Вечерние огни - Афанасий Фет

63 Говоря о смертности и недолговечности всего человеческого, Гораций словом "Нептун" заменяет на одну из блистательных работ Августа или, лучше сказать, Агриппы, который в 717 году, соединив каналами Авернское озеро с Лукринским и последнее с морем, образовал, таким образом, превосходную гавань, славившуюся в Италии под именем Юлианской, — в честь Юлия Цезаря.

64 Говоря об этой гавани, Гораций прибавляет: "создания смертных погибнут". Пророчество поэта сбылось в 1538 году. Землетрясение превратило Лукринское озеро в болото, заросшее тростником.

74 Эпический гекзаметр.

75 Гораций относительно происхождения элегии придерживается мнения Аттиков, согласно которому, элегия первоначально выражала только жалобу; и только впоследствии стала выражать все нежные чувства, хотя бы и радостные, самобытным и сладостным размером гекзаметра, перемежающегося с пентаметром. Краткою названа элегия не столько сравнительно с большим объемом, сколько по отношению к высокому строю эпоса.

78 Изобретателем ямбического размера и беспощадного рода сатиры, получившей название ямбов, считается Архилох. Беспощадными названы его ямбы вследствие предания, по которому фиванец Ликамб обещал Архилоху руку дочери своей Необулы, но, не сдержав слова, подвергся жестоким сатирам поэта. Предание продолжает, что Ликамб, преследуемый ямбами, повесился вместе со своими дочерьми.

80 Сокки и котурны стоят вместо комедии и трагедии. Сокки — низкие башмаки для комических актеров; котурны — высокие пурпурного цвета полусапожки для трагических актеров. Их носили на очень высоких подошвах, чтобы насколько возможно увеличить рост полубогов и героев.

83 Струнам, т. е. лирическому роду поэзии.

88 Стыдно пускаться в пляс неумелому, но учиться плясать не стыдно.

91 Трапеза Тиеста часто служила содержанием для трагических писателей, равно как и все Танталиды. Тиест, сын Пелопса, прижил детей с женою брата своего Атрея, который за пиршеством из мести накормил этими детьми своего брата и их отца Тиеста.

94 В комедии Теренция Хрем осыпает ругательствами сына своего Клитифона за расточительность в отношении к любовнице.

96 Телеф, сын Иракла, раненный копьем Ахиллеса, мог только от него и получить исцеление и вынужден был с этой целью предпринять странствие из Мизии в Элладу. Пелей, отец Ахиллеса, в юности в сообществе брата своего Теламона убил сводного брата своего Фоку, за что оба изгнаны отцом из родины (Эгины).

113 Гораций преднамеренно противополагает почетному выражению "всадники" заимствованное комическое слово: реdites — пехотинцы, вместо: "простонародие".

114 Хотя в тщательно пересмотренном по Бонду парижском издании 1855 года и стоит: "Davusne loquatur" "Дав говорит ли" — но мы в нашем переводе решились последовать тексту Ореллия, предлагающего читать: "divusne ioquatur" "бог говорит ли" по следующим соображениям: Гораций только что говорил о трагедии, и как-то странно вдруг увидать имя комического слуги Дава, тем более, что это же самое имя повторяется в ст. 237 нашего письма. Несогласные с нашим чтением, могут по желанию заменить слово "бог" словом "Дав", благо русский язык так же мало страдает от этого варианта.

118 Изнеженный ассириец в противоположность суровому колхийцу.

120 Выводя многоразличные сюжеты для трагедий, Гораций с обычною быстротой и ловкостью наделяет известные имена типическими эпитетами. Нечего говорить, как верно намечен характер Ахилла. Говоря о Медее, Гораций, вероятно, имел в виду трагедию Эврипида, где она обрисована такою. Ино, дочь Кадма, от преследований мужа своего Атама бросилась вместе с сыном своим Мелицертом в море. Жрица Ио, любовница Зевеса, превращенная в корову, не могла укрыться от уязвлений овода, напущенного на нее Герой. Иксион, царь Липатов, убийца тестя своего Деионея, дерзнувший оскорбить своим искательством Геру, казнится за это в царстве теней на огненном колесе.

128 Указав на необходимые условия самобытного творчества, Гораций ставит на вид драматическому писателю, в свою очередь, затруднения на пути воспроизведения общеизвестных типов, если только автор, не ограничиваясь пошлым и рабским подражанием, захочет выразить свой личный взгляд на известные лица или события.

