13 месяцев - Илья Стогoв

Я решил, что полчаса это ничего. Можно подождать.

Блин! Я плохо знал сибиряков! Ребята веселились не просто до утра. Их вечеринка продолжалась до обеда следующего дня. На пол падать они не собирались даже после этого.

4

Транссибирская магистраль Владивосток — Москва внесена в Книгу рекордов Гиннесса как самый протяженный железнодорожный маршрут на планете. Расстояние в десять с лишним тысяч километров поезд № 1 преодолевает за семь дней, 20 часов и 25 минут.

По утрам я натягивал брюки в одной климатической зоне, а вечером снимал совсем в другой. За окном проплывали пихтовые леса, маньчжурские сопки, настоящая тайга, прибайкальские степи и бетонные сибирские города, похожие друг на друга, как близнецы. На второй день езды начались степи. Не ровная поверхность, как в Европейской России, а все те же холмы, но без леса. Сотни голых склонов до самого горизонта. Словно смотришь поверх голов в кинотеатре, а все зрители — лысые. Вдалеке на фоне сопок виднелись пасущиеся верблюды. Иногда, как в кино про гражданскую войну, наперегонки с моим поездом скакали раскосые кочевники в мохнатых шапках.

Проходили дни. Я просто лежал и смотрел в окно. А мой телефон лежал у меня в кармане и иногда звонил. Прежде путешественники узнавали о пройденных верстах по верстовым столбам. В наше время об этом узнают потому, как мелькают на экранчике телефона имена все новых операторов связи. Этих имен было много. Каждое утро — новый оператор. Все они были прежде незнакомыми: Ural-Tel, Ermak-RTS, какие-то CSC. Некоторые аббревиатуры были и вовсе непроизносимыми — словно заклинания местных, сибирских шаманов.

К четвертому дню езды организм окончательно запутался во временных поясах и перешел на двухразовый режим спанья. Я засыпал в семь вечера, просыпался в два часа ночи, а днем обязательно устраивал себе тихий час.

Просыпаться ночью — неинтересное занятие. Я выбирался в коридор и часами стоял у темного окна. Было темно и пусто. Свет не горит во всем составе. Пассажиры спят. Странно, но иногда спали даже веселые экологи. Накануне к ним в купе подсадили даму. Джентльмены обрели второе дыхание. Сидя в коридоре, я слушал, как они интересуются у попутчицы, чем та будет запивать водку? Минеральной водой? Попутчица смущенно улыбалась и говорила, что если можно, то пивом.

Один раз поезд остановился в поселке со странным названием «Ерофей Павлович». Я вышел из вагона. Путевая обходчица громко крикнула:

— Ссать, что ли? Так ты, давай, ссы! Отвернусь! Прямо здесь вставай и ссы!

— Да нет. Я посмотреть. Интересное название.

Обходчица стояла в метре от меня. Но орала так, будто я нахожусь на другом конце платформы.

— Чего тут интересного-то? Даже вокзал на дрова разобрали. Ты лучше иди в вагон греться. А то сейчас внутри будет холоднее, чем на улице.

Ждать следующий город, следующую остановку пассажиры начинали сразу же, как только мы отъезжали от предыдущей. Они сверялись с расписанием, выглядывали в окно, делали вид, что все еще живы. В поезде, идущем неделю, доходящем с Тихого океана почти до Атлантики, делать больше нечего.

В расписании часы прибытия на станции были указаны по московскому времени. Местное выставлять было бесполезно, потому что менялось время иногда трижды за сутки. В туалете, рядом с купе проводников, я нашел объявление:

Уважаемые пассажиры!

Огромная просьба: по большой нужде в этот туалет не какать. Стенка не герметичная и запахи идут к нам в служебку.

В вагоне несли службу две проводницы. Одна работала днем, а вторая ночью. В меру сил проводницы боролись с веселыми экологами. Когда состав делал большую остановку на станции Чернышевск-Забайкальский, проводница успела привести с перрона наряд милиции, а милиционеры составили на экологов рапорт и оштрафовали их на $30.

Проводница инкриминировала экологам конкурс на самый громкий свист, который проводился у них в купе в полчетвертого утра, и то, что парни всю ночь ходят к ней в купе, чтобы сообщить, что следующий танец — белый. Экологи не отрицали своей вины.

Когда милиционеры выходили из вагона, я стоял снаружи и курил. Мне было видно, что полученный с дебоширов штраф они по-братски разделили с проводницей: $15 ей, $15 себе.

5

А за пару недель до того, как оказаться на Дальнем Востоке, я ездил в Москву, чтобы поучаствовать в телешоу «Большая стирка». Программа входила в десятку наиболее рейтинговых на отечественном ТВ. Каждый вечер по будням тысячи тысяч домохозяек щелкают пультиком по кнопке ОРТ и вздыхают: «Ах, Андрей Малахов!.. Какой обаяшка!..»

