Спасти СССР (СИ) - Афанасьев Александр

– Клянусь, Михаил Сергеевич. Больше не будет.

Как мне это развидеть…

Москва, ул Правды

22 февраля 1985 года

Комбинат Правды, расположенный на улице Правды – был одним из крупнейших производственных зданий Европы, и один из виднейших памятников архитектуры русского авангарда. Восьмиэтажный редакционный корпус, вытянутые этажи, закругленные углы, делающие здание похожим на огромный корабль. Памятник надежд молодого советского государства – того, где еще не горел Вечный огонь на Красной площади.

Два человека стояли у стекла в одном из кабинетов и смотрели на зимнюю Москву. Один из них был еще при делах, другой – нет, персональный пенсионер союзного значения. Оба в прошлом не раз конфликтовали – но теперь конфликты были забыты перед лицом опасности, объединяющей их. Как говорится, лучше всего дружится не просто так – а против кого-то и здесь эта истина работала на все сто процентов…

– Кучер все, да? – спросил Георгий Цуканов, бывший личный помощник Брежнева и один из лидеров Днепропетровских. Под Кучером – конечно понимался Константин Устинович Черненко

– Да – ответил академик Ричард Косолапов, редактор журнала "Коммунист" и один из теневых идеологов и серых кардиналов режима – я у него в больнице был. Не выйдет уже…

Цуканов ударил кулаком по стеклу, оно глухо задребезжало

– Как упустили, а?

Предыстория всей этой встречи была мрачной и мало известной даже профессиональным "кремленологам".

В конце семидесятых годов, когда стало понятно, что дни Брежнева сочтены – на высотах власти началась грызня нескольких сплоченных группировок за пост генсека. Группировки были самые разные, некоторые складывались по национальному признаку, некоторые – по личной лояльности лидеру. Но всех их объединяло одно – готовность на все ради своих целей.

Сам Брежнев, кстати, понимал, что чувствует он себя плохо, работать нормально не может – но те же самые группировки все как один уговаривали его не уходить – ибо борьба за власть не была закончена.

Изначально, Брежнев рассматривал два варианта с своим преемником – оба предусматривали, что для Брежнева создается какой-то церемониальный пост, а всю текущую работу должен будет выполнять другой человек. И первоначально – Брежнев рассматривал совсем необычную кандидатуру – Шарафа Рашидова, главу узбекских коммунистов. Рашидов кстати перерос свою должность, он был не только хозяйственником, но и дипломатом, на его счету – урегулирование третьей и последней по счету войны между Индией и Пакистаном, подписание мирного договора в Ташкенте, который больше не был нарушен. Брежнев надеялся, что Рашидов добьется урегулирования конфликта в Афганистане на приемлемых для СССР условиях и помирится с Ближним Востоком. Мусульманин во главе СССР, причем из уважаемого всеми мусульманами места, из Бухары и Хорезма – сильный ход.

Однако, цепочка подозрительных событий – обрушение трибуны на Ташкентском авиазаводе, когда Брежнев едва не погиб, убийство Ибрагимова, скандал с хлопком и взятками – закрыли Рашидову путь наверх.

Вторым претендентом был Щербицкий, глава компартии Украины. Назначение должно было произойти в ноябре 1982 года, но за несколько дней до этого Брежнев уснул и не проснулся. При том, врачи считали, что его здоровье улучшалось.

Русская партия проиграла изначально – ее единственный оставшийся наверху представитель, Андрей Кириленко был так плох, что не мог связать двух слов. Через несколько дней после смерти Брежнева его отправили на пенсию.

