Крест за Базарджик - Андрей Владимирович Булычев

для преследования его, и для дозорной службы, с необременительными затратами государству и со своей вольницей. У нас же – драгунская, предназначена для удара по боевым порядкам противника и для стрелковой поддержки своей пехоты в бою, со строгими и сложными построениями и манёврами, с единообразием в службе, характерным для всякого регулярного войска. Всем хороши наши казаки, только вот стойкости у них не хватает. Это как скифы: налетели с гиканьем и свистом, посекли паникующих, а чуть организованное сопротивление встретили – отстрелялись и откатились в степь.

Полк, гоня с собой большой табун, шёл ходко, преодолевая по пятьдесят-шестьдесят вёрст за сутки. Пройдя земли Войска Донского, остановились на днёвку в Мариуполе[6]. Город был грязный, имеющий только лишь в центре несколько каменных зданий. С Азовского моря дул сырой, пронизывающий ветер, нагнавший вскоре дождевые тучи. Заморосило, и Иловайский ещё затемно погнал полк по степной дороге.

– Рано оттепель нынче пришла, – хмурясь, ворчали бывалые казаки. – Эдак ежели большие дожди зарядят, то не езда, а сплошная му́ка будет. Бывает такое изредка, так лучше в это время дома под крышей сидеть, чем под дождём мокнуть. Неделя тепла с таким дождём постоит, и вся степь раскиснет, конь копыто из грязи устанет вытаскивать.

Прошли сотню вёрст по Екатеринославской губернии и встали на отдых в ногайском ауле Киз-Яр[7], располагавшемся на впадающей в азовский лиман реке. И кони, и люди устали, радовало только лишь то, что направление ветра сменилось и он теперь дул из глубины степей в сторону моря.

– Ну, добре. Скоро путь затвердеет, и как по ноябрьской, по «костеровской»[8] дорожке пойдём, – судачили станичники. – Так-то оно даже и лучше, такая крепкая дорога обычно долго стоит.

Действительно, после днёвки в ауле идти стало не в пример удобнее, и повеселевшие сотни с гиканьем и свистом нет-нет да и пускали коней в галоп.

– Хоро-ош! Хватит! – осаживали самых горячих казаков седобородые дядьки. – Не горячи коня, а то вон какой «северняк» дует! Враз просквозит! Не любит конь такое!

Вскоре пошли по Таврической губернии. По левую сторону оставался Крым, и с каждой пройденной верстой полк всё ближе подходил к Днепру и стоящему на нём Херсону. Лёд около этого города вскрывался всегда в разное время. Изредка, в особо тёплые зимы, случалось, что река и вовсе даже не надевала здесь на себя ледяной панцирь. Влияло то, что море было совсем рядом. Но на этот раз повезло: у старинной переправы возле больших островов стояла цепочка забитых шестов, по которым и следовало ориентироваться при переходе на правый берег.

– Всем спешиться! – скомандовал Иловайский. – Идём по льду растянутыми сотнями. Вьючные на длинных поводьях. Табун гоним в самом конце. Пошли с Богом помалу!

Одна за другой спускались сотня за сотней на лёд, и спешенные казаки осторожно вели коней на противоположный берег. Уже в глубоких сумерках переправлялся и табун. Лошади без всадников шли осторожно, чувствуя под ногами опасность.

Херсон активно строился. К 1810 году, согласно утверждённому ещё Екатериной Великой градостроительному плану, здесь уже было более двух десятков чётко размеченных улиц, располагалось своё адмиралтейство с большими корабельными верфями, монетный двор, крепость, несколько площадей и дворцов. Работал первый в Новороссии литейный пушечный завод и более десятка крупных мануфактур.

– Размещаемся в западной слободе, в старых казармах конных пикинёров, – скомандовал Иловайский. – Два дня вам, станичники, чтобы отдохнуть, не более. Пока дорожка в степи хорошая, нужно идти.

В сторону Южного Буга ускакал дозор, чтобы проверить переправу. Так же как только недавно по Днепру, вскоре переходили сторожко и эту большую реку. До Бессарабии оставалось всего три сотни вёрст.

В Бендерах от коменданта крепости, прикрывающей главную переправу через Днестр, были получены сведения о расположении подразделений русских войск в Молдавии и Валахии.

– Граф Ланжерон со своим корпусом расположился в Яссах, – рассказывал представляющимся офицерам майор. – Корпус генерала Эссена стоит в Бырладе, генерала Платова – в Рымнике, а Засса – в Бухаресте. Ваш полк, господин штабс-капитан, буквально неделю назад проследовал из мест своего зимнего квартирования в сторону Гирсово, – сообщил он Копорскому. – Как раз там по приказу нашего нового командующего и сосредотачивается пятый корпус армии под командованием графа Каменского Николая Михайловича.

– Нового командующего?! – переспросил удивлённо Иловайский. – Так ведь уже целый год, как Пётр Иванович Багратион в главнокомандующих состоит? Или мы чего-то не знаем?

– Вы когда из своего Новочеркасска вышли? – поинтересовался у него комендант. – Вот то-то и оно, что в середине февраля. Видать, не поспело до вас сие важное известие. А тем не менее уже четвёртого числа этого же месяца на должность командующего всеми нашими силами у Дуная государем назначен граф Каменский 1-й, Сергей Михайлович. Между прочим, родной брат вашего нынешнего командира корпуса, господин штабс-капитан. – Он посмотрел на Копорского. – Боевой генерал, столь много отличившийся в сражениях против французов и шведов в недавних войнах, да и при Суворове он славно повоевал. Теперь ему предстоит решать судьбу и этой кампании.

– Вот дела! – воскликнул, услышав известие от командира, Марков. – Это же какой по счёту командующий в Дунайской армии меняется, а Пётр Сергеевич?

– Пятый, если учитывать отставленного со скандалом Мейендорфа, – ответил Копорский. – Ладно, небось, разберутся там наверху, как и кому здесь командовать. Наше дело сейчас маленькое – представиться полковому командиру к указанному сроку. А сейчас запасаемся в крепостных складах провиантом и фуражом, ночуем и уходим поутру в сторону Гирсово.

От Бендер драгуны свернули резко на юг в сторону Дуная, а полк Иловайского продолжил своё движение на запад к Яссам. После захода в столицу Молдавского княжества ему ещё нужно было поворачивать в сторону Рымника и, уже достигнув его, вливаться в корпус генерал-лейтенанта Платова.

– Прощевайте, ребятки, глядишь, ещё увидимся! – кричали, махая драгунам, казаки. – Скачите только резвее, а то эдак и турку не застанете, всех их без вас в поло́н возьмём!

– Ох ты, герои! Как распетушились-то! – отвечали те. – Да мы первей вас на него выйдем!

– Аллюр прибавили! Рысью марш! – скомандовал Копорский. – Вьючные, не отстаём, не сбиваем скорость!

Двадцатого марта отряд подошёл к стоящей у Дуная крепости Измаил. Понтонный мост из-за высокой воды здесь ещё не навели, и ожидавшие у реки воинские подразделения переправляли на правый берег большими баржами. Очередь у пристани была огромной, и удалось переплыть реку только лишь двадцать второго к вечеру.

– Ходу, ходу! – подгонял отряд Копорский. – Чуть-чуть нам времени осталось! Марков, посмотри, у тебя опять Лыткин отстаёт! Ну что такое, он всех нас назад тянет!

– Пётр Сергеевич, да у него вьючная