Бремя власти - Игорь Анейрин

Хранитель манускриптов поклонился.

— Четвёртым сыном Роберта I был покойный ныне Лайонел, герцог Беркли. Супругой его стала Аэроннуэн, единственная дочь Эвана Когара, второго сына. Их потомки здравствуют и поныне: Камбер, герцог Беркли, а также присутствующие здесь граф Хартворд и граф Клеймор.

— Заканчивайте уже. — Рич Беркли щёлкнул пальцами. — Я прекрасно знаю имена своих братьев, так же, как и все остальные. К чему всё это?

Ирмио наклонил голову.

— Ещё немного терпения, милорд. И, наконец, последним, пятым сыном Роберта I является мой господин Пемброк, герцог Ллевеллин, присутствующий здесь со своим сыном и наследником графом Гренгормом. Теперь, господа, вопрос: кто из названных является законным наследником короны Роберта I Даннидира?

— Так вот, откуда ноги растут! — Рич Беркли скрестил на груди руки. — Это просто, Ирмио, или как там тебя. У Роберта II и королевы Айдерин детей нет, так что право наследования переходит ко второму сыну Роберта II — Эвану, герцогу Когару. Но он давно уж умер, а из живых его сыновей имеется только Олан Хантли. Но Олан — бастард, рожденный вне брака, а потому прав на наследование короны не имеет. А потому сие право переходит к линии третьего сына, то есть к Оуэну, герцогу Эмли. Но Эмли — прокажённый старик, который умрёт со дня на день, и поэтому неудивительно, что он передал своё право своему законному сыну, а именно Роберту III Даннидиру. Вот и весь сказ.

Головы присутствующих повернулись к Хранителю манускриптов.

— Всё верно. — Граф Хантли покивал головой. — Ирмио, в чём закавыка?

Тот развёл руками.

— Закавыка называется Аэроннуэн, урождённая Даннидир, единственная законная дочь и наследница Эвана Когара и супруга Лайонела, герцога Беркли.

Всеобщее молчание было ответом на слова Ирмио.

— Объясни, — устало произнёс Ллевеллин.

— Рутвен Беркли, граф Хартворд! — Ирмио торжественно повернулся в его сторону. — Объясните, будьте добры, к кому перейдёт ваше имущество, ваш титул, ваша графская корона и все ваши права и привилегии после вашей смерти, которая, надеюсь, ещё долго вас минует?

Граф пожал плечами.

— Я должен это объяснять? У меня есть единственная дочь и наследница, Алиенора, которая по всем законам и обычаям королевства получит всё мне принадлежащее.

— Кто оспорит сказанное? — Ирмио обвёл взглядом собравшихся. — Никто. Точно так же и после смерти своего отца, Эвана, его дочь Аэроннуэн, согласно обычаям божеским и человеческим, унаследовала от него все права, ему принадлежавшие. А также, — Ирмио на мгновение замолчал, — также право на королевскую корону, и оное право после её смерти законным образом переходит к её детям от брака с Лайонелом, герцогом Беркли.

— И ещё одно. — Хранитель манускриптов опёрся обеими руками об стол. — Кто-нибудь из присутствующих здесь может объяснить мне, по какому законному праву Аэроннуэн после смерти её отца лишили герцогства Когар? И как получилось так, что земли герцогства отошли к семейству Эмли? Я думаю, никто. Но в любом случае — если можно отобрать землю, то отобрать право наследования невозможно, ибо оно передаётся с кровью. Я закончил.

Хранитель манускриптов поклонился и, пятясь задом, отошёл за кресло герцога Ллевеллина.

В зале воцарилось молчание.

— Но Аэроннуэн — женщина, — в некоторой растерянности промолвил Хантли, — а женщины не могут наследовать корону. Или… или могут?!

Герцог Ллевеллин, опираясь о стол обеими руками, поднялся со своего кресла.

— Обычай и древний закон королевства гласит: если у эорлина королевства есть несколько детей, он должен поделить своё наследство и свои титулы между ними. Если у эорлина королевства есть дети разного пола, старший сын получает старший титул, прочие земли с их титулами распределяются между остальными детьми. Если у эорлина королевства есть только один ребёнок, этот ребёнок получает всё без остатка.

— Проблема заключается в том, — продолжил герцог после лёгкой заминки, — что в королевстве Корнваллис у королей всегда имелись дети мужского пола, и никогда женщина не претендовала на корону и не получала такого права по наследству. И этот час пришёл. Мужское право традиции против женского права первородства.

— Но Камбер Беркли, который, я так понимаю, может претендовать на корону, — граф Хантли удручённо покачал головой, — он же… он же…

— В точку, — Пемброк Ллевеллин тяжело опустился на кресло. — Камбер Беркли — сумасшедший. Он старший из детей Аэроннуэн, и он — сумасшедший. По дороге сюда я сделал изрядный крюк, чтобы ещё раз убедиться в этом собственными глазами. Моего племянника кормят с ложки, он ходит под себя, а на ночь его цепями приковывают к кровати. Он даже не почти мёртв, он уже мёртв. Рутвен, Рич, простите за прямоту.

— Постойте… — Фульк Гленгорм поднялся с места и встал рядом со своим отцом, — а как же… — он запнулся, набрал в грудь воздуха и выдохнул. — А как же Бремя Власти? У Роберта III есть Бремя?.. Ведь только обладатель Бремени может стать подлинным королём Корнваллиса! И только истинный король может взять его в свои руки!

Бланка придвинулась к своей подруге.

— Леа, а что такое Бремя Власти?

— Понятия не имею. — Алиенора пожала плечами. — Какой-то древний артефакт, что-то вроде скипетра, что ли. Я плохо слушала уроки Миртена. Он всегда на меня сердился.

Ллевеллин покачал головой.

— Неизвестно. Бремя Власти давно никто не видел. Роберт II уже давно передал его Эвану Когару. Роб знал, что у него не может быть детей. А потом Бремя пропало. Может быть, Эван взял его с собой за Стену и Бремя сгинуло вместе с ним? А может, и не взял. Если оно у Роберта III Даннидира… Тогда не знаю…

Молчание вновь повисло над столом.

— Рутвен! Рутвен Беркли! — Герцог хлопнул ладонью по столу. — Ты слышал всё сказанное? Тебе решать.

Граф Хартворд сидел, опершись об стол обеими руками и глядя в точку перед собой. Подняв голову, он медленно обвёл взглядом всех собравшихся.

— Война или мир, — глухо произнёс он. — Мир, когда все будут показывать пальцами в спину Рутвена Беркли, у которого безнаказанно отобрали наследство. Или война, когда все будут винить меня в начале кровопролития. Мир или война.

Он тяжело поднялся со скамьи.

— Мы должны решить всё до отъезда в Лонхенбург. Я должен решить. А сейчас, господа, самое время смыть с себя дорожную пыль. Через два часа я жду всех к вечерней трапезе, во время которой мы не будем говорить о делах.

— Дядя. Братья, — граф сделал небольшой поклон и вышел из залы.