Эрик Булатов рассказывает. Мемуары художника - Эрик Владимирович Булатов

вообще я не разбирался в этом совершенно, потому что продуктами занималась мама, она же и готовила. Я даже не помню, что я ему ответил. Но ответил. Сейчас понимаю, что обидел его, ведь он очень рассчитывал на то, что мы таким образом расплатимся с ним. Получилось, что мы себя повели нехорошо…

А с другой стороны, случались и очень благоприятные ситуации. Вот, например, в Новгороде церкви оказались закрыты. Там шли реставрационные работы, а нам, конечно, хотелось посмотреть Феофана Грека, это было самым важным. У молодой женщины, заведовавшей реставрационными работами, были ключи от всех церквей. Невероятно, но мы получили эти ключи и смогли все посмотреть. Мы излазили эту замечательную церковь, расписанную Феофаном Греком, посмотрели росписи плафона. Там была голова, огромная голова Иисуса Христа, грозная такая. На нее просто страшно было смотреть: ведь она смотрит прямо на тебя. Рассказывали, что кто-то из наших реставраторов там чуть ли сознание не потерял. И мы все это излазили, взбирались по лесенкам, вблизи рассмотрели. Самое главное достижение во всей поездке.

Очень сильное впечатление произвел Изборск. Старые крепости. В них была такая мощь и вместе с тем какая-то грусть, потому что они были полуразрушены. В соединении мощи с разрухой звучала пронзительная нота. Во всяком случае, на меня тогда это очень подействовало. Но дальнейшие впечатления уже не были такими острыми. На корабле у нас были самые дешевые места: спали мы на палубе. Никто ничего не воровал, да и красть было нечего. Абсолютно. Так что мы вот таким образом проплыли, не заплатив почти ничего. Нам хватило оставшихся небольших денег до конца путешествия.

Во время движения по каналам пароход постоянно останавливался, потому что для сохранения уровня воды перекрывали плотину. В конце концов добрались до Кижей. Кижи – самое прекрасное, наверное, что было не только во время первого путешествия, но и вообще, думаю, во время всех дальнейших наших поездок я уже ничего подобного не видел. Стояла золотая осень, синяя вода на озерах, голубое небо, оранжевые, желтые деревья и черные ели. Мы много рисовали. Блаженствовали. И сторож в деревне показал нам коллекцию икон.

В дальнейшем все наши путешествия тоже происходили за наш счет. Мы не обращались ни к кому ни с какими просьбами, ни за какой помощью. Но как-то всегда получалось хорошо. Возникали и очень серьезные институтские поездки, правда, немного туристические. Были среди них и две морских.

Путешествие на Север

Поездку из Архангельска во Владивосток Северным морским путем организовывал институт. Нужно было договариваться с морским флотом и получать соответствующие документы. В это путешествие, конечно, всех желающих взять не могли. В СССР было построено три ледокола: «Обь», «Енисей» и «Лена». Корабль, на котором мы плавали, – знаменитая «Лена». Для нас это была летняя практика. «Лена» смогла принять только шестерых человек вместе с Исааком Михайловичем Лейзеровым, преподавателем живописи и специалистом по морским темам. Маринист, имевший морские связи, он и организовал обе наши поездки.

Отбирали так. Просто смотрели, кто, как им казалось, подходит, кто способен на быструю реакцию, на рисование с натуры. Попадали прежде всего те, кто учился на отлично. Группа всегда делилась на местную институтскую аристократию и остальных, попроще. В комиссию входили наши преподаватели Дементий Шмаринов, который был председателем МОСХ, и Петр Смолин. Директор и все институтское начальство принимали решение.

Северное путешествие получилось достаточно комфортабельным. Втроем мы занимали одну каюту. Из Архангельска во Владивосток вышли летом, поскольку зимой вообще невозможно двигаться. Наши мощные реки – Обь, Енисей и Лена – в летнее время выбрасывают в Северный Ледовитый океан колоссальное количество теплой воды, поэтому ледяной океанский покров отступает от берега. Получается канал между ледяным океаном и сухим берегом. На этом основывались все северные путешествия. Но с появлением ледоколов появилась возможность врубаться в этот ледяной панцирь и идти дальше на Север. На одном из ледоколов оказались и мы.

Началось сражение между кораблем и льдами, и мы попадали в ловушки, из которых не могли выбраться. Самолеты нам помогали, они сверху следили, куда движется лед. Но вынужденные остановки во льдах давали возможность посмотреть что-то интересное. Например, увидеть белого медведя, подошедшего совсем близко к нашему кораблю. Видели северную весну, сразу сменявшуюся осенью и зимой. Северные цветы безумно красивы и трогательны.

Самое серьезное началось, когда мы добрались до Чукотки. Мы оказались среди чукчей, их яранг, оленей, собак, прямо там внутри. И все это можно было рисовать, и они с удовольствием позировали. Женщины развешивали рыбу для сушки на зиму прямо как белье. И олени подходили к нам, смотрели с любопытством. Дома мы осматривали снаружи, так как внутри из-за отвратительного запаха долго не выдержишь. И к тому же там такие вещи попадались, от которых можно было действительно потерять сознание. Как-то раз я вот так зашел в одну ярангу – пригласили, неудобно отказываться, да и мне интересно. Вошел, а там внутри абсолютно темно после яркого солнца. Потом, конечно, когда глаз привыкает, кажется уже не так и темно. А сначала просто чернота. И вот в этой черноте я вижу, как зажглась спичка, кто-то подносит эту спичку к своему лицу, а носа нет. Вместо носа дыра. Это женщина закурила. На Севере сифилис тогда был почти поголовный, потому что там практиковался обмен женами, коллективная собственность и многоженство.

Как-то раз я попал в ярангу. Домик не домик, из фанерок, из каких-то кусочков состряпан. Не поймешь, что это. Но оказалось: зимний дом. Как они там зиму жили, не знаю. Вонища страшная и жуткая грязь. Грязная посуда, все грязное. Понятно, что есть ничего у них нельзя. Остается только водку пить. Вот водку можно, это не опасно. Я довольно долго рисовал снаружи этот домик. И они меня стали приглашать войти внутрь. Пришлось войти, чтобы не обижать хозяев. Такие возникали увлекательные контакты с местным населением.

Первый большой настоящий город на дороге – знаменитый Магадан, столица Колымского края. Город как город, люди ходят, что-то копают на улицах, строят новые дорожные покрытия. Только смотришь, копают они, копают, а вокруг стоят солдаты с ружьями. Охрана. А все они на самом деле арестанты. Тяжело. Я чуть там не застрял. Пошел в ресторан поесть. И прибежали за мной ребята: Лейзеров договорился с другим танкером, который нас отвезет прямо во Владивосток. А наша «Лена» должна была идти не во Владивосток, а куда-то на Восток, на острова и, может быть, даже в Америку. Мы должны были срочно