Золотая устрица - Анна Васильевна Дубчак

в Москве. То одни курсы, то другие. Потом сказала, что ей для карьерного роста надо бы немного пожить в Москве, что организация, в которой она работает, предоставит ей комнату. Причем она нарочно сказала, что комнату, а не квартиру, чтобы он, не дай бог, не собрался приехать к ней в Москву. Плохо ли жить в столице, нигде не работать и сидеть на шее жены?

— А она так и продолжала присылать ему деньги?

— Несколько месяцев, потом сказала, что не сможет больше содержать его, что ей надо вложиться в какой-то там проект и что тогда, возможно, ей удастся купить квартиру в ипотеку…

— И он поверил?

— К тому времени, как я поняла, он снова восстановился на работе, начал зарабатывать себе на жизнь и, главное, у него появилась любовница. До него, наконец, дошло, что и он теперь может позволить себе пожить свободной жизнью. Я знаю эту женщину, она работает в продуктовом магазине. Добрая такая, заботливая, у нее свой дом, садик, она хозяйственная, готовит ему, убирает… Переезжать она к нему, конечно же, не собирается и, что вполне допускаю, он сам вскоре переберется в ее домик и уже там будет жить на всем готовом. Такой это человек.

Женя слушала ее и лишний раз убеждалась в том, что стоит только дать человеку раскрыться, разговориться, он расскажет и то, что в самом начале разговора не собирался говорить. Ведь все, оказывается, эта Григорьева знала о семье Коротичей. Даже все о любовнице Ивана рассказала, кто она да что. Еще немного, и она выболтает еще какую-нибудь тайну своей подруги.

— Скажите, Катерина, вы же постоянно перезванивались с Ниной, вы в курсе всех ее дел… Я понимаю, конечно, что она работала, что достигла определенных высот в своем деле, научилась отправлять грузы и все такое. Но все-таки это же не такие уж и большие деньги, чтобы, скажем, замахнуться на покупку дома на Рублевке…

Женя сказала и замерла, все еще не понимая, правильно ли она сделала, озвучив мечту ее подруги. Вот от того, как отреагирует сейчас Григорьева, зависело многое. Одно дело — сотня-другая тысяч рублей в месяц на грузоперевозках, и другое дело — миллионы долларов на покупку дома.

Григорьева между тем притихла, словно пытаясь осмыслить услышанное. И как будто бы удивилась.

— Она хочет купить дом на Рублевке? Вы серьезно? Это она вам сама рассказала?

— Нет, признаюсь. Об этом я узнала от агента по недвижимости, от той женщины, которая в свое время помогла ей снять квартиру в Ярославле. Когда Нина исчезла, я запаниковала, стала искать всех, кто бы ее мог знать, обратилась к хозяйке квартиры, где жила Нина, и спросила ее, куда могла уехать ее жиличка. Может, сняла другую квартиру? И тогда и всплыло имя риелторши. Я связалась с ней, и она рассказала, что Нина собралась в Москву и что спросила ее, нет ли у нее знакомого агента по недвижимости, чтобы купить дом на Рублевке.

— Так, постойте, мне надо это переварить, — оживилась, словно очнувшись, Катерина. — Во-первых, получается, что она никуда не пропала! Что она, слава тебе господи, жива и здорова. Что просто уехала в Москву. Но про Рублевку… Нет! Это блеф! Это, видимо, шутка такая, чтобы просто заморочить всем голову! Да откуда у нее такие деньжищи? Ну да, она могла бы позволить себе купить здесь, на окраине Рыбинска, приличный домик с садом. Но на Рублевке — вы меня простите…

— Вот поэтому я здесь. Вы знаете ее, и только вы можете понять, шутила ли она или говорила правду. Большие деньги — это либо любовник, либо наркотики, либо преступление… Вы понимаете меня?

— Но точно не любовник. У нее был один парень. Хороший, добрый, она даже начала привязываться к нему. Но потом как-то сказала, что пора уже с ним заканчивать, что ему простая женщина нужна, понимаете?

— Да, понимаю! — Всплеснув руками, Женя вздохнула. — Она-то себя уже к таким не причисляла, я правильно вас поняла?

Она вдруг поняла, что разозлилась на эту Нину Коротич. Надо же! Еще недавно мужу-уроду ноги мыла, позволяла себя унижать, а теперь, глядите-ка на нее, простой парень, токарь, ей не пара!

— Да, она сильно изменилась. Я тоже поначалу радовалась за нее, мол, расправила женщина крылья, как птица, почувствовала себя свободной, счастливой. А потом заметила, как ее куда-то уводит в сторону…

— В смысле?

— Поначалу подумала, что у нее крыша поехала. Она начала говорить, что скоро все в ее жизни изменится… Да! Точно, она сказала, что еще молодая, типа, и успеет пожить во дворце… Значит, она имела в виду дом…

— Но почему сразу «крыша поехала»? Мы все мечтаем…

— Сказала, что вскоре она проснется знаменитой, что-то в этом роде… Она тогда шампанское пила, одна, дома. И разговорилась, говорю же, ее понесло! Я ей еще тогда сказала, мол, смотри, не загреми, как Оля…

— Оля? А это кто?

— Оля Дмитриева, это одна наша общая знакомая подруга. Она сошла с ума и оказалась в психушке.

— С чего бы это? Заболела? Или потрясение какое было?

— Да там… неважно… Мы же про Нину сейчас, — раздраженно заметила Григорьева, которой не понравилось, что ее перебили.

— Простите… Как вы говорите? Знаменитой?

— Да… — Катерина задумалась, словно вспоминая что-то важное. Сощурила глаза и так напряглась, что даже раскраснелась. — Вот крутится, крутится в голове… Вспомнила! Она сказала, что начнет с Ярославля, что уже купила платье, черное, бархатное… Да! Я хотела ее спросить, при чем здесь платье и Ярославль, но она сменила тему…

— Получается, что перед ней открывались какие-то перспективы, которыми она не собиралась с вами делиться, — сказала Женя без обиняков, зная, что этим зацепит Григорьеву.

— Но… — Катерина растерянно смотрела на Женю, хлопая ресницами. — И что теперь?

— Да то, что она исчезла, понимаете? Вот вы считаете, что она жива и здорова. Что просто уехала в Москву по своим делам и не хотела, чтобы об этом кто-то знал. А теперь давайте подумаем, что такого особенного в том, что человек хочет купить дом? Если у нее рыльце не в пушку (понимаете, да, о чем я?), если она не замешана в каком-то преступлении, то почему бы ей не поделиться своими фантастическими, а может, и реальными планами со своими подругами? С вами? Со мной? Мы с ней были дружны, много гуляли, разговаривали… Признаюсь, она ничего не рассказывала мне о своей жизни с Иваном; вы, конечно, знаете о ней куда больше. Мы с ней были даже скорее приятельницами, чем подругами, и почему она не сообщила мне о своем отъезде? Почему скрыла это