Приговор при свечах / Judgment in candlelight - Владимир Анатольевич Арсентьев

то оправдание невиновного предполагает абсолютную несостоятельность результатов уголовного преследования, проведённого специально подготовленными высокообразованными юристами – представителями власти из системы правоохранительных органов государства под надзором прокурора. Под надзором прокурора проходит и деятельность в суде государственных обвинителей, ему подчинённых.

Наряду с правоохранителями в ходе досудебного производства в этом же уголовном деле принимает решения суд в случаях, связанных с нарушением или ограничением конституционных прав граждан, предусмотренных положениями статьи 29 УПК РФ.

При такой деятельной концентрации уполномоченных со стороны государства должностных лиц в одном уголовном деле, – в конечном итоге судье предлагается измерить справедливостью и взвесить правдой[43] полученные результаты в отношении подсудимого, считающегося невиновным по предъявленному ему обвинению. В этом измерении, названном законом тайной[44], судье никто не может и не должен помогать.

Хотя продолжает действовать сложившаяся в судебной практике советская традиция оказания «помощи» суду в осуществлении правосудия государственными органами: прокуратурой, органами дознания и предварительного следствия, являющимися стороной в уголовном процессе. Очевидно, что «помощь» носит обвинительный характер и оказывается с целью усиления обвинительного настроения судьи, в производстве которого находится уголовное дело. Если это не так, то пусть «помощники» помогают себе в надлежащем исполнении своей функции обвинения согласно принципам уголовного судопроизводства, оставляя суду функцию разрешения уголовного дела и не вмешиваясь в правосудие, а лишь участвуя в суде на законных основаниях. Однако желание мифологизировать своё участие в суде востребовано народным поверьем (преданием, приметой), упрощающим понимание справедливости. Отсюда победные или досадные реляции, в том числе в средствах массовой информации. Последнее обстоятельство искажает смысл правосудия в общественном сознании, лишая гражданина надежды на судебную защиту.

Законный, обоснованный и справедливый механизм преодоления псевдо помощи и вмешательства в правосудие расписан в основных обязанностях суда[45] и раскрыт в правилах презумпции невиновности как условиях вынесения обвинительного приговора и судейском усмотрении как условии вынесения оправдательного приговора. При таких правовых условиях псевдо помощь и вмешательство в правосудие со стороны любого лица (физического или юридического) становятся ничтожными и остаются таковыми, если следовать указанным нормам права.

В частности, законодатель ясно предписывает условие, при выполнении которого возможно постановить обвинительный приговор, – если в ходе судебного разбирательства виновность подсудимого в совершении преступления подтверждена совокупностью исследованных судом доказательств. Исполняя это требование закона, именно суд обязан доказать обвинение и опровергнуть доводы защиты; устранить все сомнения в виновности обвиняемого; исключить предположения; признать виновность обвиняемого в совершении преступления доказанной в предусмотренном уголовно-процессуальном законе порядке и установленной вступившим в законную силу приговором суда. Исполнить прямую волю законодателя представляется возможным только одним путём, – реализуя правила презумпции невиновности.

По той же воле законодателя приговор может быть и оправдательным при условии судейского усмотрения. В этом условии законодатель чрезвычайно требует от суда установить: обстоятельства уголовного дела; основания оправдания подсудимого и доказательства, их подтверждающие; мотивы, по которым отвергает доказательства, представленные стороной обвинения и мотивы решения в отношении гражданского иска. При этом законодатель вводит категорический запрет на включение в оправдательный приговор формулировок, ставящих под сомнение невиновность оправданного человека.

Приведённые выше правила, прямо указанные и перечисленные в уголовно-процессуальном законе, составляют функцию разрешения уголовного дела. Эта специфическая государственно-властная функция отделена от функций обвинения и защиты и возложена законодателем исключительно на судью, в производстве которого находится уголовное дело.

Именно такой профессиональный взгляд нашел свое полное подтверждение в течение более 25 лет кропотливого и тщательного личного исследования порядка 800 уголовных дел в отношении более тысячи человек, находившихся в юрисдикции автора. В том числе более 180 расследованных им уголовных дел в качестве следователя. Общая численность подсудимых составила 850 человек, из которых 621 виновный осуждён и 55 невиновных – оправданы. То есть 676 написанных от руки и изготовленных автором судебных приговоров получили силу закона относительно уголовных дел, по которым они вынесены в результате справедливого судебного разбирательства с принципиальным соблюдением фундаментальных прав и свобод человека и гражданина.

Один из них, осуждённый за неочевидное убийство, совершённое при отягчающих обстоятельствах к длительному сроку лишения свободы в своей жалобе в Верховный Суд РФ написал: «Я никогда не признавал себя виновным и оспаривал обвинение. После суда я перечитал приговор, прочитал протокол судебного заседания и… осознал себя виновным в совершённом мною убийстве человека. Мне ничего не остается, только просить прощения».

Этот раскаявшийся человек выразил фундаментальный принцип правосудия: обвиняемый в преступлении человек в соответствии с презумпцией невиновности имеет право на справедливое судебное разбирательство его дела независимо от его отношения к обвинению. Что никак не может ухудшать его положение. Особый порядок постановления обвинительного приговора без проведения судебного разбирательства лишает конкретного гражданина и общество в целом естественного права контроля и верховенства над правящей властью, что в свою очередь упраздняет принципы демократии вопреки положению части 1 статьи 1 Конституции РФ. Необходимость следования международным стандартам (общепризнанным принципам и нормам международного права, международным обязательствам государства) удерживает Российскую Федерацию в демократических рамках, – как результат закрепления демократического курса в Конституции РФ, при котором международные правовые нормы входят в правовую систему России.

Какова принципиальная основа закона – такова его сущность. Между тем, справедливость не служит политическим режимам, но изобличает отступление от общепризнанных принципов. Соблюдение же таковых зависит от правоприменителя.

Трансформация в смысле развития предполагает переход от простого к сложному, от низшего к высшему и так далее и может иметь своей основой идею общественного прогресса. Однако трансформация может быть регрессивной, имитационной и тому подобной.

С целью исследования направления в развитии общественных отношений в сфере уголовного правосудия и предпринята автором попытка показать варианты решения этой национальной задачи. Поскольку права и свободы человека требуют своего добросовестного соблюдения при осуществлении правосудия, в чём смысл последнего, то естественное право становиться частью позитивного, когда идеал правосудия не искажается на практике. Позитивное право, выраженное волей законодателя в законах, по мысли Георга В. Ф. Гегеля (1770–1831), требует при своей реализации соблюдения принципов естественного права на основе разумного подхода.

Российский законодатель посредством уголовно-процессуального закона (в связи с предъявленным гражданину обвинением при условии его невиновности в совершении преступления) обязывает суд обнаружить в деянии этого гражданина признаки преступления или их отсутствие. При этом зафиксировать результаты своей деятельности в протоколе судебного заседания. В случае обнаружения при судебном разбирательстве признаков преступления – установить фактические обстоятельства и дать юридическую квалификацию содеянного. В совещательной комнате при постановлении приговора разрешить все вопросы, перечисленные в статье 299 УПК РФ.

Изложенная воля законодателя может быть исполнена исключительно в результате справедливого судебного разбирательства с принципиальным соблюдением фундаментальных прав и свобод человека и гражданина.

Наряду с традиционным подходом