Выиграли КГБшники. Юрий Андропов – неожиданно для всех занял кресло Генерального секретаря. И так же неожиданно для всех умер спустя всего шестнадцать месяцев после того как занял этот пост. Хотя для осведомленных людей это неожиданностью не было – Андропов был болен настолько, что еще в семидесятые предпринимались попытки оформить ему инвалидность, что закрыло бы ему дорогу наверх. После андроповской встряски – консерваторы взяли свое и следующим генсеком стал Константин Устинович Черненко, ничем не примечательный украинец родом из Сибири, бывший "второй человек" при Брежневе.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Время Черненко отнюдь не было вторым изданием застоя. При нем продолжалась разработка планов экономической реформы, начатых еще в семьдесят девятом, была создана комиссия по совершенствованию управления, планировалось повышение роли профсоюзов, местного самоуправления (местных Советов) и разрешение кооперативов (Рыжков пользовался наработками, сделанными еще при Черненко). В основу экономической реформы был положен венгерский опыт, планировалось снизить долю госсектора в экономике до пятидесяти процентов, тридцать должны были составлять кооперативы и двадцать – мелкие предприниматели, кустари на патентах. Планировалось так же дать право некоторым предприятиям на самостоятельную внешнеэкономическую деятельность. Продолжалась борьба с коррупцией, просто не так громогласно, как при Андропове. При этом – во внутренней политике Черненко проводил курс на реабилитацию Сталина и сталинизма, был восстановлен в партии с вручением партбилета В.М. Молотов…

Однако, никто не ждал и не предполагал, что Черненко, этот еще крепкий, сибирского здоровья старик – вдруг сляжет. Говорили, что он слег от рыбы, которую ему преподнес министр внутренних дел Федорчук – но кроме него, эту рыбу ели еще несколько человек, а отравился почему-то один Черненко?

Таким образом, все противоборствующие кланы вновь оказались перед проблемой выбора. От Черненко – ждали хотя бы двух – трех лет спокойной жизни, такой как при Брежневе, на остатках былого величия и старого Политбюро. Но оказалось что год – и снова надо решать, снова подвергать опасности систему, потому что в ней – любая смена первого лица была стрессом и испытанием на устойчивость.

– Как упустили, как упустили. Решать надо. Решать сейчас.

Косолапов зачем-то посмотрел на часы

– Сколько.

– Двух нету.

…

– У них кто, как ты думаешь?

– И гадать не надо – Горбач.

– С…а – Косолапов зло выругался – он еще ведь щенок. Лиха не видавший.

– Щенок не щенок. У нас и такого нет.

– Как нет? А Щербицкий? Гришин? Романов в конце концов…

– Щербицкий не пойдет, у него сын наркоман. Гришин стар… давай, не будем обманывать себя, а? Никто больше не проголосует за генсека на год – два, всем надоело. Романов…

…

– Мы не успеем выдвинуть Романова. Просто не успеем. И никто не выберет человека не из Москвы, это надо понимать.

– Горбач в Москве без году неделя!

– Он проживет как минимум лет десять.

…

– На твоем месте Ричард, я бы думал, что с него попросить.

Расстроенный Косолапов сел на один из гостевых стульев, начал мерно стукать кулаком по столу. На лице его было написано отчаяние

– Надо. Надо.

– Надо. Только знаешь, что?

…

– У нас нет выбора – и это самое плохое. Горбач чужой, я это кожей чувствую. Для него ленинизм – это просто слова.

Цуканов зло посмотрел на академика

– А для нас что – дела что ли?

Косолапов изумленно уставился на собеседника

– Ты чего?

– Того! Надо хоть иногда в народ то выходить. Смотреть, слушать. Что сейчас творится. Все хищничают, спекулируют, веры нет никакой. На партсобраниях спят. Громыхают словами – а веры, веры настоящей – нет.

– Ну, так очернять тоже не стоит.

– Стоит. Стоит, стоит…

Цуканов зло смотрел на Москву за стеклом

– Знаешь, я все больше уверяюсь в том, что Андропов был прав – мы не знаем общества, в котором живем. Может, мы заблудились. А может…

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

– Что – может?

– Может, мы должны потерять то что имеем – чтобы оценить это.

– Ты что говоришь то.

– Говорю как есть. Юрий Владимирович, чтоб его, был человеком умным, как не крути. При нем готовились самые разные варианты обновления партии…

Цуканов осекся

– Теперь это все в наших руках…