Под каменным небом. В глубинах пещер. Том IV - Николай Иванович Сладков

шаровары «в крапинку». Тем временем Владимир Васильевич ловко подтягивается на руках и оказывается в нише. С его помощью поднимаются и остальные. Пятнадцать свечей, сбившись в кучу, освещают спокойное лицо руководителя и бледные, натянутые лица юных туристов. Разрядку вносит замыкающий — Боря:

— Братцы, что вы хвост-то поджали? «За трусость» у нас не дают медали. Марш вперед — Хозяйка ждет!

Шутка, сказанная вовремя, — чудесная вещь! Ребята улыбаются и уже с легким сердцем отправляются в путь. Ни узкие, неприятно скользкие и холодные щели, ни грязный, усеянный неровностями пол, ни коварные выступы низкого потолка не кажутся теперь такими опасными, как сначала. Препятствия преодолеваются четко и без всякой растерянности — первого врага спелеологов.

Этаж за этажом развертываются перед следопытами новые ходы, раскрываются диковинные зрелища: арки висячих, звенящих при постукивании «мостов», окаменевшие водопады и причудливые столбы сталагмитов. Наконец, Соединительный ход делает особенно крутой завиток и приводит к яме — несомненно слепой. Все разочарованы, но руководитель не теряет бодрости духа:

— Поздравляю вас с первой, самой легкой частью пути! Теперь дело будет серьезнее. Видите яму? Перед ней останавливаются многие, считая, что здесь конец. Проверим, так ли это?

Владимир Васильевич прыгает в яму и помогает другим. Затем продолжает:

— Мы на дне бывшего озерка, вроде того, из которого сейчас выбегает подземная речка в конце Грибоедовского коридора. Раньше она протекала и здесь, через сифон... А что это за штука? Смотрите!

Молчание сменяется хохотом. Да и как удержаться при виде степенного Владимира Васильевича, втискивающего себя в немыслимо узкую щель! Смех вспыхивает с новой силой, когда от руководителя остаются одни лишь ноги, болтающиеся самым нелепым образом. Но когда исчезают и они, все затихают. Только теперь, прислушиваясь, они замечают гнетущую тишину в этом царстве каменного безмолвия. Время словно приостанавливает свой бег, и минуты тянутся долго как никогда. Кое-кто начинает оглядываться...

— Владимир Васильевич! Вла-ди-мир Ва-си-лье-вич!

В ответ раздается неясный гул.

Костя и Боря переглядываются. Последний решает идти на поиски. Никому не смешно, когда в страшной щели исчезает и он. Костя командует:

— В целях экономии тушите свечи, кроме одной!

При тусклом свете еще страшней. Ребята ближе жмутся друг к другу и стараются не глядеть в темноту. А тут удружила вертушка Лена: махнула рукой и погасила последнюю свечу. Все закричали: кто со страху, а кто просто так. На этот раз их голос услышан: в щели появляется слабенький свет и взлохмаченная голова Бори (он потерял кепку).

Ребята облегченно вздыхают. Затем, не колеблясь, лезут за Борей — сначала немного кверху, а потом куда-то вниз «в тартарары». Владимир Васильевич, закончив разведку, спокойно поджидает в том месте, где штопор Соединительного хода принимает вертикальное направление, ввинчиваясь в толщу известняка. «Колодец» оказался не столь уж трудным: в его стенках есть и выступы для рук и ямки для ног. Указывая их или просто подсаживая на руках, руководитель помогает ребятам подняться. Беспокоит его один — толстяк Балабанов. Он застрял уже в первом сифоне, да так, что одному пришлось тянуть его за руки, а другому — подталкивать в пятки.

Из колодца побледневшего Митю тащат всем коллективом веревкой. Боря при этом напевает: «Э-эй, ухнем!.. Э-эй, ухне-е-е-ем!»

Наконец, все наверху.

— Сейчас мы находимся в Провальном зале, в который пролезли через эту, более крупную «ноздрю»... Отсюда — помните модель — идут три хода в «Терем Хозяйки». Где лучше идти?

— Где труднее! — как сговорившись, кричат ребята.

— Смотрите, Владимир Васильевич, снова три фамилии и стрелки с надписью «вниз» и «вверх». Вот где нужно идти.

— Ты настоящий следопыт, Боря. Все замечаешь раньше других. Смотрите все: перед вами пример маркировки, которая, вероятно, спасла жизнь не одному человеку. С пещерами шутки плохи!

— Может, и смеяться нельзя? — забеспокоился Митя.

— Крымские землетрясения надежно проверяют прочность и потолков и стен по нескольку раз в году.

— А почему все стенки сырые?

— Соединительный ход похож на холодильник, через который от Верхнего коридора к Нижнему проходит постоянный ток теплого воздуха, насыщенного парами поды. Проходя по гигантскому «змеевику» хода, пар охлаждается и образует росу. Смотрите, как она сверкает в лучах фонарика, словно алмазы.

— И знаете что, ребята, — уже на ходу продолжает руководитель, — эти «алмазы» — настоящая драгоценность для жителей Крыма! Ведь многие из них не догадываются, что утоляют свою жажду... росой. Между тем влага, конденсируемая в пустотах яйл, дает в общей сложности огромное количество питьевой воды. И что ценнее всего, такая влага не только неиссякаема, но ее становится тем больше, чем жарче и засушливей лето... Вот почему в крымских горах есть удивительные источники — с минимальной водосборной площадью, но не пересыхающие даже тогда, когда два или три месяца подряд не выпадает дождей.

— Владимир Васильевич, окно с большим сквозняком! — кричит направляющий.

— Стоп, ребята! Складывайте ненужные вещи, дальше наш путь, после визита в «Терем Хозяйки», лежит через Ветровое окно... Попробуйте подержать в нем свечи. Видите, как задувает? Вот почему в прошлом Верхний коридор именовали Иель-коба, то есть Ветряная пещера.

В «Терем» съезжают по крутому, скользкому желобу, кто на подметках, кто на боку, а кто и на «пятой точке». Очутившись в обширном зале, следопыты поднимают изрядно сгоревшие свечи и ахают: в правом ответвлении зала открывается такая красота, что и впрямь «ни в сказке сказать, ни пером описать»!

...Высокая ниша с купольным перекрытием свода вся так и искрится от колеблющихся огоньков свечей. Розовые и красные пятна покрывают белые, сверкающие, как снег, стены. Стройные, изящные колонны перемежаются массивными и словно облитыми глазурью «идолами» сталагмитов. Над ними свешиваются с потолка еще более блестящие многокрасочные сталактиты, словно свечи, повернутые вниз...