Мне трижды предлагали поучаствовать в шоу. Два раза я сумел-таки вывернуться и не поехать. На третий раз вывернуться не удалось.

Голос редакторши «Стирки» ворковал в телефонной трубке:

— Приезжайте. Вас покажут по телевизору. Вас станут узнавать на улице. Вы будете знамениты и богаты. Зачем вам отказываться, а? Приезжайте!

— Но я не хочу, чтобы меня узнавали на улице.

— Прекратите! Все хотят, чтобы их узнавали на улице. Все хотят быть богатыми и знаменитыми. Приезжайте.

Я — человек мягкий. А когда томный девичий голос обещает все на свете и за счет встречающей стороны, отказаться вообще сложно. Я купил билеты в Москву и поехал становиться знаменитым и богатым.

Всю дорогу в поезде я думал о том, что как все-таки быстро меняется значение слов. Вот, например, «неудачник». Еще десять лет назад оно означало всего лишь парня, постоянно проливающего себе кофе на брюки. А сегодня — это матюг. Страшное оскорбление. Сегодня это слово означает, что свою жизнь вы прожили зря. Что вы упустили свой личный шанс стать богатым и знаменитым.

6

Телецентр в Останкино — место с атмосферой. Заходишь в лифт, видишь знакомое лицо, автоматически открываешь рот, чтобы поздороваться, и, только произнеся «Здра…», понимаешь, что никакой это не знакомый, а, например, ведущий ток-шоу Владимир Соловьев.

На вокзале меня встретил водитель. В руках он держал бумажку с крупно написанной моей фамилией. Водитель был заспанный. Он отвез меня в Останкино и попытался сдать на руки редактору «Большой стирки», но в такую рань никакого редактора на месте еще не было, и мы полтора часа подряд просто стояли перед дверями и курили сигареты.

Вход в здание перекрывали арки-металлоискатели и двое постовых с автоматами. Арки выглядели неприступными. Водитель махнул рукой и объяснил, что на самом деле они не работают. Возможно, автоматы у постовых тоже были игрушечными, но без пропуска лезть на них грудью я все равно не стал.

Потом редактор все-таки появился. Я прошел внутрь здания. Больше всего в громадном Останкино мне понравился буфет на первом этаже.

Звезды экрана сидели за столиками и громко обсуждали дико секретные сплетни. Те, кто звездой пока не являлся, просто стояли кольцом вокруг и глотали слюнки. Слева от буфета находился мужской туалет. Вместо туалетной бумаги там лежали жесткие, крупно нарубленные листы бумаги. Возможно, это все, что осталось от сенсационных сценариев.

Сами съемки шоу начались в 16–00. То есть ровно в тот момент, когда я, разбитый после ночи в поезде, мечтающий о душе и чтобы снять, наконец, ботинки, все-таки стал засыпать.

Сперва восемнадцать дублей подряд снимали аплодисменты зрителей. Во всех телевизионных шоу самое главное — аплодисменты восторженных зрителей. Звезда нисходит к простым смертным, и те теряют сознание от восторга.

В этот раз публика попалась тупая. Сознание терять отказывалась. В ладоши хлопала вяло.

— Всех вышибу из зала к едрене-фене! Уроды! Хлопаем, я сказала!

Хлоп-хлоп-хлоп.

— Девицы! Кто состроит самое эротическое рыло, крупный план гарантирую! ХЛО-ПА-ЕМ!

Хлоп-хлоп-хлоп.

— Ты! Да, вот ты! Встал и пошел отсюда вон! Остальные хлопаем! Хлопаем!

— А почему, вон?

— Рожей не вышел!

— А можно…

— Я СКАЗАЛА ВО-О-ОН!

Режиссерша багровела шеей и орала. Прекрасный, загримированный и нарядный Андрей Малахов стоял здесь же. Он не обращал внимания на то, что происходило вокруг. Стоял и пил «Коку» из баночки.

Я отошел в сторону и прислонился к стене. Мимо, толкаясь и наступая мне на ноги, прошагали три практически голые девицы. Со здоровенными бюстами и эротическими татуировочками на ягодицах. Я чувствовал запах их духов. Духи нравились мне даже больше, чем то, что удавалось рассмотреть.

Малахову передали, что это пришла группа ВИА-Гра. Он сказал: «О!». С того места, где я стоял, мне было слышно: телезвезда завел с киевскими певичками светскую беседу и для начала поинтересовался, а кто у них, украинок, самый любимый писатель? Тарас Бульба?

Потом начали снимать героев шоу. Жмущуюся в угол кучку растерянных людей. В том числе меня. Сам момент съемок запомнился мне смутно. Я просто вышел в студию, сощурился от света прожекторов, сел на диванчик. Малахов о чем-то меня спросил. Я что-то ему ответил.