Интимная жизнь английских королей и королев - Найджел Которн

Страсть, которую король испытал в юности, вспыхнула с новой силой. «Мадам Мазарини осталась весьма удовлетворенной беседой с королем Англии», — писал французский посланник. Действительно, Карл немедленно предоставил Гортензии апартаменты, где некогда обитала леди Каслмейн. Впрочем, прибытие очередной любовницы-иностранки отнюдь не было встречено всеобщим одобрением. Как писал один современник:

Француженок при короле не счесть,И все горазды сладко пить и есть.

Нелл Гуин, напротив, выражала свое полное одобрение. Она надела черное платье, изображая траур по неосуществленным надеждам Луизы. Из уст в уста ходил такой стишок:

Барбара сбежала и в постель попала,Нелл же позабыта навсегда,У старой Мазарини нет зубов в помине,И Луиза не годится никуда.

Роман Карла с Гортензией оказался бурным, но недолгим. Король старел, а Гортензия была слишком требовательна. Когда в Лондоне объявился молодой принц Монако, стало ясно, что Гортензия нашла себе нового любовника.

Луиза также раскинула свои сети вне королевской спальни. Карл застал ее с новым ухажером — «явившись несколько неожиданно для них, он увидел больше, чем хотел бы видеть».

Вскоре Карл понял, что Луиза значит для него больше, чем любая другая из его любовниц. «Король стал часто целовать ее прилюдно, чего ранее никогда не делал», — писал епископ Бернет. Тем не менее послеобеденное время Карл по-прежнему проводил с Гортензией, а вечера — в обществе своей милой Нелл.

Несмотря на очевидное соперничество, эти три женщины вполне ладили друг с другом, имея общую страсть к карточной игре. Рассказывают, что за один день Гортензии удалось выиграть у Нелл пять тысяч фунтов и у Луизы — восемь тысяч. Брезгливая Нелл нередко жаловалась на неопрятность своих партнерш по картам. Французскому послу она сказала, что у Луизы несвежее белье, а Гортензия вообще такового не носит. Дабы пояснить свою мысль, она приподняла собственные юбки и продемонстрировала послу белье безупречной свежести и чистоты.

Луиза спала с марокканским послом, а Гортензия завела сразу несколько любовников. Когда один из них был убит на дуэли, она заявила, что уйдет в монастырь. Эта перспектива весьма позабавила короля. Верной ему оставалась только Нелл.

31 января 1685 года Джон Ивлин так писал о дворе Карла, доживавшего последние дни: «Мне никогда не забыть сказочной роскоши и вульгарности, поглощенности азартными играми и растленности, в целом — полнейшего забвения заветов Господа нашего; все это предстало перед моим взором: король забавлялся со своими любовницами — герцогинями Портсмутской, Кливлендской и Мазарини, а в это время два десятка придворных и прочих беспутных персон за большим столом играли в бассет[34], причем в банке было не менее двух тысяч золотом. Два джентльмена, стоявших рядом со мною, пораженные возмутительной сценой, заметили, что, по их мнению, конца этому не предвидится. Однако уже через шесть дней все обратилось в прах».

Карл скончался 6 февраля 1685 года. На смертном ложе он умолял своего брата Якова «не дать бедной Нелл умереть с голоду». Он также предсказал — и предсказание это сбылось, — что брат его «утратит корону из-за неистовой приверженности к дешевым шлюхам». Король укорял Якова, поскольку тот, в отличие от Карла, знался с «самыми уродливыми и непотребными девками».

Несмотря на подхваченную от короля венерическую болезнь, Луиза прожила еще пятьдесят лет. Она купила небольшое поместье во Франции, но основную часть своего состояния промотала. Яков II выплачивал ей небольшое содержание, позже Луизе стал помогать и Людовик XIV. Пенсию за «великие заслуги перед Францией» даровал ей и регент герцог Орлеанский, известный тем, что окружил себя сотней необыкновенно уродливых любовниц. Выслушав укоры своей матери на этот счет, герцог ответил: «Ах, матушка, ночью все кошки серы».

Голодать Нелл не пришлось, хотя кредиторы чуть было не засадили ее в долговую тюрьму. Выручил ее Яков. Карла II она пережила всего лишь на два года и скончалась совсем еще молодой, так и не взяв любовника после смерти короля. Одному молодому человеку, добивавшемуся ее любви, она ответила, что никогда не «положит пса туда, где лежал олень».

Из двадцати шести живущих ныне в Англии герцогов пятеро являются прямыми потомками Карла II и его любовниц. Кроме того, благодаря его внебрачным связям мы имеем несколько маркизов и графов.

