Отомщенное сердце - Барбара Картленд

Он понимал, мать будет шокирована этой новостью, однако она отнеслась к ней спокойно, промолвив в своей обычной, исполненной аристократического достоинства манере:

— Мой дорогой, надеюсь, ты будешь очень счастлив!

Затем обратилась к Наде, взяв ее руку в свои:

— Я очень рада слышать, что у меня появится невестка, которая станет заботиться о моем сыне и которую я, вне всякого сомнения, буду любить.

От ее ласкового, задушевного тона у Нади увлажнились глаза, и Уоррен догадался — она подумала о своей матери.

Торопливо, словно боясь, что Надя еще больше растрогается и заплачет» он принялся рассказывать матери историю их знакомства: якобы это произошло» когда он направлялся в Африку, и тогда они поняли, что созданы друг для друга.

Он поведал матери, что Надя ждала его возвращения в Марселе, а туда он прибыл вместе с Эдвардом.

— Конечно, с ней была ее пожилая родственница, — ввернул Уоррен, так как лишь сейчас это пришло ему в голову, — и я уговаривал ее ехать с нами в Англию, но эта дама, к сожалению, была вынуждена вернуться на родину, в Венгрию.

— Ваша фамилия говорит о том, что вы скорее всего венгерка, — сказала леди Вуд, — и, разумеется, как все женщины этой страны, вы очень красивы, моя дорогая!

— Благодарю вас, — промолвила Надя.

— Она очень устала, — вмешался Уоррен, — и я предлагаю, мама, чтобы она немедленно легла спать, а завтра у нас будет возможность рассказать тебе все.

— Да, конечно, дорогой мальчик.

Леди Вуд отвела Надю наверх, где вверила ее попечению старой служанки; она помогла девушке лечь в постель.

Только после того, как леди Вуд отправилась отдыхать, сын вошел в ее спальню и сел возле кровати.

— Я так рада, что ты успел на похороны, — сказала ему мать. — Твоя помолвка будет приятной новостью для всех членов нашего семейства, опечаленных прежде смертью Реймонда, а потом — и бедного Артура.

— С трудом поверил, когда прочитал твое письмо.

— Это в самом деле кажется невероятным.

Но, мой драгоценный, утром тебе предстоит в первую очередь заняться самыми неотложными делами; этого от тебя все ожидают.

— Конечно, мама!

Он поднялся и прибавил:

— Сейчас я лягу спать, очень устал. Похоже, я слишком долго путешествовал.

— Ты очень хорошо выглядишь, и мне даже нравится этот необычный оттенок твоей кожи.

— Загорел под палящим солнцем. За последние несколько месяцев я временами был не светлее араба!

— Я уверена, очаровательная молодая леди, с которой ты приехал, заметила, как ты красив.

— Она сильно болела, и она довольно робкая, мама.

— Девушка выглядит очень юной и очень милой!

В голосе матери слышалась искренность.

Немного помолчав, она продолжала:

— Ты, вероятно, удивишься, узнав, что Магнолия Кин гостит в Баквуде.

Уоррен был ошеломлен.

— Гостит в Баквуде? С какой стати?

— Она переехала туда вместе с пожилой родственницей, которую называет своей компаньонкой, когда с Реймондом произошел несчастный случай. Тогда она казалась убитой горем. Но секретарь твоего дяди, мистер Грейшотт, рассказывал мне, что она забрасывала его вопросами о тебе и недвусмысленно дала понять, что хочет связаться с тобой.

— А здесь она не побывала, мама?

— Нет — с тех пор как я отказалась принять ее, когда ты покинул Англию.

— Значит, она пыталась увидеться с тобой?

— Думаю, когда она узнала о твоем отъезде, ее разбирало любопытство, ей хотелось узнать, в чем дело. Как бы там ни было, она пожаловала сюда и просила меня принять ее, а я послала ей записку, что чувствую себя не настолько хорошо, чтобы встречаться с посторонними.

Уоррен мысленно усмехнулся: мать, если надо, очень тонко может поставить на место любого, если он слишком амбициозен или чересчур назойлив, — но вслух сказал:

— Ты понимаешь, мама, у меня нет желания видеть Магнолию. Хотя у меня до сих пор не было возможности сказать тебе об этом, знай: причиной моего отъезда из Англии было ее заявление, что она намерена выйти замуж за Реймонда.

— Я это знала, — ответила леди Вуд.

— Откуда? — вскинул брови Уоррен.

— Ах, дорогой мой, я не настолько глупа, чтобы не сообразить, что к чему. Более того, хоть это и весьма прискорбно, слуги болтают, и никто не в состоянии пресечь их разговоры.

У него перехватило дыхание.

— Ты хочешь сказать, слуги в Баквуде догадались, что Магнолия пытается прибрать Реймонда к рукам, тогда как она была тайно помолвлена со мной?

— Да, это так, дорогой, — вздохнула леди Вуд, — и я понимаю, что ты должен чувствовать, столкнувшись с подобной нечистоплотностью. Что касается меня лично, если хочешь знать правду, я никогда не любила Магнолию и никогда не верила ей!

— В таком случае ты гораздо умнее меня.

— Проще говоря — прозорливее, — уточнила леди Вуд. — Женщины испытывают ужасный дискомфорт, когда пытаются обмануть кого-либо, и хотя тебя, мой мальчик, многие дамы любили ради тебя самого, я всегда подозревала, что для Магнолии твой социальный статус и положение были предпочтительнее.

Уоррен заметно приуныл.

— Сейчас я кажусь себе таким, неумным, мама, что мне стыдно за самого себя.

— Ну это ни к чему! — взмахнула рукой леди Вуд. — Но я благодарю Бога за то, что ты нашел женщину, которую есть за что любить и которая желает выйти замуж именно за тебя, а не за твое генеалогическое древо!

Уоррен засмеялся как ребенок, легко и непринужденно.

— Надя утверждает, — заметил он, все еще смеясь, — что наше древо — всего лишь зеленый саженец по сравнению с родословным древом ее отца.

— Меня это совсем не удивляет, ибо венгры — очень гордый народ. Как бы там ни было, я желаю тебе только счастья. Интуиция безошибочно подсказывает мне, что именно это ты и нашел на сей раз.

Укладываясь в постель, Уоррен задумался, не слишком ли предосудительно начинать новую жизнь с обмана, тем более когда объектом становится такой человек, как его мать, которая безоговорочно верит ему.

Однако угрызения совести вскоре затмила другая мысль: присутствие Нади может послужить удобным предлогом для того, чтобы немедленно выставить Магнолию из Баквуда, а это доставит ему огромное удовольствие.

«Черт с ней! — пробормотал он. — Как посмела она приехать сюда да еще навязываться нашей семье, как если бы являлась женой Реймонда, и в то же время писать мне такое письмо?»

Задаваясь этим вопросом, он сознавал, что было бы серьезной оплошностью недооценивать Магнолию.

Она, конечно же, станет предпринимать отчаянные попытки добиться своего, прибегая к самым изощренным закулисным махинациям.

«У меня нет оснований бояться ее», — успокаивал себя Уоррен.