132 Под словом "круг" Гораций, намекая на избитую, изъезженную арену цирка, имел, главным образом, в виду мало способных циклических поэтов, бездарно исчерпывавших предания известного круга: Троянской войны, Одиссеи и т. п. Гораций именно советует предоставлять фантазии большую свободу и не стесняться этим кругом (orbis сусllcus) из опасения дойти до несообразностей, из которых даже стыдно будет выбираться на торную дорогу.

136 Поэт должен быть осторожен и скромен в обещаниях. Примером противного служит заносчивый циклический поэт, которого Гораций клеймит стихом о горе, родившей мышь, вошедшим в пословицу.

141 Три первые стиха "Одиссеи" Гораций переводит двумя стихами.

143 Гомер, подобно природе, переходит от менее ярких явлений к более резким и выдающимся. Антифат, царь людоедов Листригонов. ("Одиссея", X, 106).

146 Мелеагр, брат Тидея, отца Диомеда, трагически погиб от руки матери Алтеи. По свидетельству схолиаста, циклический поэт Антимах начал свое повествование со смерти Мелеагра и таким образом растянул оное до уродства, Гомер не начинает своей поэмы и со дня рождения виновницы войны Елены, происшедшей вместе с Клитемнестрой из одного из парных яиц Леды, тогда как братья их Кастор и Полидевк вышли из другого.

150 Нельзя не указать тем художникам на это капитальное замечание Горация. Только для бездарности все кажется одинаково легко. Для невежды какая-нибудь крапива — дрянь и только ботаник — мыслитель видит ее красоту и неизъяснимую тайну ее жизни.

154 При конце действия (акта) сцена отделялась от зрителей занавесом (aulaeum), который не спускался, а поднимался снизу вверх. Если пьеса не нравилась, то зрители удалялись; в противном же случае ожидали спуска занавеса, т. е. начала следующего акта.

155 Нынешняя декламация актеров была у древних пением под звук инструмента и певец-актер, кончивший роль свою, просил у зрителей рукоплесканий.

156-178 Истинно мастерская характеристика различных возрастов человека может служить нагляднейшим примером вечности искусства. 2000 лет как не бывало! Все до малейшей подробности верно и теперь, и останется таким, пока будут существовать люди.

175 "Лета прибывают, — говорит схолиаст, — до 46-го года человеческой жизни; с этого времени они начинают убывать". Такое сравнение взято, очевидно, с прибавления и уменьшения дней в годичном обращении. Отсюда и французский оборот: un homme sur son retour.

179 Правило для употребления двойственного элемента драмы, наглядного действия и рассказа. Не должно выводить на сцену тривиального и возмутительного.

185 Медея, мстя неверному Язону, убила двух своих детей (Меда и Мермера).

186 Атрей см. примеч. к ст. 91.

187 Прокна и Филомела — дочери афинского царя Пандиона. Филомела пожелала навестить сестру свою Прокну, бывшую замужем за фракийским царем Тереем. Терей, взявшийся проводить невестку, дорогой обесчестил ее и отрезал ей язык. Когда преступление открылось, то боги превратили Терея в удода, Филомелу в соловья, а Прокну в ласточку. Поэты смешивают превращения сестер, заменяя одну другою. Кадм с женой Гармонией, превращенный в дракона или змея. Два последние превращения могут выйти на сцене только балаганным фарсом.

189 Естественно-художественный размер драмы: 5 актов: "Deus ex machina" должен появляться только вследствие внутренних законов действия. На сцене не должно быть разом более трех говорящих лиц. Место четвертого лица занимает хор, который не должен петь ничего, не идущего к делу. Прелестное указание на высокое признание жречески-религиозного хора.

200 Который, хотя и знает будущий исход событий, тем не менее должен благоговейно хранить тайну и любовно относиться к добрым угнетенным.

202 Хор и между действиями не покидал театра, а под звуки флейты (имевшей первоначально только четыре скважины) предавался с пантомимами лирическому пению, состоявшему из строфы, антистрофы и эподы.

210 Так все велось скромно, в строгих границах приличий, пока завоевания не увеличили в столице массы населения и богатств. Тут уже начался прогресс и как говорит схолиаст: "Ни нравы, ни законы уже не запрещали" напиваться в праздники (nec more jam nec lege id vetante), а люди стали невозбранно (impune) целый день "домашнему гению вином угождать" — попросту: пьянствовать. Такая распущенность нравов отразилась и в искусстве, которое стало угождать многочисленным посетителям из необразованных поселян.