Хотя Карл II, бесспорно, являлся бабником без стыда и совести, его деятельность на этом поприще бледнеет по сравнению с подвигами его брата Якова. Как-то раз Карл сказал французскому послу: «Мне трудно поверить, что в мире найдется два человека, которые любят женщин больше, чем вы и я, но мой брат, при всем своем благочестии, нас в этом превосходит».

Младший брат Карла Яков, герцог Йоркский и будущий король Яков II, бежал во время гражданской войны[35] из Карисбрукского замка[36], переодевшись девочкой. Оказавшись за границей, Яков разделял сладострастные устремления короля, но в отличие от брата полагал более важным количество, а не качество. Карл предположил, что безобразные любовницы брата — это епитимья, наложенная на Якова священниками ради спасения его души.

Во время долгого изгнания Яков пытался вести переговоры о браке с наследницей герцога де Лонгвиля. Переговоры закончились неудачей, и Яков тайно обвенчался с Анной Хайд, дочерью лорда-канцлера короля Карла, которая была фрейлиной его сестры Марии. Когда в период Реставрации они вернулись в Англию, Анна уже носила под сердцем дитя Якова. Чтобы беременная Анна могла занять подобающее ей законное положение, они с Яковом прошли через общепринятую брачную церемонию. Описывая это событие, Сэмюел Пипс приводит замечание, сделанное графом Сэндвичским: «Сначала обрюхатить девку, а потом на ней жениться — да это все равно что наложить в собственную шляпу, а потом надеть ее на голову».

Когда отец Анны, пуританин, весьма строгий в вопросах морали, узнал о скандале, он потребовал, чтобы его дочь была немедленно заключена в Тауэр, где ей следовало ожидать суда и казни. Яков же в свою очередь категорически заявил, что, если Анна не будет официально признана его супругой, он покинет Англию и никогда более не вернется.

Положение Якова осложнилось, когда вдова Карла I Генриетта-Мария и ее дочь Мария, носившая в то время титул принцессы Оранской, единодушно высказались против этого брака. Мария заявила, что никогда не сможет принять в качестве невестки служанку, чье место было «за креслом своей госпожи». Мать и дочь спешно прибыли с континента, стремясь не допустить, чтобы «корона претерпела подобное бесчестье».

Встав перед угрозой раскола семьи, Яков заколебался. Заурядная внешность Анны и ее незавидная приземистая фигура отнюдь не стали лучше в результате беременности, и он принялся ухлестывать за юными красотками, которые с началом Реставрации в изобилии слетелись ко двору. В то же время целых пять друзей Якова как нельзя более кстати стали претендовать на отцовство. Один из них, Гарри Киллигрю, сказал, что он «улучил момент в некоем домике над водою, предназначенном вовсе не для любовных ласк». По его словам, этот домик — попросту говоря, уборная — служил местом многих свиданий. Другой самопровозглашенный любовник, сэр Чарльз Беркли, выразил согласие жениться на Анне, дабы спасти Якова от супруги, которая была «до такой степени его недостойна». В довершение всего сам Яков стал отрицать, что некогда сочетался браком с этой женщиной.

22 октября 1660 года Анна родила хилого, болезненного мальчика. Во время беременности она упрямо повторяла, что Яков является ее супругом и отцом ребенка. В конце концов над нею сжалился король. Он потушил скандал, повелев Якову «расхлебывать заваренную им кашу и жить с той, которую сделал своей женой». Пятеро друзей герцога Йоркского были вынуждены отказаться от ложных заявлений об отцовстве, и 21 декабря 1660 года Яков публично признал свой брак. Через три дня принцесса Мария умерла от оспы, успев выразить сожаление за свои слова о бывшей фрейлине. Лишь королева-мать Генриетта-Мария осталась непреклонной. Если Анна когда-либо ступит в Уайтхолльский дворец, заявила королева-мать, она немедленно покинет его через другую дверь и никогда более туда не вернется.

Впрочем, в конце концов и Генриетту-Марию заставили признать брак Якова и Анны. 1 января 1661 года она согласилась принять у себя Анну, сказав ей, что та с самого начала пришлась ей по сердцу. Раскол в королевской семье был, таким образом, ликвидирован, а Яков и Карл получили возможность и далее вести все ту же распутную жизнь.

Яков быстро заслужил репутацию «самого незащищенного от женских взглядов мужчины своего времени». Хотя он и был женат, он все же «полагал, что имеет право изредка позволить себе непостоянство».