Замерзшая душа - Алёна Берндт

не узнать. Покосившийся забор у палисадника был убран, на его месте весёлой жёлтой краской сверкали новые резные штакетины на свежих столбах. Новая калитка была украшена купленным Варей по такому случаю синим почтовым ящиком.

На все Варины возражения, что ремонт требовался только в хлеву, поправить дверь, Степан Игнатьевич ответил, что он выполнит все работы, за которые ему оплачено заказчиком. А если у хозяйки есть возражения по этому поводу, то пусть она сама с заказчиком и разговаривает. А ему, Степану, некогда, ему надо работать. И пусть хозяйка лучше посмотрит, что нужно починить или исправить в доме, пока он, Степан, работает в её дворе.

– Варь, да что ты всё противишься! – возмущалась на подругу Лида, слушая её жалобы на излишние траты Лыкова на ремонт её двора, – Ты по его вине пострадала, так что получай компенсацию! Он к тебе пришёл, не ты к нему!

Варя пересилила себя и попросила Степана Игнатьевича обновить старую лестницу, ведущую в подпол, которая вот-вот грозила рухнуть, несмотря на хрупкий Варварин вес. Вскоре мастер закончил работу, получил от хозяйки горячую благодарность, и устную, и в виде большого горячего пирога.

А еще через пару дней у Вариного дома остановился небольшой грузовичок. Из кабины вышли двое мужчин и крикнули вышедшей на крыльцо хозяйке:

– Хозяюшка, встречай! Куда тебе животину загонять?

Так в обновлённом хлеву поселилась новая свинка, Варя назвала её Лушей. Жизнь вошла в привычное русло и прошлые неприятности почти позабылись.

Семён Лыков не показывался больше в Варином дворе, хотя она неоднократно видела, как его машина проезжала мимо них с Лидой, когда они продавали свои пирожки у шоссе. Семён останавливался неподалёку, но из машины не выходил, к женщинам не приближался, а после просто ехал дальше.

Варвара хотела было подойти, поблагодарить его, но видела, как не спускает с неё глаз кривая тётка Роза. Поэтому не пошла к машине Семёна и вообще отвернулась, стала подкидывать щепу в потрескивающий угольками самовар. У неё в тот день и так не было настроения. Проезжих было много, и хоть и покупали всё довольно хорошо, но люди были постоянно чем-то недовольны, высказывали претензии – то пирожки малы размером, то велики. То начинка несолёная, то наоборот много соли. Лида уже пару раз огрызалась на особенно злобливых, а Варя думала, что же это происходит… Время такое что ли, что люди стали такими озлобленными и хмурыми…

– Лид, а давай мы к пирожкам чай просто так наливать будем, бесплатно? – предложила Варя подруге, – Нам не накладно, а у людей может хоть настроение появится!

Так и сделали. Такая, казалось бы, мелочь, но покупатели, получающие стаканчик горячего чая к купленным пирожкам, начинали улыбаться, благодарили женщин. А у тех самих настроение улучшилось, улыбки стали шире, люди потянулись к стоящим со стаканчиками в руках покупателям, улыбающимся друг другу, громче слышался смех и разговоры.

Варя радовалась, пока не приехал на своей старой машинёшке ворчливый Захар Петрович. В этот раз он и вовсе был сердит, как никогда. Даже укоризненные уговоры своего бригадира Павла он не слушал, выдавал колкие замечания женщинам – и про пирожки, и про картошку, и про вареники и сало. Бесплатный стакан чая его не порадовал, скорее даже наоборот:

– Что, спекулянтки, расщедрились кипяток бесплатно наливать? Денег много на рабочем классе нагребли, решили часть раздать!

Старый водитель чай брать не стал, подхватил обычную свою покупку – картошку с зеленью и маслом- зло бросил на клеенку деньги и удалился к своей машине.

Лида негромко заругалась, а Варя сникла. Как-то горько стало ей от злых слов, хотя, конечно, обращать внимания на плохое настроение каждого проезжего было глупо. Но это злое слово «спекулянтки» почему-то больно ранило Варю, и она подумала, что каждый день стоять здесь стало тяжеловато для неё. И подумала, что ей снова стоит поискать себе работу в селе, или в Екатериновке, обычную и постоянную…

Воскресным утром Варя прибиралась во дворе, сегодня у них с Лидой был выходной. Алёшка еще спал, ноябрьский день дышал зимним холодом, стылую землю уже покрывал снег. Взяв вёдра, Варвара пошла в сторону колонки, намереваясь истопить баню, напарить Алёшку, который с упоением нагулялся по свежевыпавшему снегу, а к вечеру пятницы зашмыгал носом.

– Тётя Варя, а Лёшка гулять пойдет? – прибежал во двор шустрый Егорка.

– Даже не знаю, отпускать вас или нет. Алёшка зачихал, а ты, я слышу, охрип? Снег ели что ли, разбойники?

– Нет, ты что тёть Варя! Снег же грязный! Да мы ненадолго, просто до Ваньки Старостина дойдём, он нам что-то показать обещал.

– Мам, мам, можно, пожалуйста? – выскочил из дома уже полностью одетый Алёшка, – Мы недолго, туда и обратно!

– Так, стоять! – Варвара еле успела схватить сына за воротник старенькой куртки, – Во- первых, ненадолго – это значит в самом деле ненадолго, не до вечера, не когда уже стемнеет! А туда, и обратно! Иначе я всё брошу, вас найду и выпорю обоих! Понятно?

– Поняаатно, – протянули мальчишки, а сами только и поглядывали на калитку со двора.

Варя затопила баню, натаскала в баки воды, начала прибираться в предбаннике, а сама всё раздумывала над тем, где же ей поискать работу… Всё труднее становилось стоять у дороги, ноги мёрзли даже в двух шерстяных носках и валенках, всё чаще вечером она не могла уснуть от того, что ноги ломит и выворачивает.

Однако, перспективы были не ахти – комбикормовый завод загибался, работал только один цех, в Шабалино поговаривали, что завод продают в частные руки, и что с ним будет дальше никто не знал. Колхоз тоже переживал не лучшие времена, но Варя всё же решила сходить к председателю и поговорить, вдруг всё же что-то найдется… Чтобы можно было хотя бы не весь день торчать на улице.

А вот Лида была полностью довольна своим занятием. Она почти не мёрзла, в отличие от Вари, щёки её горели румянцем. Хотя Варя подозревала, что всё это от того, что Андрей, водитель из городской бригады, заглядывает к ним всё чаще и чаще, а сама Лида уже с утра начинала поглядывать на шоссе в сторону города, откуда должен показаться КамАЗ Андрея…

Стукнула калитка, отвлекла Варю от мыслей, и она услышала голос Алёшки:

– Мам, я пришел!

Лёшкины шаги быстро простучали по крылечку, стукнула входная дверь, и Варя подумала, что время уже обеденное, надо покормить сына, а там уже и баня подоспеет. Ей самой не терпелось поскорее отогреть постоянно ноющие ноги, запарить пихтовый веник, надышаться горячим