Кей Дач. Трилогия - Сергей Лукьяненко

— Его ты тоже убил?

— Ты что, Артур? Редгар научил меня всему. Стрелять, метать ножи, не закрывать глаза, когда стреляют в тебя. Потом сказал, что цирк для меня — лишь этап. И заставил работать с Дианой, своей подружкой, воздушной гимнасткой. Мне нравилось… пока она не сломала шею. Я прошел всех артистов — хоть понемногу, но был со всеми. Наши клоуны, Яцек и Нарик, дали мне больше, чем десяток психологов. И при этом ни разу не уложили в свою двуспальную кровать, хоть и были голубее голубого. Я знаю, как выглядят звери, готовясь к атаке, и как можно отбиться от пси-мутированного тигра. За это спасибо Джассану, нашему единственному мршанцу. Он же научил меня разбираться в винах…

Кей замолчал.

— Ты не любишь детей, потому что у тебя не было детства, — безжалостно сказал Артур. — Ты завидуешь им. Ты считаешь, что сильнее зависти женщин к мужчинам — зависть ребенка ко взрослому. И постоянно ощущаешь себя объектом ненависти.

— Да.

— Тогда спрашивай ты.

— Это трудно — пытаться быть взрослым, но оставаться ребенком?

— Конечно, Кей.

— Давай спать, Артур Ван Кертис. — Кей спрыгнул на землю. — Забирайся в кабину и закрой дверь. Кресло широкое, а климатизатор я включил.

— А ты?

— А я поищу другой комбайн. Спокойной ночи.

6

Когда Артур проснулся, Кей уже разогрел завтрак. Кроме того, он вывел из ряда один комбайн, установив его напротив двери. Артур скептически поглядел на несуразный агрегат — барабанная фреза спереди, четыре огромных колеса, автопаковщик сзади. Корпуса как такового не существовало — все агрегаты были на виду. Болтающаяся на тонких опорах кабина выглядела какой угодно, но только не надежной.

— Не сказал бы, что это удачная идея, — беря свою порцию, заметил Артур.

— А лучшей нет. — Кей придирчиво осматривал колеса. — Скорость до сорока пяти километров в час — и это в рабочем режиме. Энергозапас почти полон. Как выспался?

— Как дома.

— А я замерз. Климатизатор барахлил, наверное.

Они покончили с завтраком и забросили сумку с остатками консервов в кабину. Кей вручил Артуру лазерную винтовку — никелированный агрегат с громоздким боковым магазином, велел:

— Лезь в кабину.

Из стеклянного пузыря Артур наблюдал, как Кей открыл дверь, постоял немного и громко произнес:

— Красота-то какая! Дождь кончился, роса улеглась… Как бы жнивье не взопрело, сынок!

— Кей, я просил тебя не называть меня «сынок»!

— Хорошо, сынку, — карабкаясь в кабину, сказал Кей. — Молотить пора, верно? Подвинься.

Глаза его возбужденно поблескивали. Артур растерянно вылез из кресла, уселся на пол кабины. Кей положил руки на рычаги.

— Учись, в жизни все пригодится…

Комбайн взревел и, разбрызгивая лужи, выкатился из ангара. Кей засмеялся. Колючие злаки тянулись до горизонта.

— Застоялись хлеба, не находишь?

— Это не пшеница, Кей.

— Я знаю, Артур. — На мгновение лицо Кея утратило дурашливое выражение. — Озноб, эйфория… дальше пойдут галлюцинации. Это дум-вирус. Поехали!

Фреза взвыла, опускаясь к земле, и, протаранив изгородь, комбайн покатил через поле. Сзади зачавкал паковщик, ритмично выкидывая пластиковые мешки с прессованной травой.

— Сколько у тебя времени? — тихо спросил Артур.

— Часа три. Потом период немотивированной агрессии и паралич сердца. Я попытаюсь довезти тебя, малыш.

Почти час они ехали молча. Артур смотрел в окно, держа на коленях винтовку, Кей напевал фривольные песенки, потом спросил:

— Чего они хотели?

— Кто?

— Эти люди… на лошадях… в шапках с синими звездами…

— Я никого не видел, — пряча глаза, ответил Артур.

— А-а… Если я назову тебя Лешкой, стреляй. Хорошо?

— Обещаю.

Два раза Артур видел в отдалении столбы дыма. Временами Кей рулил, объезжая что-то или преследуя кого-то невидимого. Артур молчал.

Потом их попытались остановить. Небольшая толпа вооруженных мужчин — быть может, тех самых, что встретили их у выхода, — открыла по комбайну огонь.

— Град, — сухо заметил Кей. Артур так и не понял, острит он или искаженное сознание уже не воспринимает реальность. Комбайн описал вираж и направился на толпу. Приоткрыв дверь, Артур начал стрелять из винтовки — у нее была отличная скорострельность и объемистый магазин.

— Никакая непогода не помешает мне собрать свой последний урожай, — заявил Кей, когда пули защелкали о кабину. Стекло притворялось броневым, покрываясь трещинами, но не капитулируя. И Кей довел жатву до конца, после чего лег на прежний курс. Пластиковые мешки в контейнере давно кончились, и перемешанная с травой плоть хлестала из комбайна чудовищным людоедским фаршем.

— Очень показательно, что тебя даже не тошнит, — заметил Кей, поглядывая на Артура. — Стоило бы убить твоего папашу, но это невозможно.

Артур не понял.

Они пронеслись по окраине Китежа мимо пылающей деревянной церкви, мимо размолотых артиллерией домов и заботливо укрытых чехлами памятников. Памятников было много.

— Народ, не помнящий прошлого, обречен, — прокомментировал этот факт Кей. — Наш народ — бессмертен.

Когда впереди показались башни космодрома, Кей глухо спросил:

— Перемахнем через реку, как считаешь?

— Перемахнем, — глядя на приближающуюся ленту шоссе, согласился Артур. Они форсировали преграду и покатили на радужный барьер силового поля. Две машины Имперской пехоты лениво выкатились из ворот и развернули башенки излучателей в их сторону.

— Вместе погибнем, Лешка, — прищурившись, сказал Кей. — Не лучший вариант, верно?

Артур достал станнер и аккуратно выпалил Кею в висок. Потом стащил одеревеневшее тело с кресла и остановил комбайн. Сложнее было найти управление фрезой — пока Артур ее не остановил, пехота приближаться не спешила.

Выпрыгнув из комбайна, Кертис-младший побежал к охранникам. Ему было только двенадцать лет, и те не стали стрелять.

— Помогите моему папе! — крикнул Артур. — Помогите, у него дум-горячка, но я его обездвижил! Помогите, мы заплатим! Мы с Эндории, мы с родины Императора! Помогите!

Он плакал слишком натурально, а у лейтенанта Имперских войск тоже были дети. Лейтенант кивнул солдатам, и двое, опустив щитки шлемов, направились к искореженному, заляпанному кровью и пробитому пулями комбайну.

7

Приходя в себя — в те редкие минуты, когда инъекция вирофага снижала уровень токсина в крови, — Кей размышлял в стерильной чистоте пустой палаты. Бред прекратился, сознание было ясным, хотя и вялым. Теперь он мог только выздороветь — или умереть, если вводимый огромными дозами вирофаг мутирует и примет его плоть за вирус. Мягкие лапы манипуляторов умывали его, меняли постель, кололи лекарства и мутную питательную жидкость.