», — шепнула она ему, заметив, что он хочет задержаться.

— Этого парня надо бы проучить, — пробормотал Ральф со сдержанной яростью.

— Не устраивайте скандала, я этого так боюсь, — взмолилась Элис.

Ральф заметил, что она готова расплакаться.

— Простите меня, — сказал он ласково.

— Мне так стыдно, — проговорила она с чувством. — Что вы можете обо мне подумать?

— Что мне следовало бы вернуться и задать ему трёпку, — ответил, не задумываясь, Ральф. — Но если вы просите меня этого не делать, я не стану. Это, вероятно, Фернанд?

Она поглядела на него с удивлением.

— Разве вы его знаете?

— Ваш отец рассказал мне о нём.

— Отцу не следовало этого делать, — смутилась она. — Он, очевидно, опасался подобной встречи.

— Давно ли он вас преследует?

— Мне кажется, бесконечно давно. Должно быть, около года. Мне он никогда не нравился, а в последнее время этот человек мне просто отвратителен. Вы видели, он уже стал прибегать к угрозам. Не могу понять, почему он позволяет себе надоедать человеку, который его ненавидит. Но давайте забудем об этом. Мне не хочется портить такой чудесный день. — Элис потупила глаза и робко добавила: — Я назвала вас по имени… вы, вероятно, сочли меня очень дерзкой, но мне хотелось, чтобы он понял…

Тут она смолкла в большом смущении. Девушку выручила её обычная весёлость:

— Чем больше я стараюсь объяснить, тем больше запутываюсь, не правда ли?

— Мне это пришлось очень по душе, — подхватил Ральф её шутливый тон. — Я надеюсь, что вы всегда будете так меня называть.

И они со смехом покатили дальше.

Нью-Йорк в 2660 году

Элис интересовалась спортом, и ей захотелось посмотреть, как им занимаются современные жители Нью-Йорка. Чтобы удовлетворить её желание, Ральф остановился у высокого здания с плоской крышей. Войдя в него, они сняли с ног роллеры, сели в электромагнитный лифт и в несколько секунд поднялись на пятидесятый этаж. Тут оказалась обширная площадка с десятками воздухолётов всевозможных размеров. В воздухе стоял непрекращающийся гул пролетающих и отправляющихся машин.

Едва Ральф и Элис вышли из лифта, как им стали со всех сторон кричать: «Воздушное такси, сэр, воздушное такси! Сюда пожалуйста!» Не обращая внимания на крики, Ральф направился к двухместной машине и помог своей спутнице сесть, сел сам и коротко бросил водителю: «Национальные спортивные площадки».

Очень лёгкая, оборудованная электродвигателем, машина была построена целиком из металла. Она с огромной скоростью взмыла кверху и затем взяла курс на северо-восток, делая 600 миль в час.

С большой высоты, на которой они летели, были хорошо видны многочисленные сооружения, башни, мосты и иные достижения строительного искусства, о которых нельзя было и мечтать несколько столетий назад.!

Менее чем в десять минут они достигли Национальных спортивных площадок. Их воздухолёт спустился на огромную платформу, и Ральф сразу подвёл Элис к её кромке, где видна была вся спортивная территория.

— Эти спортивные площадки, — сказал он ей, — были построены в 2490 году на крайней восточной оконечности того, что было некогда Лонг-Айлендом, в нескольких милях от Монтаука. Огромную площадь приспособили для всевозможных видов спорта — наземных, водяных и воздушных. Эти спортивные площадки — лучшие в мире — составляют одно из самых замечательных достижений Нью-Йорка. Городское управление предоставило всё необходимое спортивное оборудование и инвентарь, и каждый гражданин Нью-Йорка имеет право им пользоваться, для чего достаточно обратиться к лицам, ведающим различными секциями. Тут есть спортивные площадки для юношей, специально предназначенные для пожилых людей, женщин и даже для возни маленьких ребят; сотни бейсбольных площадок, тысячи теннисных кортов, а футбольных полей и площадок для игры в гольф и не сосчитать.

Здесь не бывает дождя, всегда ровная температура — не слишком жарко, не слишком холодно. Площадки открыты беспрерывно круглый год с семи часов утра до одиннадцати вечера. После захода солнца площадки и корты освещаются иридиевыми спиралями — это для тех, кто работает в дневную смену. По правде говоря, все большие состязания по теннису, бейсболу и футболу происходят вечером, и это вполне естественно. В дневное время, при солнечном освещении, у одной команды всегда преимущество перед другой — той, которой солнце бьёт в глаза. Зато вечером, при искусственном освещении, когда сильный и ровный свет падает с большой высоты сверху, все находятся в одинаковых условиях и обе стороны имеют равные шансы.[4]

Ральф со своей спутницей прогуливались между площадками, наблюдая за игрой многочисленных спортсменов, причём очень скоро выяснилось, что Элис не менее горячая поклонница тенниса, чем он. Учёный предложил ей сыграть, и она охотно согласилась.

Они прошли в раздевалку, здесь у Ральфа хранилась спортивная форма. У Элис не было туфель для тенниса, и Ральф приобрёл их для неё в магазине, затем они отправились на один из кортов.

Ральф прекрасно играл в теннис, но он слишком увлёкся своей партнёршей и во время первого сета не следил за собственной игрой. Это привело его к полному поражению. Он не видел мяча, не замечал сетки.

Глаза его непрерывно следили за Элис; девушка была необычайно привлекательна в этот момент. Она всецело отдалась игре, как отдавалась всему тому, что её интересовало. Спорт Элис любила по-настоящему — её не так занимал выигрыш или проигрыш, как сама игра.

Её прелестное лицо разрумянилось, пряди вьющихся волос прилипли ко лбу. Глаза, и без того искристые, сейчас светились оживлением. Время от времени, когда ей удавалось отбить мяч, она победоносно взглядывала на Ральфа.

Он восторгался — столько грации и ловкости было в её движениях. Гибкая и стройная Элис окончательно очаровала Ральфа. Он терялся и играл механически.

Чувство к Элис разгоралось в нём с такой силой, что проигрыш нисколько не огорчал его. Он понял, что без Элис сама жизнь утратит для него всякий смысл, и отныне она одна имела для него значение. Ральф с радостью проиграл бы ей сто партий.