Аспект силы - Сергей Извольский

уж начал позориться, так позорься до конца», — любил повторять мастер оружия Николай, и только сейчас я понял истинный смысл его поговорки.

— Мое новое имя — Деймос Рамиро.

Дон Диего понимающе улыбнулся и кивнул с заметным удовлетворением.

— Деймос, твоя главная ошибка совсем не в том, что ты сразу же противопоставляешь себя группе лидеров отряда. В твоем положении и с твоими возможностями так и должно быть. Твоя главная ошибка в том, что ты все еще позиционируешь себя как патриций, но ведь ты им больше не являешься. У тебя с самого первого дня был совершенно легкий и понятный путь — акцентировав внимание на своей печати, просто сказать всем свое новое имя. Услышав, что ты протеже самого протектора, ни у тебя не было бы никаких проблем со старостой отряда Антонио Санчесом, ни у Риты, которая пережила немало неприятных минут из-за твоей недогадливости.

— Но вы в беседах называете Антонио с Паулой своими полными именами, а мое называть не стали, когда представляли отряду.

— Все верно, потому что я ждал этого от тебя. Ты пока не понимаешь разницу между гордостью и гордыней, и именно гордыня диктует тебе привычные для патриция паттерны поведения. Ты знаешь, что такое паттерны?

— Стереотипный шаблон поведенческих реакций.

— Да-да, конечно же ты знаешь. Сколько тебе лет, дитя?

— Одиннадцать.

— А мне триста сорок три, я старше тебя больше чем на три века. Но все никак не могу привыкнуть, что каждый из юных патрициев ныне умом, сообразительностью, памятью и способностью усвоять информацию является тем, кого во время моей молодости называли гениями. В некоторых моментах, Деймос, ты способнее и сообразительнее меня, но при этом не ориентируешься в простейших вещах, для которых нужно обладать мудростью — что есть сплав не только интеллекта и эрудиции, но и умения анализировать жизненный опыт, а также оценивать поступки других не только с точки зрения логики, но и подавляющих ее эмоций. Ты это понимаешь?

— Теперь понимаю.

— Эх, а мне чтобы это понять, понадобилось больше ста лет, — по-старчески вздохнул дон Диего. — Так вот, Деймос, я к чему веду — ты можешь по-прежнему противопоставлять себя остальным, презирая как бессловесный охлос, но их здесь больше, так что они ответят тебе не меньшим презрением и ближайшие годы превратятся для тебя в нескончаемую борьбу со всем инкубатором. Как говорится, если ты плюнешь в народ — он утрется, но если народ плюнет в ответ, это станет большой проблемой. Кроме того, подобная обособленная позиция превосходства грозит тебе непониманием с учителями и наставниками — ведь в инкубаторе к нобилитету кроме меня принадлежит всего несколько человек. И поверь, видя твою позицию, наставники будут тебя ненавидеть не меньше чем остальные инфанты, а скорее всего даже больше. Но если ты поступишься своей гордыней и начнешь относиться к остальным как к равным, твои проблемы решатся, хотя это будет долгий путь. Либо же ты можешь использовать свое новое имя, чем можешь сразу помочь Рите — никто не осмелится обвинить ее в ереси, если ты прикроешь авторитетом опекающего тебя протектора.

— Почему вы решили, что он меня опекает?

— Он дал тебе свое имя, а кто еще может таким похвастаться? Теперь пойдем, вас ждут на уроках, где я объявлю о назначенном для всех причастных наказании, — дон Диего поднялся и через секцию наставников вывел нас в лекторий, вновь остановив уроки. Поднялись мы на привычные места, заранее окруженные пустым пространством и едва присели, как дон Диего заговорил.

— С прискорбием хочу отметить, что у нас произошло чудовищное нарушение правил поведения.

После такого начала от командор-маршала все присутствующие в аудитории двенадцать сотен воспитанников затаили дыхание.

— Вчера вечером инфанты седьмого отряда Паула, Летиция и Дебора на фоне личных неприязненных отношений применили к своему товарищу по отряду инфанте Рите физическое и эмоциональное насилие. Просто возмутительное событие, учитывая, что совсем недавно я самолично при всех при вас сообщил, что инфанты Деймос и Рита будут чувствовать себя здесь лучше чем дома. Своим поступком Паула, Летиция и Дебора поставили под сомнением мои слова, чем я горько разочарован. Но разочарован я и Ритой, которая вместо того чтобы сообщить мне о произошедшем решила промолчать, оставив случившееся в тайне. В результате этого молчания, узнав об избиении Риты инфант Деймос в жажде справедливости совершил еще более возмутительный поступок — вломился в душевую девочек и применил физическое и моральное насилие к инфантам Пауле, Летиции и Деборе. Они, к великому счастью, молчать о этом не стали и едва появилась возможность доложили мне о неподобающем поведении инфанта Деймоса.

Дон Диего сделал паузу, во время которой послышались перешептывания. Информация о том, что три альфа-особи получив отпор сразу побежали жаловаться, затмила даже факт их избиения и теперь презрительные взгляды со всей аудитории кидали не только на нас.

— По итогам столь вопиющих нарушений я вынужден применить меры наказания. Инфанта Рита, за преднамеренное умалчивание о нарушении правил со стороны инфант Паулы, Летиции и Деборы отправляется под домашний арест на семь суток в режиме карцера.

Краем глаза заметил, что Рита вздрогнула. Понимаю, само слово «карцер» звучит неприятно.

— Инфанты Паула, Летиция и Дебора получают по два удара плетью каждая за физическое и моральное насилие в отношении инфанты Риты, а также по пять ударов плетью за неуважение к моим словам, итого — по семь ударов, которые будут нанесены в ходе публичной экзекуции, после чего Паула, Летиция и Дебора отправляются в карцер на семь суток каждая.

Судя по виду трое альфа-особей отряда только сейчас поняли невозможность следствия без причины и догадались, что несмотря на вызывающую недопустимость моих действий решение жаловаться командор-маршалу оказалось плохой идеей.

— Каждая из инфант, присутствующих вчера в душевой во время применения к Рите физического и эмоционального насилия, но не доложивших мне об этом, получает по тридцать этерналов штрафа, средства необходимо перечислить на счет администрации через неделю. Для тех, кто этого не сделает самостоятельно, наказание будет увеличено кратно.

Вокруг Паулы, Летиции и Деборы как-то вдруг образовалось пустое пространство аналогичное тому, что было рядом с нами. Антонио заметно занервничал, сидя как на иголках, все же тридцать этерналов — это чуть больше половины от того, что максимально может заработать среднестатистический инфантил за неделю, а значит передача дани за следующую неделю ставится под угрозу.

Судя по реакции остальных отрядов — по аудитории раздался